Грег Бир - Академия и хаос

• Название: Академия и хаос
• Автор: Грег Бир
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-009934-7

Академия родилась не на Терминусе. Она родилась в самом центре Империи, на Тренторе, в день, когда блестящее выступление Гэри Селдона в суде переломило ход событий, направив его по проложенным психоисторией рельсам.

Вот точка отсчета. Факт. Но, кроме факта, всегда хочется подробностей…

Подробно о Гэри Селдоне решили рассказать три ведущих американских фантаста. О его прошлом выпало поведать Грегори Бенфорду, о настоящем — Грегу Биру, о будущем — Дэвиду Брину.

Распад великой Галактической Империи, захватывающие путешествия по виртуальным мирам, встречи с роботами-еретиками и полубезумным менталиком невероятной силы и другие невероятные приключения на просторах Вселенной, созданной талантом великого Айзека Азимова!

---

Однако Лодовик ощущал то, что отчетливо видел в эти мгновения Дэниел: распад существа, которое говорило внутри его и через его посредство. Вольтер стоял под этим безжалостным шквальным обстрелом людского гнева совершенно обнаженный и беззащитный и распадался на частицы, словно детская картонная головоломка.

Клию на миг охватила такая жалость к этой женщине, что еще мгновение — и она погибла бы, и гибель ее была бы подобна одновременно утоплению и дегидратации. Она ощущала отголоски собственной жизни, собственных переживаний, смешавшихся с переживаниями Вары Лизо.

Но в их жизненном опыте не все было одинаково, вот эти-то различия и спасали Клию. Она видела силу собственной воли, противостоящей отчаянию и нерешительности Вары Лизо. Клия видела силу своего отца, которая не была так уж очевидна на первый взгляд, и еще она видела силу своей матери, которую помнила совсем смутно: она видела, как трудно было матери с ней даже тогда, когда она была совсем маленькой, но такой своевольной, и каких стараний ей стоило не противостоять дочери, а наоборот — позволить расти такой, какой она была, скольких бы страданий это ни стоило и самой матери, и отцу…

Клия уже была готова дать своей противнице отпор, когда вдруг ее застало врасплох нечто общее между ними, и общность эта стала смертельно опасной.

Вара Лизо кричала о свободе.

Ее голос возвысился до пронзительнейшего визга, взлетел к самому потолку зала и эхом отразился от сводов:

— Дайте нам быть такими, какими мы должны быть! Пусть не будет больше никаких роботов, никаких убивающих металлических рук, никаких заговоров! Никаких оков!

Клие казалось, что в мыслях ее что-то дымится и шипит. Это было ее ощущение себя. Она была готова добровольно пожертвовать всем, чем угодно, слыша этот крик боли, — она и сама чувствовала ту же боль, хотя никогда — столь ясно и столь ярко выражение. Внутри этой боли таилось безумие, оно пылало в ней — это безумие могущественной и саморазрушительной защитной реакции…

Те же чувства владели и Дэниелом, который пытался совладать с собой и подняться на ноги. Он был в нескольких десятках метров от Вары Лизо.

…Отторжение двадцати тысячелетий благотворительности и руководства, терпеливого тайного служения… Крик ребенка, которому Дэниел никогда не позволял прозвучать в полную громкость, чтобы не ощутить собственной боли, чтобы не думать о том, что такое жизнь и что такое смерть…

Клия закрыла глаза, легла на пол и поползла, стараясь отыскать Бранна. Она его не видела и не чувствовала. Открыть глаза она не осмеливалась — боялась мгновенно ослепнуть. Она была уверена, что это непременно произойдет, дерзни она хоть на миг разжать веки. Вара Л изо не могла долго удерживать мощность ментального разряда на пределе. И действительно — поток ее страшной энергии стал сужаться, искать канал, по которому он мог бы течь направленно. Разряд концентрировался, и хотя охват его вдруг резко упал наполовину, по Клие Вара ударила с удвоенной силой.

Гэри чудом удерживался на ослабевших ногах. Он видел происходящее, но как в тумане, и плохо понимал, что происходит. Маленькая женщина, пошатываясь, делала шаг за шагом. Лицо ее было так искажено, словно Гэри смотрел на него сквозь бракованную линзу. Двое людей ползали по полу. Один из них был здоровяком-далити, вторая — стройной и довольно красивой темноволосой девушкой.

А высокого мужчину у восточного входа Гэри не видел.

Его разум переполняли волны собственного отчаяния. Он ошибался. Он все время ошибался. Все было напрасно, и даже хуже чем напрасно.

Гэри Селдону вдруг отчаянно захотелось умереть, чтобы избавиться от боли и осознания своего поражения.

Но еще… еще была та женщина, которая первой попыталась вступить в схватку с Варой Лизо и которую, как теперь уже нисколько не сомневался Гэри, звали Дорс Венабили.

Вара Лизо убивала Клию Азгар и Бранна. Как ни гудело в голове у Лодовика, это как минимум он понимал. Гул пошел на спад, но стоило ему шагнуть к скрюченной жутким спазмом женщине, как все началось снова. Лодовик почти не обращал внимания на Дэниела, на Гэри Селдона и Дорс. Похоже, эти трое сейчас не занимали Вару Лизо и были вне непосредственной опасности. Обезумевшая женщина явно намеревалась разделаться с Клией и Бранном, а уже потом приняться за остальных. С Вольтером посоветоваться теперь было невозможно.

Лодовик шагнул к Варе Лизо — страшной, перекошенной пароксизмом гнева, похожей на корявое старое дерево.

Клия подняла голову, открыла глаза, готовая к тому, что немедленно ослепнет… и увидела краткую ослепительную вспышку. То были глаза Вары Лизо — только глаза от нее остались теперь, отчаянные, полные жгучей ненависти глаза.

«Бранн тоже умрет».

До сих пор Клия никогда не пользовалась своим даром для того, чтобы причинить кому-либо вред. Даже то, что она заставила несчастного Лодовика танцевать в кабине лифта, настолько потрясло ее, настолько покоробило заложенное в ее душе чувство справедливости и уважения к личности, что она еще тогда осознала, что ни за что не сможет сотворить ничего подобного с Гэри Селдоном. Тогда она представила себе отца, которого однажды действительно заставила обмочиться… Нет, ни за что!

«Бранн погибнет вместе со мной, они все погибнут, и эта женщина тоже. Все напрасно».

Клия потянулась к Бранну. Одной ей нечего было и думать о том, чтобы справиться с такой обнаженной и чудовищной силой.

Бранн был похож на полотнище яркого света в потоке пламенной ненависти Лизо. Клия принялась трясти его, словно пыталась разбудить.

— Да! — прохрипел Бранн, и они соединились почти так, как соединялись в любви, но Клия чуть отстранилась — отстранилась сознанием, все еще желая сохранить себя, приберечь для своей личности безопасное одинокое убежище.

Лодовик протянул руки и увидел, как дрогнули плечи Вары Лизо — она явно ощутила его присутствие. Страшная маленькая женщина резко обернулась. Глаза ее были полны слез.

Лодовик был готов безжалостно ударить ее, убить, если понадобится — если она не прекратит делать то, что делала. Именно этим занимались люди на протяжении всей своей истории, и Лодовику стало страшно при мысли о том, что теперь он был наделен той же самой свободой — свободой причинять боль и убивать. Однако его не смущала мысль, что он ничем не лучше этой перекореженной и отвратительной женщины. Она была воплощенным злом. Она была античеловеком.

Лодовик сделал вывод. Он принял решение.

И ощутил приглушенный рокот отлива.

Он схватил Вару Лизо за плечо, обхватил ее шею, резко крутанул…

Шея женщины с негромким хрустом переломилась, словно тонкая спичка.

Бедная маленькая Вара Лизо… Когда ей было пять лет от роду, мать жестоко избивала ее, вымещая на дочери злость на отца, которого вечно не бывало дома — в их маленькой, вылизанной до блеска квартирке. Мать держала Вару в ежовых рукавицах и изводила внушением — той его разновидностью, которая прорывалась у нее только в припадках ярости.

Она избивала маленькую Вару длинным, гибким пластиковым шестом, избивала до тех пор, пока на животе и спине у девочки не взбухали лиловые рубцы.

А потом настал день, когда она заставила свою мать умереть. Порой она сознательно вызывала это воспоминание, чтобы набраться сил. А потом она приняла мать внутрь себя — быть может, просто как память, а быть может, ради компенсации. И хранила ее в маленькой алмазной клетке в своих мечтах. Обращение к воспоминаниям о матери не помогло — прилива сил не было. На самом деле, это еще сильнее ослабило Вару, потому что она вдруг снова стала ребенком, еще более слабым и беззащитным ребенком, чем она когда-то была.

Она никогда не была по-настоящему взрослой.

Полоса света и волна страшного жара объяли ее и сотрясли (вот он — жар без пламени — Синтер!). Рука, обхватившая ее шею, сжалась.

Было так больно…

Так невероятно больно…

И так приятно, так долгожданно…

Из-за этого открылись запоры на всех клетках…

И на миг ей стало так покойно…

Клия ощутила последний вздох Вары Лизо. Та прохрипела одно слово:

— Свободна…

И умолкла.

Лодовик склонился к поверженной женщине и только теперь воочию увидел, как жалка, как миниатюрна Вара Лизо. А когда он поднял ее с пола, он понял, что эта женщина почти невесома. Столько бед от такой малютки… Люди не переставали удивлять Лодовика.

А потом он разрыдался.

Дорс собралась с силами и сумела подняться. Она обвела взглядом мужчин и женщин, задержала его на мертвом создании, лежавшем на руках у робота Лодовика. Затем ее взгляд метнулся к Гэри. Тот был ошеломлен, слаб, но жив. Дорс не видела причин, которые удержали бы ее от того, чтобы броситься к нему.

Но рядом с ней неожиданно возник Дэниел и схватил ее за руку.

— Ему нужна помощь, — возразила Дорс. Она была готова вырвать руку, восстать против своего повелителя.