Олег Ермаков - Знак Зверя

• Название: Знак Зверя
• Автор: Олег Ермаков
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-89178-183-2

---

На песчаном белом берегу

Островка

В Восточном океане -

, не отирая влажных глаз,

С маленьким играю крабом.

Хотя мой берег не бел и за красными млеющими углями не океан, и японец Такубоку не был ни странником, ни даосом.

А щука, кажется, готова. — На песчаном белом берегу. — Я снимаю ее, даю ей остыть и заворачиваю в тряпицу, кладу в рюкзак. — В Восточном океане, не отирая влажных... Сейчас взойдет солнце, сейчас красная гора выломится из бора. Всю ночь солнце освещало небо над озером. Беззвездное небо. Я давно не видел звезд. И я давно молчу. Надо что-нибудь сказать, я же не монах, принявший обет молчания.

Посмотрел по сторонам и ничего не сказал.

Ладно, потом, выйду к морю и буду кричать.

7

Вечером в батарее появились чужаки. Никто не видел, откуда они пришли, — минуту назад их не было, и вот они уже здесь, всюду: в палатке, в ленинской комнате, в столовой, на стройках. Хмурые плечистые парни в высоких зашнурованных ботинках, в тельняшках под сетчатыми маскировочными куртками с капюшонами заглядывали во все помещения, проверяли все щели и углубления. Скорее всего, не сказав ни слова, они бы и исчезли, но дежурный сержант опомнился и спросил: в чем дело? Один из чужаков повернул к нему скуластое лицо с раскосыми черными глазами и не ответил, а спросил:

— Кто-нибудь был здесь?

Но в это время из офицерского жилища вышел комбат, и раскосому, который был, по-видимому, у них главным, все-таки пришлось отвечать на вопросы. Пока он объяснялся с комбатом, его товарищи ускользнули на позицию и осмотрели окопы и капониры, наполненные ящиками со снарядами. Переговорив с комбатом, раскосый чужак выскользнул за мраморную ограду и поспешил за своим отрядом, который уже направился ко второму форпосту.

— Опять побег, — сказал комбат.

Слухи о том, что в разведроте слишком круто обходятся с первогодками, подтвердились — двое из них еще вчера исчезли, и теперь солдаты разведроты вели поиск.

Батарейные старожилы заговорили о побегах.

Оказалось, что побегов на их памяти было предостаточно. Все удачные бегства совершались во время операций, в горах, или в кишлаках, или в городах, где за каждым углом враг. Никто толком не знал, что с беглецами происходило потом. По одной версии, их омусульманивали и заставляли стрелять в советских, по другой — переправляли в Пакистан, а оттуда в Швейцарию или Америку. Лыч, ссылаясь на то, что женщина здесь дорогое удовольствие, а козлодерство обычное дело, утверждал, что беглецов обряжают в платья с монистами и заставляют делать то, что делают самые последние шкуры.

Удачные побеги совершались во время операций. Но еще никому не удавалось уйти живым отсюда, из полкового города, окруженного минными полями, окопами, форпостами, — беглецы нарывались на мины или попадали под огонь часовых, а иногда все срабатывало одновременно: мина и автоматы часовых. Но чаще они скрывались где-нибудь здесь же, в городе, и в конце концов их находили.

Впрочем, один все-таки сумел уйти: из полка можно выйти или выехать либо через Западный, либо через Восточный контрольно-пропускной пункт, и он как раз был в наряде по Западному пункту и ночью ушел, но утром его взяли, высмотрев в бинокль.

На вечернем построении комбат напомнил о беглецах, и кто-то сказал: пусть только сунутся, — а Енохов поинтересовался, дадут ли отпуск, если задержишь или застрелишь беглецов. Ишь, сказал комбат. Это твоя обязанность, рядовой Енохов, сказал один из лейтенантов. Но, сказал комбат, мы как-нибудь поощрим. Комбат оглянулся на лейтенантов и прапорщика: все? Сегодня кино, напомнил прапорщик. Да, откликнулся комбат, киноустановку починили, так что... тихо! Начнем с первого взвода. Только один взвод. Я сказал, один... Повторяю... Ну хорошо! Никто не едет. Всё! Добазарились!..

Когда укладывались спать, кто-то заметил, что все-таки часовому из зенитно-ракетной батареи, который погнался ночью за неизвестным и скрутил его — а это был очередной бегун, — дали отпуск.

Часовые первой смены бодро собрались и бодро отправились на позицию. Но вернулись ни с чем. Спокойно прошли и все остальные смены. Не появились беглецы и на позиции второй батареи, и на участках других форпостов. Впрочем, если они знали о минных полях, то ждать их нужно было на контрольно-пропускных пунктах. Но и на обоих пунктах за ночь ничего подозрительного не заметили.

Днем уже никто не вспоминал о беглецах.

8

Строительство свинарника подходило к концу, оставалось еще немного нарастить стены, настелить крышу, сколотить и навесить дверь. И после обеда строители взялись за крышу и незадолго до ужина вбили последний гвоздь. Комбат посмотрел и сказал, что первый взвод мог бы поехать в кино, если бы объект сегодня был сдан. Первый взвод, молниеносно поужинав, вернулся на свинарник: пилы завжикали, молотки застучали, — и на вечернем построении заместитель командира взвода доложил о полной готовности объекта. Ну, молодцом, ребята, сказал комбат, завтра вернемся на баню, плохо без бани. А сейчас все могут отдыхать. Сегодня не наша очередь посылать наряд на кэпэпэ? Хорошо... Ну, Бесикошвили, — машину, первый взвод едет в город.

Бесикошвили пошел в машинный парк, расположенный позади палатки-казармы, — здесь, за оградой из маскировочной сети и колючей проволоки, стояли гусеничные тягачи и грузовики; Бесикошвили подогнал машину к мраморной ограде, первый взвод сел в кузов, Бесикошвили посигналил, и из глиняного домика пришли и сели в кабину оба лейтенанта, грузовик помчался в сумерках по ухабистой дороге, гремя бортовыми замками и пыля; солдаты курили в кузове, и от сигарет летели рдяные искры.

Может, удастся встретиться с Борисом, думал Черепаха, трясясь на деревянной скамье.

Артиллеристы опоздали, фильм уже начался. Все скамейки, разумеется, были заняты, а на площадке позади «зала» стояла плотная многоголовая толпа. Артиллеристам пришлось занять наихудшее место. Бесикошвили попросил нескольких солдат, стоявших впереди, снять панамы, они обернулись, окинули грузную фигуру грузина взглядами и сняли панамы. Но и простоволосые головы все равно мешали смотреть на экран, и приходилось тянуть шею, привставать на носки, наклонять голову то вправо, то влево.

На огромном вогнутом мраморном экране вспыхивали яркие краски, двигались люди. Где-то поблизости со сценой сидела и неустанно свиристела, как птица с большой грудью и луженым горлом, цикада. Ночь набухала вокруг клуба под открытым небом. Вверху разгорались звезды. Воздух был тяжел, дышалось с трудом, как в погибающей подлодке.

Черепаху пихнули в спину, он посторонился, пропуская вперед двух раскосых солдат. Они протискивались вперед, ближе к экрану. И на их пути оказался Бесикошвили.

— Зачем пихаться?

— Что?

— Говорю: ты что, пьяный?

— Что ты хочешь, биджо?

— Фильм хочу.

— Так и смотри.

Один из них что-то сказал на азийском кхакающем языке.

— Ты что? ругаешь меня?.. Ну! повтори по-русски.

— Ладно, вали.

Чего я вали? ты что? тащишься?

...! ...! ...!

— Ты опять ругаешь? Ну пошли тогда!

— Что пошли? что надо? что хочешь?

— Пошли, говорю, отсюда.

— Да пошел ты.

— Я тебе говорю... — Бесикошвили схватил одного из них за локоть и потащил за собой. Второй исчез.

— Что было? — спросил Бесикошвили, вернувшись. Кто-то начал тихо пересказывать пропущенные грузином эпизоды, но вдруг замолчал и оглянулся.

— Сюда иди-и, биджо.

— В чем дело?..

— Сюда иди, — повторил высокий скуластый солдат. Кажется, это был предводитель той розыскной группы из разведроты, что приходила вчера в батарею.

— Все было честно, один на один, — откликнулся Бесикошвили. Разведчик шагнул вперед, Бесикошвили попятился, но две длинные руки нагнали его и звучно накрыли уши и отскочили, как если бы уши были огненные, — отскочили и вцепились в куртку. Когда его вытащили из толпы, он опомнился и заругался: гаргистраги — моргистраги, — и замахал руками, как медведь, отбивающийся от пчел. Руки разведчика отпустили Бесикошвили, но в тот же миг правая метнулась к его лицу, и голова Бесикошвили полетела назад и повлекла за собой грузное тело.

— Встань! — приказал разведчик. В толпе произошло движение.

— Бесико?!

— А! — откликнулся Бесикошвили, вставая.

— Бесико!!![1]

— А!

Из толпы выбегали солдаты.

— Прекратить! Что такое?! — властно крикнули из первых рядов.

В кинобудке смолкло жужжание аппарата, изображение исчезло с экрана. Стали слышны глухие удары и топот. Раздался свист.

— Включи!

— Дайте посмотреть фильм!

— Я приказываю!.. Немедленно!..

Но все новые и новые солдаты выбегали из толпы и бросались в драку. Многорукая куча топталась, вскрикивала, сопела, разрасталась.

— Я приказываю! Отставить! Немедленно! — Властный голос приближался к дерущимся. — Последний раз!.. — Голос пресекся.