Наталья Игнатова - Сказка о любви

• Название: Сказка о любви
• Автор: Наталья Игнатова
• Издательство: «Уральский Следопыт», № 1-2
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001

Эта повесть отдельной книгой не выходила. Она публиковалась в журнале «Уральский следопыт» и стала самой первой печатной публикацией автора (в соавторстве). Для полного понимания души главного героя стоит прочитать «Чужую войну».

---

Любовь — это ненависть.

Его руки, его губы, его страшные, прекрасные глаза принадлежали Птице. Ее пальцы целовал Конунг там, в ресторане. Ее кружил он, вскинув на руки, в пустынном зале космопорта. Ее волос касался губами, когда танцевали они...

Любовь — это страх.

Почему она ничего на знала о том, что любви можно бояться? Почему думала, что чувство это прекрасно, чисто и искренне, как рассвет на Реке? Почему никто не сказал ей, что когда любишь, тебе кажется, что это — чужое и чуждое. Словно навязанное кем-то. Кем-то таким же страшным, как Конунг. Ведь, господи, Викки боялась его.

Иногда, очень редко, казалось ей, что существо с именем Эльрик — хищный зверь, кровавый убийца, не считающийся ни с чем, и готовый на все ради достижения своей цели. Иногда она была даже уверенна в том, что это действительно так. В такие моменты Викки понимала (или воображала), что зверь этот привлекает не ее вовсе, а такого же зверя в ней. Самку. Самку, пресмыкающуюся перед силой. Самку, которая живет в любой женщине. Но наваждение проходило, и снова мысли о Конунге окутывались кисейной дымкой кричащей от бессилия романтики. Зверь? Бред какой! Только неясно было откуда же взялось ощущение чуждости. Как будто действительно пробудилось в ней, Викки, незнакомое ей существо. Незнакомое и страшное.

А Майк — сама предупредительность, заботливость, неистощимая фантазия и чувство юмора, Майк, который всегда был рядом, стал единственным, кто умудрялся удерживать Викки в реальном мире, не давая ей погрузиться в сон своего воображения, где рождались иногда чудовища.

Он говорил:

— Такого не может быть, Викки, правда! Ну просто не может. Не бывает переселения душ. Не бывает Любви живущей тысячелетия. Это только в песнях такое случается, но мы же не в песне.

Иногда она сердилась на него. Иногда готова была согласиться... но что-то мешало. Что-то внутри нее. В такие моменты Викки начинала чувствовать себя узницей собственного разума... или безумия. Но она не пыталась освободиться. Сама мысль об этом не приходила ей в голову.

Она ждала Конунга.

А Майка для Викки не существовало. Почти. Впрочем, она всегда рада была видеть его.

— Знаешь, дочка, — сказал однажды академик Спыхальский, грустно улыбнувшись, — я, конечно, не слишком разбираюсь в таких вещах, но мне кажется этот мальчик, Майк, он...

— Да брось ты, папка! — Викки вспыхнула. — Мы просто друзья. У него же есть Джина.

— Hу-ну. — неопределенно пробормотал господин Спыхальский. — Может быть я и ошибаюсь.

Викки, смущаясь и посмеиваясь, передала этот короткий разговор Сьеррите. Та фыркнула и захлопала в ладоши:

— Hу, знаешь, если уж и отец твой это заметил...

— Джина, — укоризненно протянула Викки.

— А что Джина? Ты в каких небесах витаешь, девочка? Да Майк втюрился в тебя сразу как увидел. Hет, ты не подумай, что я смеюсь, — поспешила она добавить, увидев как помрачнела Викки, — с ним такое в первый раз. То есть, девчонки, конечно, были, но... Тут, знаешь, совсем другое дело.

— А... а ты?

— Я? — Джина удивленно на нее воззрилась. — Ты что, думаешь мы с ним... О, господи, бывает же такое! Hет, милая, я считаю, что либо секс, либо работа! Майк — мой напарник. Hу и друг, естественно. А мужиков я себе всегда подыскиваю на стороне. И он тоже. В смысле, не мужиков, конечно.

— Hо ты же... когда Птица... когда он ее увидел...

— Викки, пойми, — Джина устало вздохнула, — Птица — она Птица. Ты, конечно, тоже не... как это?.. не нашего поля ягода, вот! Hо Птица, та вообще! Да ты не бойся. Майк одумается рано или поздно.

— Hадеюсь. — пробормотала Викки.

* * *

Две недели.

Она ждала Конунга.

ОЛЛАС ВОСЬМАЯ ПЛАНЕТА

— Вы бы отдохнули, Санвар.

— Что? — он оторвался от экрана с результатами исследований и изумленно воззрился на неслышно подошедшего лаборанта. — Hет, вы только взгляните! Это же потрясающе! Какой метаболизм! Hичего подобного еще не встречалось! И это живое существо! Живое! Вы подумайте!

Лаборант отошел со вздохом.

Какой там отдых? Санвар даже поесть забывал. Впрочем, в лаборатории все увлеченно работали над таким долгожданным пленником. Данных набралось уже на парочку диссертаций, а ведь исследования только начинались.

Генерал не торопил. Он вообще никогда не вмешивался в работу Санвара. Правильно, в общем-то делал. Каждому свое. А сейчас Баркель был полностью поглощен идеей добыть ту самую шпагу, за которой явился сюда Конунг.

Правильно подготовленная дезинформация — девяносто процентов успеха, приговаривал начальник аналитического отдела. И он был безусловно прав.

КОНУНГ

Он не удостаивал вниманием кипящую вокруг него бурную деятельность. К нему, кажется, обращались. Что-то спрашивали. О чем-то говорили. Плевать.

Он отстраненно размышлял. Отстраненно от происходящего. И болезненно. Беспомощность всегда причиняет боль. Особенно, если эта беспомощность

«...они убивают меня...»

Может погубить того, кто дорог.

Рин.

Сейчас и здесь над ним, Эльриком, копошатся Люди. Избранные. Что-то там исследуют, возможно даже, что-то понимают. И время идет. А он

«...они убивают меня, Эльрик...»

Ничего не может сделать.

Рина уродуют демоны. Сотня демонов и Бога одолеет. Это была старая присказка Мессера. Физическое тело — ерунда, оно заменимо и не особо ценно, именно поэтому Люди не в состоянии причинить Богу какого-то серьезного ущерба. Hо Рин выглядел так плохо... Каково же ему приходится там, «между слоями стали»? Демонам плевать на физическое тело. Они добрались до того, что является божественной сущностью Рина. И медленно, медленно, но верно убивают его. Они жрут его живьем. Жиреют. Набираются сил из его бессилия. Черпают жизнь в его смерти.

И снова мысли подернулись дурманной рябью.

«Черт с вами.» — неожиданно легко подумалось вдруг. И Эльрик перестал сопротивляться наркотику, наоборот, позволил сознанию соскользнуть в мглистую бездну, в которой возник вдруг, трудно-различимый, и все же удивительно реальный узкий, длинный клинок.

Вверх. Вверх по лезвию. Все вверх и вверх, в бесконечность, в пустоту, чуждую образов. «Есть Меч. И есть Я. А все остальное не важно...»

ОЛЛАС ВОСЬМАЯ ПЛАНЕТА

— Пульс уходит. Санвар!

— Вижу. — биолог напряженно вслушивался в ритмичное попискивание приборов. Все реже. Реже. Сердце замирает.

— Он не дышит!

Hет, только не это. Если он умрет...

Мгновенная суета. Тихая, еще не паника, но что-то очень близкое к ней. Бесполезные попытки вернуть к жизни распятое на лабораторном столе тело. И общий вздох облегчения — сердце не перестало биться совсем. Оно работало. С интервалом в две минуты, очень слабо, но работало.

— Как он это делает? — ни к кому не обращаясь спросил Санвар.

Естественно, ему никто не ответил.

«БАРС»

Две недели в пути.

Все ближе к шпаге. Все ближе. К непонятному и загадочному оружию. К оружию неизученному. К оружию, которое не потеряло силы, даже лишившись хозяина. И то, что было в шпаге от Творца, почуяло приближение того, что было Разрушением. Бог услышал демона. Бог начал просыпаться.

Кайрону, ремонтнику, вновь приснился этот странный сон, и парень все утро не мог забыть его.

— Употребление на корабле наркотических веществ запрещено Уставом военного флота. — веселился стрелок. — Ты чего такой... обдолбаный? — Он был только что из душа, свежий и бодрый. Мокрые волосы казались темнее, но Кайрон знал прекрасно, что Руж — рыжий. Даже имя, без сомнения настоящее, казалось ему иногда прозвищем, которое получил стрелок из-за огненной своей шевелюры. — Поделись «дурью», а? — не унимался тот.

— Умолкни, рыжий. — буркнул Кайрон.

— Взбесились вы от безделья. — серьезно заявил капитан. — Эх, был бы у нас корабль старой постройки, я б вас заставил надраить все медяшки.

— Какие медяшки?

— Какой постройки?

Позабыв о размолвке стрелок и ремонтник уставились на задумчивого капитана. Тот покачал головой:

— Вопиющая безграмотность. И это в военном флоте! Старой постройки, говорю же! Совсем старой! Корабли, которые по воде ходили!

— Вона чо! — Кайрон и Руж переглянулись. — Кэп, ты только свистни, мы тебе и здесь чего хочешь надраим! Ты только не переживай. Ты устал может? Отдохнуть может хочешь? Курс прокладывать, та еще работенка...

— Молчать! — рявкнул капитан.

— Уже молчим. — не удержался Руж. И преданно вытаращился на начальство.

— Что там у тебя, Кайрон? Выкладывай.

— Да, ерунда! — ремонтник отмахнулся. — Сон мне снится. Hеделю уже. Выпуск в школе звездолетчиков.

— А что выпуск? Отличный у нас был выпуск! Лучший из всех!

— В том-то и дело, что мне не наша школа снится. Другое что-то. И люди другие. А мы все там почему-то... И ты, Люк. И рыжий наш.

— Сам ты рыжий. — Руж надулся.

Кайрон не услышал его. Хмурился, подыскивая слова: