Николай Иванов - Черные береты

• Название: Черные береты
• Автор: Николай Иванов
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Боевик
• Год: 1995
• ISBN: 5—85585—261—х

---

За размышлениями вроде спокойно и незаметно, а на самом деле до впившихся в ладони ногтей подъехали к аэропорту уже так близко, что гул самолетов начал заглушать машину. Сбавлена скорость, и вот, неловко дернувшись, «уазик» наконец остановился. Открылась дверца кабины, и в тот же миг среди постороннего уличного гама и шума, сам вроде посторонний, прозвучал сигнал:

— Эй, там, приготовиться.

И в то же мгновение, не давая времени додуматься до смысла или даже просто заволноваться охране, точный удар в скважину для ручки на дверях:

— Пошел!

Ласточкой, локтями вперед, через ничего не понявших сопровождающих бросился Андрей на дверь. А секундой раньше она распахнулась, и ударил свет в глаза, и в этот свет вылетел, ударившись коленями о порожек будки, Тарасевич. И, как учили на физподготовке, повернулся боком к замызганному, в пятнах соляры, асфальту, чтобы смягчить удар. Дверь мгновенно захлопнулась, отрезав охрану. Что-то закричал старший, из-за спешки неловко вываливающийся из кабины.

— Ходу, — подхватил Андрея за шиворот Багрянцев, помогая одновременно и встать, и сразу взять скорость.

— Стой, стреляю, — уже на чисто русском, без картавости, прокричал латыш.

Но он, наверное, заметался, выбирая — бежать за преступниками или сначала открыть застрявших ловушке помощников. По крайней мере выстрелы раздались, когда Мишка и Андрей уже врезались в толпу, хлынувшую к подошедшему как раз к стоянке автобусу.

— Держи, держи их, — закричало несколько человек, но разве можно давать людям, часами маявшимся в ожидании вожделенного автобуса, право выбора, — бежать неизвестно за кем да еще под грохот пальбы, или наконец-то втиснуться в транспорт. Нет, Мишка не только волкодав-хвататель, он еще и психолог. И в лес друзья вбежали одни, не обращая особого внимания на стрельбу: они-то различают, когда стреляют по цели, а когда от отчаяния.

— Левее, — бросил короткую команду Мишка, и Тарасевич понял, что тот наверняка вчера полазил здесь не один час.

Лес быстро расступился, кланяясь мелкими кустарниками проносящимся по шоссе машинам. Не обращая на них внимания, Мишка нырнул в трубу под полотном дороги, захлюпал по воде. Сгибаясь в три погибели, пропустив схваченные наручниками руки меж ног, рискуя после каждого неловкого шага воткнуться в мутную воду носом, Андрей шел за ним.

— Привет, — после того, как вновь углубились в лес и немного попетляли по нему, остановился наконец Мишка.

— Привет, — устало и счастливо улыбнулся в ответ Андрей, стукнул лбом в плечо капитана.

— Ваши ручки, — спецназовец, фокусничая, вытащил пилку по металлу.

Нашли поваленное дерево, приспособились к работе. В двух словах, торопясь, переговорили свои новости после путча. Видя нетерпение Андрея, Багрянцев уже подробнее, во всех деталях поведал о своих неожиданных приключениях в банде. И чтобы не дать другу опаливать сердце воспоминаниями о жене, сразу же, добавил, уводя разговор в сторону:

— Ну, и последнее: можешь меня поздравить с новым званием.

— О, товарищ майор. Извините, я встану.

— Да нет, сиди. Старший лейтенант.

— Как? Почему? Да погоди ты, не пили, — Андрей стряхнул металлические опилки с рук, Мишка тоже блаженно вытянул свои перебинтованные, мелко подрагивающие от монотонной и напряженной работы.

— Вчера вечером звонил своим. В нашей конторе работает комиссия по путчу, мальчики вместе с Лопатиным и типа Лопатина. Помнишь, майор-депутат7: форма морская, а не плавает, эмблемы летные — а не летает, апломба как у министра, а уровень начальника Дома офицеров. Такие теперь и решают, каким быть Вооруженным Силам. Первый удар — как раз по нашему управлению — немедленно расформировать: в свободной стране не должно быть боевых отрядов. Все, кто был в патруле во время путча, признаны его участниками или уволены в запас, или понижены в званиях.

— Но ведь вы, можно сказать, наоборот: смотрели за порядком…

— Кого это волнует? В недрах Генштаба обнаружилась организация с опытом боевой работы — а вдруг она завтра повернет свой опыт против новой власти? У демократов, наверное, и так глаза от страха выпучило. Да ты посмотри и на назначения: думаешь, случайно министрами и их замами ставятся никому не известные, неавторитетные люди? Делается все, чтобы за ними не пошел народ. На всякий случай. Улыбающиеся марионетки: рушится великая страна, а у них все нормально. Как говорит Горбачев, процесс пошел. Ладно, ну ее, политику.

— Куда ж от нее, если она заправляет нашими судьбами, — не согласился Андрей. — Мы обречены на политику. Поэтому слушай меня, Миша: ты сегодня же уезжаешь домой.

— Куда?

— В Москву.

— Да перестань ты. Давай руки.

— Нет, Миша, это серьезно, и это я решил еще вчера. Извини, но здесь тебе не Ирак. Здесь законы. И я не хочу, чтобы из-за меня…

— Какие законы, — перебил Мишка. — Тебя вывозят из страны — это законно? Насилуют, убивают безответно — это тоже по закону? Меня разжаловали, «Белого медведя» отправили на пенсию — «Медведя», который для страны один сделал больше, чем вся эта шелупонь из комиссии — по закону? Кто же их пишет, эти законы.

— Нет, Мишка. Нет. Дальше я — один. Один я буду более свободен и не стану оглядываться на тебя. Не уедешь — я вернусь в тюрьму.

— Ты так говоришь, будто я все делал с бухты-барахты. А я, между прочим, тоже думал и тоже делал выбор, — Мишка обиженно отвернулся.

— И все равно, — чувствуя, что наносит другу обиду, тем не менее не отступал от своего Андрей. — Понимая тебя, прошу, чтобы ты понял и меня. Я перед Зитой до конца своих дней не искуплю вины, а если еще нести и твой крест в случае чего… Давай хоть мы не станем отбирать у себя права на совесть.

— Ладно, потом разберемся, — примиряюще уступил Багрянцев и кивнул на бревно: — Ваши ручки.

6

Осень оказалась такой же бестолковой и бездарной, как и власть. Утро могло пудрить мозги солнцем и безветрием, а вечер уже рвал недожелтевшие до срока листья, сек землю холодным дождем. Люди шарахались не только в выборе одежды, но и в своем настроении, своих планах, связанных с погодой. Ни «а», ни «б», одни перехлесты.

Вторую неделю Андрей жил у Мишки в Москве. Ни до чего не договорившись тогда в лесу, рассудили по-иному: уезжать все же лучше обоим. Пусть схлынет волна поисков. Лучше переждать ее, пока новые события преподнесут местной милиции такие заботы, когда ей станет не до латышских проблем. К сожалению или счастью, время сейчас только способствует этому: кражи, грабежи, разбои на каждом шагу.

К тому же опасаться стоило уже не так милиции, сколько Данилыча с дружками: попавшись на крючок, они попытаются сделать все, чтобы убрать лишних свидетелей. Да и Геру они не простят, и главаря своего, Козыря, которого, вопреки предупреждениям, взял-таки Тарасевич тогда в камере у заложников голыми руками и которого после этого отправили тянуть новый срок за Уральский хребет.

— И осень на носу, в лесу не заночуешь, — находил все новые и новые доводы Багрянцев.

Видимо, ему тоже было тяжко оставаться одному после всего случившегося — не смея ни перед кем выговориться, поделиться сомнениями, подпитаться уверенностью в правоте своих действий. И к моменту, когда стальные обручи распиленно распахнулись, обоюдное согласие было достигнуто: вдвоем и в Москву.

Потом Мишка, помаявшись, отпросился на два часа и вернулся с сумкой бутербродов и виноватыми глазами. Отводя их, объяснил появление гостинца:

— Соседка твоя собрала. Тоже волновалась. Объяснил вкратце ситуацию. А квартиру твою уже опечатали.

…В Москве мало что изменилось после путча, если не считать более длинных, а потому бросающихся в глаза очередей за хлебом и молоком. Да однажды в переходе на Пушкинской площади увидел Андрей лозунги, выведенные каким-то умельцем черной краской и которыми раньше демократическая столица не славилась: «Ну что, долбаные москвичи: за что боролись, на то и напоролись», а покрупнее и выше: «Мишку — на Север!» Тарасевич вспомнил про листовку, в которой во время путча «росло» количество остановленных танков, решил сходить к ней.

Бумажки, само собой, уже не оказалось, на окне белели лишь пятна после клея. Зато перед зданием напротив, оказавшимся Союзом писателей СССР, митинговало в скверике около ста человек. Подходивших встречал лозунг: «Верному ленинцу, верному сталинцу, верному брежневцу, верному горбачевцу, верному ельцинцу Евтушенко — позор от русских писателей». На длинном шесте коптело чучело правительственного поэта.

— Инженеры человеческих душ, мать вашу, — чертыхнулся Андрей, когда узнал, что элита московских литераторов во главе с Евтушенко под шумок послепутчевской вседозволенности и анархии начала захватывать кабинеты в Союзе писателей. — А еще чему-то поучали других…

Не заметил, как оказался у телеграфа на Арбате. У того, где узнал, что Зиты больше нет. Если войти в стеклянные двери, подняться на второй этаж, то там, справа, в первой кабине… И тогда тоже шел мелкий дождь. С того дня — одни дожди…