Дэниел Истерман - Имя Зверя

• Название: Имя Зверя
• Автор: Дэниел Истерман
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1997
• ISBN: 5-87322-481-1

1999 год. Северная Африка погружена в пучину бедствий. Волна террора готова захлестнуть не только Европу, но и всю планету. Таинственная и зловещая фигура международного террориста эль-Куртуби представляется многим фигурой Антихриста. Силам зла противостоят красавица-археолог Айше и отставной английский разведчик Майкл Хант.

---

Эль-Куртуби вылез наружу. Он едва не жалел о зонтике над головой. Он впервые попал в Англию и уже предвкушал наслаждение осенью. Там, откуда он приехал, листья не становятся золотыми, перед тем как облететь. В том краю лето тоже сменяется зимой, но промежуток между ними едва заметен.

На верхней ступеньке крыльца ждал сэр Лайонел Бейли. Эль-Куртуби узнал его по фотографиям, которые раздобыли люди из его разведки. Аристократическая внешность и величественные манеры имели за собой не более чем два поколения, в крайнем случае три, как хорошо знал эль-Куртуби. Его собственное генеалогическое древо уходило в прошлое на четырнадцать столетий. Но ему, в конце концов, важно не благородное происхождение, а влиятельность. А этого у Бейли и его друзей было предостаточно.

Им не был нужен переводчик, чтобы представить друг другу. Эль-Куртуби хорошо говорил по-английски. Да они и не нуждались в представлениях. Каждый знал, что представляет собой другой и что они ожидают друг от друга. Эль-Куртуби со своей густой бородой и в свободных одеждах, стоя на ступенях загородного дома в Кенте, выглядел несколько странно. Его хозяин, застывший в ожидании, внимательно разглядывал гостя. Действительно ли это тот человек, который им нужен? Способен ли он предоставить им то, чего они хотят, и в той степени, которая требуется?

— Мистер эль-Куртуби? — воскликнул сэр Лайонел, приветственно вытягивая руку, но по-прежнему неподвижно стоя на верхней ступени. «Не стоит мокнуть под дождем ради этого маленького черножопого, верно?» — Я рад, что мы наконец встретились.

Ходили слухи, что их гость вовсе не араб, а итальянец, испанец или что-то в этом роде. Католик, в юности перешедший в ислам и ставший вождем фанатиков. Конечно, все это пустые слова. Для Бейли имело значение только то, что эль-Куртуби возглавляет одну из наименее скомпрометированных фундаменталистских группировок в арабском мире, что он обладает бесспорной властью над многими людьми, даже и в Европе, и что он не отказался поужинать с самим дьяволом — в данном случае с сэром Лайонелом и его друзьями — ради достижения своих целей.

— А я — сэр Лайонел. Я надеюсь, мы встречаемся далеко не в последний раз.

Сэр Лайонел улыбнулся как можно более радушно. Впрочем, особенно он не старался. Он не имел намерения становиться заядлым другом темнокожего фанатика или его чумазых спутников. Они заключали союз исключительно из деловых соображений.

Несколько минут они болтали на отвлеченные темы. Бейли постарался убрать жену и дочерей подальше, отчасти из уважения к возможным предрассудкам гостя, отчасти потому, что хотел, чтобы о нынешней встрече знало как можно меньше людей.

— Если вы не против, то, может быть, пройдем в дом, мистер эль-Куртуби? Мои коллеги ожидают в библиотеке. Им не терпится наконец взглянуть на вас.

Библиотека служила не столько книгохранилищем, сколько для того, чтобы польстить вкусам тех, кто, имея книги, редко, если вообще их читал. Английская аристократия никогда не потворствовала интеллектуальным претензиям своих континентальных собратьев, но всегда питала слабость к большим комнатам, обитым кожей и обставленным тяжелыми креслами из того же материала.

Бейли обыкновенно использовал библиотеку для деловых встреч. Он не видел в ней другого смысла. Большую часть помещения занимал длинный резной дубовый стол, за которым могло уместиться восемнадцать человек. Сейчас за ним восседало двенадцать. Когда Бейли в сопровождении эль-Куртуби вошел в библиотеку, все собравшиеся поднялись на ноги, как будто им было так приказано. В большом камине горел огонь, отбрасывая на стены резкие тени. Сэр Лайонел предоставил почетному гостю место во главе стола, затем представил ему по очереди всех собравшихся.

Эль-Куртуби знал их всех. По правде говоря, он знал о каждом из них, вероятно, гораздо больше, чем сам сэр Лайонел. Его разведка работала незаметно, осторожно, но более эффективно, чем соответствующие службы многих западных государств. Если бы он не был убежден, что от этих людей может получить то, что ему нужно, легче, чем от кого бы то ни было еще, он не находился бы сейчас ни в этой комнате, ни даже в Англии. Не считая сэра Лайонела, из собравшихся в библиотеке трое были англичанами, еще двое — французы, один итальянец, один испанец, двое голландцев и один австриец. Все они были или средних лет, или уже пожилые — повидавшие мир, серьезные, деловые люди. Они прибыли сюда не для того, чтобы разбогатеть, заработать престиж или добиться высокого положения. Все это у них уже было.

Когда воцарилась тишина, эль-Куртуби было предложено обратиться к собравшимся. Он заговорил спокойно, неторопливо, как человек, привыкший, что его слушают в полной тишине. Единственными звуками в комнате, кроме его голоса, был треск поленьев в широком камине и шорох золы, оседающей на решетке.

— Джентльмены, — начал он, — благодарю вас за приглашение приехать сюда и за то терпение, с каким вы слушаете меня. Вы исключительно добры ко мне. В другом месте, в другое время мы, как я думаю, мы стали бы врагами. Возможно, мы и станем врагами в будущем, пока что рано об этом говорить — да и пользы нам такой разговор не принесет. Достаточно сказать, что какими бы ни были наши разногласия, они не так велики, как наши общие интересы. И позвольте мне добавить, что я убежден: преследуя эти интересы, мы заодно разрешим и наши противоречия, разве что они не встанут между нами сию же минуту. Я понятно говорю?

Он посмотрел в их лица, одно за другим, проверяя их реакцию, пытаясь прочесть их мысли. Но они были слишком умными и слишком опытными людьми, чтобы выдавать себя.

Один из англичан подался вперед.

— Я полагаю, мистер эль-Куртуби, — начал он, неправильно произнося его имя, как будто его первый звук произносится как «кв», а не просто "к", — что, прежде чем мы перейдем к обсуждению возможных разногласий, мои коллеги и я хотели бы задать несколько вопросов о том, что произошло в Лондоне в прошлую пятницу. Я не имею намерения подвергать сомнению основной принцип. Мы все согласны, что подобные акции, хотя и достойны всяческого сожаления, необходимы для создания в общественном мнении должного понимания масштабов наших проблем. У меня нет оснований усомниться в профессионализме, с которым ваши агенты выполнили работу. Тем не менее у меня вызывает беспокойство... масштаб происшедшего. Ведь вполне возможно посеять в людях страх, не заходя так далеко, без стольких жертв.

Головы нескольких людей из собравшихся за столом кивнули в знак согласия. Другие — какого бы мнения они ни придерживались — ничем не выдавали своих мыслей. Эль-Куртуби бесстрастно слушал. Когда англичанин закончил, он едва заметно подался вперед:

— Вы думаете, я не рыдал в пятницу вечером? Вы думаете, я не молился за души жертв и за благоденствие их осиротевших семей? Вы действительно воображаете, что мое сердце раньше никогда не обливалось кровью при мысли о невинных, убитых мной и моими людьми, или не будет обливаться кровью в будущем? Я само сострадание, друзья мои, меня переполняет сочувствие и жалость. Если бы я мог вернуть к жизни хотя бы одного погибшего, вы думаете, я бы не сделал этого? Я никогда не желал той ноши, которая возложена на меня. Она вынуждает меня к действиям, которые я едва выношу, к действиям, не доставляющим мне никакого удовольствия. Но эта ноша возложена на мои плечи Аллахом, и Аллах направляет мои шаги. Я всего лишь орудие Его воли. И вы, хотя, возможно, и не признаете этого, тоже всего лишь Его орудия.

Он замолчал и оглядел комнату. Они слушали. Неужели никто никогда так с ними не говорил?

— По Его воле народы Европы должны восстать против мусульман, живущих среди них, и по Его воле я должен открыть для них Египет и дать им убежище. Но каким образом этого добиться? Нанося булавочные уколы, как в течение поколений делали без всякого успеха ирландцы? Играя с насилием, ограничив его состраданием? Попугав немного, но затем отступая назад?

Он снова сделал паузу, удерживая внимание присутствующих только взглядом и голосом.

— Вы должны понять, — продолжал он, — что мы стоим на краю. Если необходимо спасти человечество и выполнить наш долг, то наши действия должны быть жестокими и бескомпромиссными. О чем вы попросите хирурга, если придете к нему с раковой опухолью? «Пожалуйста, оперируйте осторожно, не вырезайте слишком много?» Или если у вас на ноге гангрена и вы попросите его отрезать ступню, оставив все остальное, принесет ли вам это какую-нибудь пользу?

Я прошу вас очень серьезно обдумать мои слова. В прошлую пятницу погибло более ста человек. Прежде чем мы выполним свое дело, погибнут еще не меньше трех или четырех тысяч, а возможно, гораздо больше. Вам это кажется чрезмерным? Вы испытываете искушение все бросить из-за боли, которую чувствуете, из-за страха перед несколькими бессонными ночами? Но подумайте, что если мы не будем действовать, если мы не посеем ужаса в самом сердце этой тьмы, опускающейся на нас, что случится тогда? Сколько погибнет людей? Десять тысяч? Двадцать тысяч? Миллион? Десять миллионов? Я предоставляю вычисления вам. Как видите, арифметика тут простая.