Владимир Ильин - Профилактика

• Название: Профилактика
• Автор: Владимир Ильин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14781-0

Наша контора называется Профилактикой совсем не потому, что мы пытаемся предотвратить стихийные бедствия и спасти как можно больше людей. Ее деятельность направлена на предотвращение гораздо более серьезной катастрофы общечеловеческого масштаба. И имя этой катастрофе — Бог. Он уже есть — и принялся менять привычный мир. А потому задача всепланетной спасательной службы — любой ценой найти и уничтожить Бога и восстановить статус-кво. Как бы дико это ни звучало и ни казалось неосуществимым. И надо успеть, пока Землю не захлестнул хаос, пока Господь не осознал своего могущества и последствия его реформаторской деятельности не сделались необратимыми...

---

«Представляешь, Алька, — говорил мне, судорожно затягиваясь сигаретой, Антон Ранчугов, — я такого жуткого месива еще не видел. Когда подходили к месту взрыва по туннелю, то шли, как по болоту — и так несколько десятков метров... Идешь, например, и видишь — лежит рядом с рельсами чье-то лицо. Не скальп, а именно лицо — правда, иссеченное осколками до неузнаваемости... А как мы паковали все это в пакеты!.. Выносили фрагменты тел на насыпь перед туннелем, там их примерно компоновали — ну, чтобы в одной куче не оказалось, например, три руки или две головы — и запихивали в пластиковые мешки. Когда мешок набивался под завязку, закрывали его и подписывали номер. Всего таких мешков было около сотни. И не факт, что мы там собрали все останки, — многое просто-напросто сгорело в пламени или так прилипло к стенам туннеля, что не отскребешь...»

Однако сейчас ничего подобного не наблюдалось. Может, разбросанные конечности и тела уже успели собрать до нас?

Рядом с горящим вагоном, лежавшим вверх колесами, бродила молоденькая девчонка в разодранной форменной тужурке проводницы, слепо протягивая руки во тьму и спотыкаясь. Одна половина лица у нее была залита кровью, другая половина — опалена до черноты.

Старшина схватил ее за плечи.

Она что-то непрерывно говорила, но не жалобно и не истерично — словно мирно беседовала с кем-то. На нас она не обратила ни малейшего внимания.

— Вы из этого вагона? — спросил ее Старшина. — Сколько у вас было пассажиров?

Она его словно не услышала.

— Все ясно, — сказал Старшина. — У нее — шок. Возможно, сотрясение мозга. Алик, отведи ее к медикам...

Повезло мне, подумал с невольным облегчением я. Не суждено мне сегодня увидеть самые страшные кадры в этом фильме ужаса...

— Пойдемте, девушка, — сказал я, взяв девчонку за руку. — Сейчас вам окажут первую помощь...

Она послушалась меня, но не отреагировала на мои слова.

Я вел ее вдоль поваленных вагонов в том направлении, откуда мигали синие вспышки машин «Скорой помощи», и говорил то, что нам полагается говорить в подобных случаях пострадавшим — что теперь все страшное позади, а главное — что вы остались живы, сейчас врачи вас перебинтуют и доставят вас в больницу, так что не бойтесь, вы не умрете, и вообще вам повезло, что вы остались целы, поэтому успокойтесь, вздохните глубоко, а если хотите, я вам дам успокоительное — в аптечке у меня полно всяких средств...

Однако проводница меня не слушала и бормотала что-то свое, и я различал в ее бормотании лишь бессвязные обрывки.

— Спасибо... — повторяла она, — спасибо тебе... и прости меня... я была дурой... но кто же знал?.. Господи, я так рада... так рада!..

Я решил, что она благодарит меня и что от сотрясения мозга у нее поехала крыша. Вполне естественное явление: у кого бы она не поехала после такого стресса? Главное — чтобы пострадавшая пришла в себя.

— Ну что вы, девушка, — возразил я. — Вам не за что меня благодарить — мы ведь просто выполняем свою работу...

Она вдруг резко остановилась и посмотрела на меня, как на выходца с того света.

— При чем здесь вы? Я же вовсе не с вами разговариваю!

— А с кем? — глупо спросил я.

— С Ним! — Она подняла свое жуткое лицо к черному небу, с которого слышалось гудение вертолетных двигателей. — Это Он меня спас!..

— Ну, разумеется, — вежливо согласился я — по принципу: с такими больными лучше не спорить. — Милостив и бесконечно добр наш Господь...

И тут девчонку словно прорвало. Видимо, в моем голосе все-таки прозвучало скрытое ехидство. И она взахлеб принялась рассказывать мне, как с ней случилось чудо.

Когда произошло столкновение, она подметала пол в тамбуре. В том самом тамбуре первого вагона, за которым уже ничего нет, кроме локомотива. По идее, при катастрофе ее должно было бы просто расплющить в лепешку — так, что даже мокрого места бы не осталось. Но за несколько секунд до удара наружная дверь тамбура — та, через которую производится посадка и высадка пассажиров — вдруг открылась сама собой, и когда проводница шагнула к ней, чтобы закрыть, неведомая сила, как миниатюрный смерч, вытянула ее из вагона и, вместо того чтобы швырнуть назад, на насыпь или под колеса, мягко пронесла по воздуху перпендикулярно направлению движения поезда и опустила (нет-нет, не кинула и не бросила, а именно опустила, как мать опускает дитя в колыбель) на траву. Девушка не может сказать, сколько это длилось, но, видимо, восприятие времени у нее как-то изменилось, и вполне может быть, что это чудо совершалось в течение считаных долей секунды, а потом раздался сильный удар, оглушающий скрежет, и в вагоне что-то рвануло, выбивая стекли и разнося вдребезги стенки, и тут она потеряла сознание...

Я слушал свою спутницу скептически, потому что именно об этом нам рассказывали на занятиях психологи. Когда человек по счастливой случайности остается жив, то не удерживается от соблазна поверить, что к его спасению приложили руку некие высшие силы.

— А откуда тогда у вас кровь? — спросил я, когда девушка закончила говорить.

— Где?

Пришлось мазнуть ее по щеке и показать окрасившуюся красным цветом ладонь.

— Не знаю, — покачала она головой. — Может быть, меня уже потом задело? Там ведь осколки стекла падали градом...

Ну и бог с ней, подумал я. В конце концов, меня не касается, как и почему она уцелела.

И переключился на взрыв.

Нет, она ума не могла приложить, что могло рвануть в ее вагоне. Никаких подозрительных вещей в багаже пассажиров она не видела, и люди все были приличные, не какие-нибудь террористы. Да и вагон был плацкартный, там же не скроешь ничего от соседей...

— Может быть, газовые баллоны? — предположил я.

Нет, никакими баллонами вагон не был оборудован. Если только тот котел, который служит для нагрева воды — помните, он похож на самовар и стоит в самом начале вагона, рядом с купе проводников? Но вряд ли он бы рванул с такой силой, чтобы превратить вагон в груду обломков...

— Ладно, — бодренько сказал я. — Специалисты разберутся...

И повел свою подопечную дальше.

По возвращении я увидел вместо пылающего остова взорванного вагона только большую свалку дымящихся обломков, среди которых бродили наши ребята, что-то собирая в черные мешки. Как пояснил подвернувшийся мне Полышев, надо было собрать материал для взрывотехнической и пожарной экспертизы.

— Много погибших? — поинтересовался я.

Виктор покрутил головой и почему-то замешкался с ответом.

Потом придвинулся ко мне вплотную и шепнул на ухо:

— Ты не поверишь, Алька, и мы сначала своим глазам не поверили!.. Но это факт: из тех, кто ехал в этом вагоне, выжили все до единого! Без ран и травм, правда, не обошлось, и есть очень тяжелые — их уже отправили в больницы до нас... А трупов — ноль!..

— Серьезно? — растерянно пробормотал я. — Что, вагон был специально предназначен для тех, кто родился в рубашке?

— Выходит, так, — развел руками Полышев.

— А где Старшина?

— Да вон он, — ткнул рукой куда-то вверх Полышев. — С очередным папарацци разбирается...

На насыпи, на фоне изогнутых металлическими макаронинами рельсов, стоял Борис с каким-то типом в белом медицинском халате и что-то сердито говорил ему, размахивая руками.

Я взобрался наверх по скользкому откосу, чуть не споткнувшись о большие черные мешки, аккуратно выложенные в ряд.

— ...и вообще, молодой человек, — услышал я слова Старшины, когда подошел поближе. — Разве вам не известен закон, запрещающий проводить съемку аварийно-спасательных работ? Или вас это не касается? Что — неймется пощекотать нервы публики видом свеженьких трупов?!

В руках у собеседника Старшины была портативная видеокамера.

— Я знаю закон, — возразил спокойно он. — Кстати, в свое время его приняли идиоты, не понимающие элементарных вещей. Людям нужно знать правду о происшествиях, понимаете? Лишая их этого права, вы тем самым наступаете на горло свободе и демократии! И потом — где вы тут видите трупы? Я тут нахожусь с самого начала, но ни одного трупа еще не видел!..

— Я не желаю больше с вами дискутировать! — рявкнул Старшина, и таким разъяренным я его еще не видел. — Или вы сейчас уберетесь отсюда по-хорошему, или я сообщу в штаб, и вас арестуют! Понятно вам? Или вы хотите, чтобы ваша камера — а она, похоже, стоит не дешево — случайно выпала у вас из рук и разбилась вдребезги?

Человек в белом халате пожал плечами, но камеру на всякий случай спрятал за спину.

— Ладно, — сказал он с явным сожалением. — Я уйду. Но позвольте вас спросить напоследок: почему это вашим операторам можно снимать, а официальным представителям СМИ — нельзя? Для чего понадобилось такое деление на своих и чужих?

— Да пошел ты!.. — бросил Старшина. — Чтоб я ноги твоей больше здесь не видел!

Человек в халате молча повернулся и скрылся во тьме.

— Кто это? — спросил я.

Старшина сплюнул себе под ноги.