НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

• Название: ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ
• Автор: НИЭННАХ ИЛЛЕТ
• Жанр: Фэнтези

---

Он обвел их глазами. «Не верят ни одному слову. Кого ты хочешь обмануть?»

– И потому я возьму с вас клятву. Вы уйдете. Вы выполните то, для чего я избрал вас. («Жестоко, жестоко, подло! Бедные дети…»)

Они молча целовали льдистую сталь меча, преклоняя колени, и потом – кто звонко, кто почти беззвучно повторяли – во имя Арты. Все. Теперь легче на сердце.

– И вот, примите дары от меня. Каждый из них поможет вам развить ваши еще спящие силы. Я, видите, не успел. А ждать, когда встретимся снова – кто знает, когда это случится? Только – не отступайте. Эти знаки помогут вам всегда быть единой силой, всегда слышать и понимать друг друга, всегда помогать. Найти, если потерялись и вспомнить, если забудете. Это – сила. Это – все, что я смогу вам дать…

– Наурэ – ты старший. Тебе объединять. Вот твой знак…

Браслет, выточенный из цельного кристалла мориона, пульсировавшего светом, словно внутри него билось сердце. В центре алого круга, там, где пересекались почти невидимые лучи, в воздухе возникла руна Эрат, руна Пламени, знак Движения и Творения.

Моро – горькие темно-синие ночные глаза. Он уходил один. Ориен оставалась.

– Тебе – определять путь.

Тяжелая девятилучевая звезда из вороненой стали. На каждом луче – руна. Его руна – Кьот, руна Пути и Прозрения. Тот же знак серебром на печатке простого железного перстня.

Олло. Прозрачно-голубой кристалл на тонкой цепочке, ледяным огнем очерчена руна Хэлрэ: Очищение и Ясность Разума, знак Льда. Юноша низко склоняет золотоволосую голову, принимая дар, и, выпрямившись, уже не отводит странных своих – отраженное в глубокой реке небо – глаз от лица Учителя.

Аллуа – пламя жизни, светильник, зажигающий души других. Гладкий овальный камень без оправы, цвета вина или крови, внутри бьется алая искра. А на черном обсидиановом медальоне – руна Жизни и Возрождения, знак Земли, знак Арты – Эрт. Девушка вздрогнула и тихо прошептала: «Кровь…»

Голубая брошь-капля, где из глубины, на пересечении двух лепестков – прошлого и будущего – искрой горит Тэ-Эссе, вечная Вода, течение Времени.

– Это тебе, Оннэле Кьолла.

– Глоток воды… – грустно улыбается девушка.

– А это – тебе, Элхэ.

Больше – слов нет. Тихий, еле слышный ответ:

– Благодарю тебя.

И все.

– Тебе, Альд.

Юноша коротко вздохнул и шагнул вперед. Привычно тряхнул головой, отбрасывая со лба волосы. Резкий, порывистый, как ветер. Вот и знак его таков – Ол-аэр, руна Крыла и Ветра. Руна Мысли – и серебряный дерзкий сокол с аметистовыми глазами.

– Надежда моя, Айони…

Кленовый лист, золото-зеленый перстень из того же камня – слишком велик для тоненьких пальцев девочки, – и руна Надежды и Света, Аэт.

– И ты, Дэнэ.

Наверное, в другое время это было бы смешно – мальчик – и руна Силы и Твердости, руна Железа Тор-эн. Пряжка с изображением дракона. Мальчик взял ее – солидный, серьезный – и нарочито низко проговорил:

– Я все исполню, Учитель.

Вот и все. Небо, как же пусто в душе, как же больно…

– Теперь, Оннэле, ты знаешь, какая она – смерть. Ты видела.

– Да. Какой бы ни была свобода там, за гранью, жизнь прекрасна. И нельзя уходить до срока… Может, я неправа? Но, кажется, пока не свершишь все, что можешь из того, что суждено, нельзя уйти. Слишком слаба и бесполезна будет душа, чтобы сохранить силу, волю и образ и, тем более, свершать… А смерть страшна, даже когда знаешь…

– Учитель, – тихий и какой-то режущий как осколок стекла, голос Элхэ, – а вернуться можно? Если шагнешь за грань?

– Не знаю… Но если дан выбор… Если нужно, если что-то не окончил, не исполнил, не завершил, и больше – некому… Наверное, можно. Зачем тебе?

– Просто. Чтобы знать.

Больше ничего не добьешься. Он это знал.

– Что же, пора. Будьте благословенны. Теперь все зависит от вас…

Она остановилась перед зеркалом и долго вглядывалась в свое отражение. Потом тряхнула коротко остриженными волосами, стянула через голову черненую длинную – до колен – кольчугу. Слишком тяжела, стесняет движения. А вот шлем пригодится…

– Элхэ!..

Аллуа распахнула дверь в комнату подруги. Хрупкий юноша, стоявший к ней спиной, вздрогнул и обернулся.

– Элхэ?.. – девушка растерянно остановилась. Юноша снял шлем, и Аллуа улыбнулась:

– Тебе идет… и не узнать тебя… – посерьезнела. – Думаешь, это понадобится в дороге?

Элхэ не ответила, только закусила губу.

– Ты… идешь?

– Нет, – тихо и твердо.

– Почему?.. Но ведь… А Учитель – знает?

Элхэ отрицательно покачала головой.

– Но нужно сказать… – Аллуа окончательно растерялась.

Взгляд зеленых глаз стал жестким и холодным.

– Ты не скажешь ему.

– Элхэ! Ведь это наш долг – исполнить…

– Я вернусь, – коротко, как удар клинка.

– Послушай, – Аллуа прикрыла дверь и заговорила серьезно и печально, – ведь ты понимаешь… Это война, а смерть не выбирает…

– Знаю. Я не уйду.

И вдруг рванулась к Аллуа, порывисто сжала ее горячие руки ледяными пальцами, заговорила тихо и торопливо:

– Пойми, поверь – знаю, все знаю, вижу, но – не могу, не могу уйти… Прости – может и он простит – я должна остаться. Я вернусь; не знаю, как – знаю одно: так будет. Не останавливай. Не говори никому. И ему – не говори. Он не должен знать. Я прошу тебя – так надо, верь мне, верь мне…

Аллуа долго стояла молча, глядя куда-то в сторону.

– Что же, ты права. Вот как… как же я не поняла раньше… Не бойся, я никому не скажу, никому и никогда. И ничего не стану объяснять, если спросят…

– Да, да! Пусть обвинят в предательстве, пусть проклянут – я не могу иначе, не могу! Если я не останусь сейчас, я перестану быть тем, что я есть, моя сила погибнет, я стану никчемной пустышкой, зачем я – такая…

– Не надо, молчи. Я все понимаю. Но ведь нас должно быть – девять. Мы вряд ли сможем совершить задуманное, если хоть кто-то уйдет.

– Я вернусь, клянусь тебе! Аллуа, ты же знаешь меня! Ты веришь? Ты веришь?

– Я знаю и верю. Что же – будем ждать. Будем ждать.

– Прости меня. Не кори. И прошу тебя…

– Не надо говорить. Давай лучше помолчим…

– Аллуа, Аллуа… Как мне страшно…

– Наурэ, я должна сказать тебе. Эленхел догонит нас позже.

– Почему она не идет со всеми?

– Она заболела. Учитель велел мне передать, чтобы мы уходили без нее. Дней через двенадцать она найдет нас.

– Ну, если так… Что же, на рассвете – в дорогу.

Восемь – отправились в путь. Одна – осталась. Когда он говорил ей слова прощания, она стояла, опустив голову, пряча глаза, уже зная, зная наверняка, что не сумеет подчиниться его приказу. И не смела сказать ему об этом.

Тонкие пальцы не сдержат тяжелый меч.

Но я не уйду – и неважно, что будет потом.

Стальная броня тяжела для девчоночьих плеч,

Но я буду рядом, я стану тебе щитом.

Она знала – это последняя ее песня, которую уже некому будет спеть. «А потом вы вернетесь», – говорил он, и этот мягкий голос, эти уверенные слова могли обмануть кого угодно – но не ее, Видящую. Ей было так больно, словно, оставаясь, она предавала его, но по-другому не могла – потому что была Видящей. Потому, что подчиниться значило – убить рвущуюся слева в груди птицу. Потому что знала, что должно случиться.

…Немного было тех, кто умел держать в руках оружие. Перо привычнее рукам книжника и сказителя, и более пристала менестрелю лютня. И дело женщин – не сражаться, но дарить жизнь и исцелять. Но никто не повернул назад; и сам Мелькор вступил в бой во главе Эллери Ахэ.

И тогда, встав на обломке скалы, крикнул Менестрель Гэлрэн:

– Последнюю песню – тебе, Крылатый!

Сияли вдохновением глаза его, и ветер развевал пепельные волосы, и горела крылатая звезда на груди – ярче алмаза. Он запел. И замерли все на поле битвы, слушая его. Он пел об Арте – о трепетном сердце в ласковых руках Тьмы, и об иных мирах, которые есть жизнь и величие Мироздания. И каждому слышалось в песне что-то свое, и опускались руки, державшие оружие, и появлялись улыбки на залитых кровью лицах, и Тьма не казалась более страшной и враждебной, ибо только во Тьме – Свет…

Никто и никогда не слагал в Арде такой песни, а, быть может, и никогда не сложит – разве что рухнет Стена Ночи, и сердца людей распахнутся для Музыки Миров и Зова Эа, и открыты будут Врата… Но Вала Тулкас, стряхнув колдовское наваждение, крикнул:

– Что вы слушаете его?! Бейте!

И Майя, ближе всех стоявший к Менестрелю, бросился к нему и нанес удар. Тот не успел поднять меча. Мелькор рванулся вперед, и черный меч опустился на голову Майя.

– Убирайся в чертоги Мандоса! Будь проклят!

Вала склонился над своим учеником. Крыльями обернулся его черный плащ, и эти крылья скрыли от глаз Бессмертных умирающего. И словно невидимая стена окружила их: никто не мог и не смел приблизиться, хотя вокруг кипел бой.

Серебряная звезда на груди Менестреля стала красной. «Знак внезапной смерти… Так вот, что носил ты на сердце, ученик…» – успел подумать Мелькор.