НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

• Название: ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ
• Автор: НИЭННАХ ИЛЛЕТ
• Жанр: Фэнтези

---

У Гэлеона ярко блестели глаза – так было всегда, когда он задумывал что-либо новое. Гортхауэр не успел ничего сказать, как тот схватил его за руки и заговорил возбужденно:

– Понимаешь, его можно укротить! И я понял, как!

– О чем ты… – еле успел вставить Майя.

– О золоте, о чем же! Я все не могу забыть чашу Курумо. Я мучился, сам не понимая почему, а потом понял – я хочу укротить золото. Найти и открыть его душу. Ведь нет дурных и хороших камней и металлов, надо лишь уметь слушать их! И я понял, я сделаю!

Оружейник тихо смеялся в углу, щуря ясные синие глаза. Он хотел что-то сказать, но не успел – вошел Эльф и сказал:

– Учитель зовет тебя, Гортхауэр.

Голос Мелькора был сух и холоден, как зимний ветер, что несет с севера секущую ледяную крупу. Глаза смотрят отстраненно и как-то неприязненно.

– Мне стало известно, что ты учишь Эльфов ковать оружие. Зачем?

– Прости, Учитель, если я сделал что-то не так, но я подумал, что они должны уметь защищать себя. Я очень бы хотел верить, что Валинор оставит нас в покое, но увы – не могу. Что-то тревожит…

Он не договорил.

– Об этом позволь уж позаботиться мне, Артано.

Что-то дернулось внутри у онемевшего Майя. Он невольно прижал руку к груди – там, где это было. Еще… еще раз сжалось и затихло…

– Не кажется ли тебе, что то, чему ты учишь Эльфов – убивать – более приличествует Оркам? Или лавры Курумо не дают покоя?

Майя смотрел в лицо Мелькора широко открытыми глазами раненого животного, не в силах сказать хотя бы слово.

– Я решил дать тебе важное поручение. Вижу я, недаром принес ты мне клинок. Ты не творец. Ты воин. Ты понимаешь толк в войне. Так иди же в Аст Ахэ. Там Ахэрэ возятся с Орками, пытаясь приручить их. А ты ведь мой первый ученик, – он особенно подчеркнул эти слова, – не так ли? Да и Ауле тебя жаловал. Ты умен и талантлив. Так? Ну так ступай же, Артано – твои знания будут в помощь им!

Гортхауэр еле расслышал свой голос:

– Да… господин…

Все, что творилось сейчас с ним, сливалось в один огромный, безмолвный вопль – «За что?» Ведь раньше, когда по глупости своей он делал жуткие ошибки и промахи, ни разу его не унижали… Ведь он все объяснил, все рассказал честно, и вот… Ясное весеннее солнце теперь жгло его глаза, приветливые улыбки казались злыми оскалами, а теплый воздух – душным, давящим на грудь, как тяжелая вода. Он еле добрел до своего дома и без сил повалился на пол, сжавшись в комок от внезапно вновь возникшего дергающего ощущения в груди.

Он не мог представить себе, что Учитель, которого он – сам из народа создателей – боготворил, мог оказаться неправым или несправедливым. Как ребенок в детстве верит в непогрешимость своих родителей, так он верил Мелькору. И, значит, виноват во всем он сам. Но в чем? Что он сделал? Понять он был не в силах. Просить объяснения – не осмеливался. «Может его гнев утихнет, и он скажет мне? А может он действительно только мне может доверить это дело». И Майя схватился за эту мысль, как за соломинку и принялся убеждать себя…

Он был совсем спокоен, прощаясь с Оружейником и Гэлеоном поутру, улыбался – только внутри заноза сидела.

Теперь Гортхауэр и Мелькор общались только через посредников. И все тяжелее становилось Майя читать написанные словно чужой рукой холодные приказания «военачальнику Артано». Будто гвоздь каждый раз вбивали в его тело. Значит, не простил. Не простил… И все чаще дергало в груди.

Орки слушались его, как собаки – Ороме. А он ненавидел их. Они и память о Курумо стояли между ним и тем, кого он не осмеливался теперь назвать Учителем. И потихоньку он стал сомневаться в себе самом.

…Он читал послания из Аст Ахэ, написанные рукой его ученика. Краткие – ни одного лишнего слова. «Властелину Мелькору от правителя Аст Ахэ. Господин мой…» А сердце болезненно дергалось, когда замечал: вот здесь рука Гортхауэра дрогнула, здесь строчка поползла вниз, здесь проскользнул какой-то мучительно неловкий оборот речи…

Он уговаривал себя, пытался убедить доводами разума – ничего не помогало, и все не утихала тревога, и горечь переполняла сердце; и в тишине ночи, меряя шагами бесконечные коридоры и высокие залы замка Хэлгор, он вел нескончаемый спор с самим собой – самым жестоким и страшным собеседником…

Он был совсем прежним со своими учениками. Говорил с ними, слушал их, улыбался, а сердце все жестче сжимали ледяные когти. Ему не нужен был сон, и он завидовал тем, кому ночь приносила забвение и избавление от печалей. Для него каждая минута одиночества превращалась в пытку, каждая ночь становилась цепью изматывающих, болезненных и бесполезных размышлений. Он пытался заставить себя не думать об этом. И не мог.

«Властелину Мелькору от правителя Аст Ахэ. Господин мой…»

Письмо можно разорвать, сжечь, уничтожить – но не забудешь уже ни слова, тебе не дано, ты не умеешь забывать, и строчки – огнем на черном – возникают перед глазами, стоит только опустить веки. И хлещет как плеть: «Господин мой…»

"– Свет… откуда? Что это?

– Солнце.

– Это сотворил – ты?

– Нет, оно было раньше, прежде Арты. Смотри.

– …Что это?

– Звезды. Такие же солнца, как видел ты. Только они очень далеко. Там – иные миры…"

«– Знаешь, иногда мне кажется – мир так хрупок…»

«Нет, это не могло быть ложью, так не лгут… Или – могло? Сердце противится разуму… А если… Пусть придет сюда… поговорить с ним, объясниться… Но во второй раз я не смогу оттолкнуть его. И, что бы он ни сказал, я поверю. Я не сумею понять, где правда, а где ложь. Воистину, мы слепы с теми, кого любим… А если – солжет, что тогда? Нет, пусть все останется как есть…»

Но душа его не знала покоя, и сердце рвалось надвое. Он старался чаще бывать со своими учениками, и их радовало это – но жить среди них уже не мог. И затемно седлал он крылатого коня, или черным ветром летел к деревянному городу. Город спал, и он долго блуждал без цели по улочкам между медово-золотых домов…

По-прежнему дети приходили к нему. Только истории, что рассказывал он, становились все печальнее.

…Цветок Ночи, полюбивший Луну, был подобен звезде. Ему суждена была недолгая жизнь, и цветок знал, что к осени уснет, чтобы пробудиться лишь через год. Но Луна любила его, и каждую ночь он тянулся к ее ласковым лучам, и казалось ему невозможным на долгие месяцы расстаться со своей любовью. И так говорила ему Земля: «Усни… Осень близка, и жизнь покидает тебя, дитя мое… Весной пробудишься ты ото сна и снова станешь звездой земли…» Но цветок не ответил матери своей, Земле. И, видя его печаль, так сказала Ночь: «Если любовь твоя так сильна, если она дороже жизни тебе; знай, звезда земли, ты будешь светить еще много ночей, но заплатишь за это жизнью».

И стало так.

Много ночей прошло, и свет цветка был болью, ибо он умирал. И неизъяснимая печаль рождалась в сердцах тех, кто вдыхал его горьковатый аромат, но горечь эта была счастьем, ибо Луна дарила любовью своей.

И однажды, взглянув на землю, увидела Владычица Ночи, что угасла звезда земли. Тогда поняла она, чем платил цветок за свою любовь. Горше морской воды были слезы Луны, и велика была печаль Земли. Но печаль эта и слезы эти стали – полынью, скорбной травой, чьи соцветия хранят серебро лунного света, а стебли – горечь слез Луны. Травой печали зовется полынь, и горечь ее свята, ибо это горечь любви, что дороже жизни…

"Что происходит с тобой, Учитель? Для всех ты такой же, как прежде, но я вижу – ты стал иным… Ты улыбаешься, но глаза твои печальны; ты с нами, но мысли твои далеко, и кто знает их? Я вижу, печаль на сердце у тебя, но как спросить?

Как ждешь ты посланий из Аст Ахэ – но нет радости в лице твоем, когда читаешь их. Почему твой Ученик покинул нас? Дом его пуст, и высоко поднялись печальные травы у стен его… Учитель, почему он не возвращается к нам?

Кто мог, кто смел ранить сердце твое, почему ты таишь эту боль – ведь мы любим тебя, каждый из нас отдал бы и саму жизнь, чтобы помочь тебе… А ты словно стеной отгораживаешься от нас – зачем? Ведь когда болит сердце, это видно, а я рождена Видящей…

Скажи, что с тобой, Учитель? Что мучает тебя, Учитель? Стремителен полет крылатого коня, звездный свет родниковой водой омывает лицо всадника – горе в твоих глазах, и нет тебе покоя… Что гонит тебя, что мучает тебя? Скажи мне, ответь мне – я не смею спросить… Чем помочь тебе, Учитель? Учитель…"

В самом начале осени он получил весточку от Гэлеона. Тот звал его посмотреть на укрощенное золото. На тот праздник, что устраивается по этому поводу. Звал Гэлеон – не Мелькор. И Гортхауэр отважился. Ведь никто ему не запрещал покидать Аст Ахэ…

Он так долго жил среди Эллери Ахэ, что во многом стал похож на них. Он научился понимать и ценить тепло и холод, радость огня в очаге в морозный день, костра в зябкую осеннюю ночь, искры факела в ночь весеннего праздника. Он научился любить звенящий мороз и черный лед зимнего ночного неба, мягкое сонное величие заснеженного леса, отблеск зари на замерзших озерах, и падение шапки снега с ветки в тишине лесной чащи. Он полюбил радостную усталость доброго труда – после дня в кузнице, среди раскаленного металла и горячего запаха железа, шумных вздохов мехов и звенящего стука молота, когда обессиленный и мокрый от пота он смотрел на искусную свою дневную работу, и наивная радость и гордость распирали грудь. Усталость властно клала руку на веки, наливало тело тяжестью, погружая в омут мыслей и мечтаний о чем-то новом, что он сделает, обязательно сделает завтра, только настанет день. Он научился получать удовольствие во вкусе еды и питья… Ему ничего этого не нужно было – он был Майя. Но он хотел знать то же, что и они. И он переделывал себя, становясь почти одним из них. Он понимал, что это скорей игра, чем превращение, но играл он в нее со всей серьезностью. И все же он не знал сна. Он не знал боли. Он не знал очень многого, и это еще не было ему дано.