Эрик Ластбадер - Черное сердце

• Название: Черное сердце
• Автор: Эрик Ластбадер
• Издательство: НПО «Тулбытсервис»
• Жанр: Триллер
• Год: 1993
• ISBN: 5-87758-066-3,

---

Он протянул руку и снял трубку:

— Да?

— Это «Валькирия».

— Я не знаю вас.

— Но вы знаете «Голубой Сычуань».

Ким сел прямо:

— Ресторан в Чайнатауне?

— Нет. В Эйндховене.

Кто же из них звонит? — соображал Ким. По телефону он пока не узнавал голос, а работавший на КГБ голландец не дал ни описания внешности, ни особых примет.

— Я ждал вас, — после паузы сказал он.

— Я только что прилетел. Мы должны немедленно переговорить.

Теперь это уже был нормальный живой диалог: до этого они лишь обменивались условными фразами.

— Если вы неподалеку, — забросил удочку Ким, — можно было бы встретиться у меня в номере.

— Нет, — после секундного колебания ответил «Валькирия», — не думаю, что это удачная мысль, — в трубке было слышно, как шуршит одежда его собеседника. — Встретимся внизу, в баре «Иль Сент-Мари». Знаете, где это?

Ким великолепно ориентировался в этом старомодном роскошном отеле. Как-то раз ему пришлось ликвидировать здесь одного корейца — кошмарного, иссеченного шрамами руководителя тайной полиции коммунистов, на совести которого были массовые убийства ни в чем не повинных людей.

— Слышал о таком, — солгал Ким: не имело смысла давать собеседнику информацию, которую можно не давать.

— Тогда через пятнадцать минут.

— А я успею добраться? — отрабатывая версию полного незнания местности, спросил Ким.

— Успеете, — картонным голосом ответила трубка. — Если начнете собираться прямо сейчас.

И связь прервалась.

* * *

«Валькирия» — рыжеволосый мужчина, возглавлявший операцию в Эйндховене — повесил трубку телефона-автомата в фойе гостиницы «Хилтон» и повернулся к двум своим спутникам, крепко сбитым брюнетам с немигающими холодными глазами:

— Он придет, — сообщил рыжеволосый по-русски.

— Ты, Петр, — продолжал он на родном языке, — останешься здесь и проследишь за ним. Я хочу знать, насколько точно он следует инструкциям.

Он сделал шаг вперед — это был высокий, очень крупный человек, фигурой напоминающий медведя-гризли:

— А ты, Греков, пойдешь со мной, — и быстрым шагом пересек фойе.

На улице было душно, накрапывал дождь. Чертыхаясь в потемках, Греков залез в машину у подъезда отеля, завел двигатель и, дождавшись, когда на заднее сидение сел «Валькирия», поехал в сторону бара «Иль Сент-Мари».

Члены Совета знали «Валькирию» как Хельмута Маннхайма — под этим псевдонимом он работал вот уже пятнадцать лет, — хотя настоящее имя его было Михаил Иванович Федоров. Еще совсем молодым человеком он великолепно зарекомендовал себя в армии, и его приметил один из дальновидных аналитиков КГБ. Вербовать в прямом смысле слова его не пришлось: Федоров едва не сошел с ума от счастья, когда понял, что ему выпал шанс послужить матери-России в элите военной разведки. Благодаря своим физическим данным, он попал в специальный тренировочный лагерь, один из многих на территории СССР, где его обучали приемам и методам ведения диверсионно-подрывной работы, а затем направили в Германию. Через три года начальство сочло его готовым к настоящей работе. И перебросило в Западный Берлин. Это было в 1968 году.

Кажется, в феврале, вспоминал «Валькирия». Запад оказался скучным и совершенно неинтересным, через несколько месяцев он уже тосковал о родном Урале, его бескрайних заснеженных равнинах и чистом прозрачном воздухе гор — он вспоминал, как ходил на охоту, перепоясанный ремнями, он без труда преодолевал горные склоны, только изо рта, словно острые стрелы, вырывалось горячее дыхание.

А в последние две недели перед назначением у него появилась девушка, молоденькая грузинка с пышными черными волосами и зелеными глазами. Такая юная, такая свежая, с тоской думал «Валькирия». Он до сих пор не знал, что она тоже была агентом КГБ, подставленным ему в качестве последнего испытания на лояльность и верность родине. Михаил Иванович Федоров выдержал его с честью.

Как же давно все это было! Так давно, что он даже забыл ее имя. Но не ночи, проведенные с ней, — их забыть было невозможно.

А потом начальство, следуя раз и навсегда установленному правилу, проверяло его — он, естественно, ничего об этом не подозревал — раз в два года, и это несмотря на то, что он исправно поставлял только первоклассную, надежнейшую информацию. В этом не было ничего личного: начальство и помыслить не могло, что «Валькирия» способен предать СССР. Однако оно свято верило в меры предосторожности и логику.

Сейчас рыжеволосый человек размышлял о своем чине: полковник КГБ. Он думал о том, что ему невероятно повезло, что он родился и вырос в России и был русским. Это во-первых. А, во-вторых, ему повезло с физическими данными: на протяжении всей жизни он всегда был в великолепной физической форме. Он непроизвольно положил ладонь на живот: не такой подтянутый как когда-то, но, в конце концов, он уже и не так молод. А шницели, сосиски с горохом и пиво «лагер» даже отдаленно не походили на борщ, пельмени и водку. Мчась через опустившуюся на Даллас ночь, он тяжело вздыхал. Так далеко! И так давно он был оторван от любимой родины. Но, глядя на здания и сооружения в промышленном центре Америки, он преисполнялся гордостью: задание по уничтожению Запада и его могущества было возложено на него, он, и только он был главной фигурой этого плана. Да, думал он в этот момент, нет такой жертвы, которую нельзя принести во имя родины. И, забыв о прошлом, он сосредоточился на поставленной перед ним задаче.

* * *

Ким вышел из лифта и оказался в залитом огнями холле «Хилтона». Сегодня Америка раздражала его: никогда раньше он не замечал, сколько же людей бесцельно шатается ночью по улицам. Так хотелось остаться одному, чтобы никто не дышал в затылок и не пихал локтем в бок. Далласская ночь напоминала Марди грас: торжества по случаю успешного прошедшего съезда республиканской партии грозили затянуться на неделю, весь город ликовал, на улицах танцевали и, невзирая на дождь, толпы бродили с национальными флагами и орали песни. Эйфория, экстаз, самолюбование и паранойя, думал Ким, пробираясь в толпе, в конце концов ведут к разжижению мозга. В воздухе летали разноцветные конфетти, на всех углах громыхали рок-группы, безуспешно пытающиеся перекричать ликующую публику. Казалось, еще до окончательного избрания здесь начали праздновать инаугурацию Готтшалка; новый день Америки поднимался пока только над Далласом.

Такси пришлось ловить довольно долго, что, в общем-то, было не так уж плохо: за это время Ким сумел как следует рассмотреть человека, который начал следить за ним, едва он вышел из лифта. С его стороны было довольно глупо повесить телефонную трубку, едва только Ким прошел мимо. Еще глупее было сразу же двинуться следом. Но, в конце концов, Кима больше волновал другой вопрос: с кем говорил по телефону этот безмозглый американец? Или, может быть, англичанин? Забираясь в такси, Ким плюнул на тротуар.

Этот тип ничем не отличался от голландца, который преследовал Кима в другом конце города: оба с площади Дзержинского. Голландец или нет, тренировали его явно там, в цитадели неандертальского мышления, думал Ким. А готовили их действительно отменно, делая упор на способность выдерживать разного рода пытки.

Но и Ким был мастером своего дела, некоронованный король в искусстве выбивать показания. Были и такие, которые считали его волшебником этого мрачного средневекового ремесла, но Ким знал, что в действительности все значительно проще, хотя он и не опровергал слагаемые про него легенды — они и работали на его авторитет. Все дело в сути человека, его психологическом стержне. Единственный человек, который понимает эту концепцию, — Трейси Ричтер. При желании — Ким был в этом убежден — Трейси мог бы превзойти даже его самого. Свидетельств тому он имел во время войны, когда они работали с Трейси напару, предостаточно. И, тем не менее, какой-то внутренний дефект, так это представлялось Киму, не позволял Трейси развернуться в полную силу. Трейси без труда мог бы одолеть любого противника, но часто предпочитал этого не делать, несмотря на высочайшее мастерство.

У Кима было достаточно времени поразмыслить над этим вопросом, когда он занимался голландцем. Получилось, что Ким, сам того не ведая, передал в КГБ море конфиденциальнейшей информации. Если бы не настоятельная необходимость помогать Ту, он бы в жизни не приблизился к этому Совету! В этот момент Ким ненавидел всех — семью, службу, саму жизнь.

У «Иль Сент-Мари» атмосфера была более спокойная — во-первых, благодаря роскошному фасаду, к которому не рисковали приближаться забулдыги, составлявшие ядро праздника, а, во-вторых, потому что репутация отеля «Тертл крик», где располагался бар, была весьма высока и администрация берегла ее как зеницу ока: она никогда не допустила бы манифестаций у себя под окнами. «Тертл крик» был, пожалуй, единственным оазисом безмятежного старого времени, чудом выжившего в новом индустриальном центре страны.