Эрик Ластбадер - Дай-сан

• Название: Дай-сан
• Автор: Эрик Ластбадер
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002850-4

Давно закончились колдовские войны, и магия ушла из мира. Но легенда гласит, что где — то есть край, над которым светит опаловая луна, и там открывается око времени, проникнув в которое человек — если выживает — станет властелином прошлого и грядущего. Так случилось, что Мойши Аннай — Нину, моряку и страннику, выпало отправиться в этот край вместе с дочерью своего друга Чиизаи, чтобы либо спасти мир, либо погибнуть...

---

За строем черепоголовых со скрипом катились громадные боевые машины, способные метать по шестьдесят копий зараз и легко перебрасывать их через самые высокие крепостные стены или выливать на противника здоровенные ковши с расплавленным металлом. Были у них и тараны, стенобитные орудия — высокие стойки с горизонтальным бревном, окованным с одного конца толстым железом. Их волокли на веревках взлохмаченные и грязные воины-люди из северных горных племен, завлеченных на службу к Дольмену посулами власти. И дрожала земля под их тяжестью, и мир человека содрогнулся, как колесо на разболтанной оси, словно ощущая в шагах наступающей армии поступь самой судьбы.

Четвертый Маккон вот-вот должен был появиться на континенте человека.

И объявлен был сбор всех союзников Дольмена, давно дожидавшихся этого часа — наступления Кай-фена. Вооружившись, они устремились к месту последнего сбора по промерзлой унылой земле, через бурные штормовые моря, используя для своего продвижения средства, недоступные людям и для разума человеческого непостижимые.

Эгира, плывущего в глубинах, занимали куда более важные вещи. Он знал о собрании сил Дольмена, но не сдерживал их продвижения, ибо все в мире взаимосвязано и карма всякого существа так или иначе соотносится с кармой любого другого. Его же вполне устраивала роль покровителя собственного убийцы.

Появление на пылающем в пожарищах континенте человека последних союзников Дольмена стало еще одним, предпоследним, шагом к кажущему неизбежным поражению рода людского. Угрюмыми, бесстрастными глазами смотрели они, так долго таившиеся в ожидании своего часа, на покрытую рубцами, обгоревшую, испепеленную землю, думая лишь о конечной цели своего опустошительного похода и ничего не замечая вокруг. Они шли вперед, по грудам разложившихся трупов, среди которых кишели алчные крысы и почему-то пугливые, затравленные волки. Они оставались глухи и жалобным воплям немощных стариков и детишек, каким-то чудом избежавших смерти. Они шагали вперед, к своей цели. Стервятники, сбившиеся в стаю в предвкушении богатой добычи.

Итак, союзники Дольмена стягивали свои силы к месту последней битвы, а Кири, Императрица Шаангсея, тем временем возвращалась на север, в Камадо. Она ехала в голове длинной колонны воинов, растянувшейся больше чем на километр, в сопровождении двух могущественных военачальников, предводителей двух враждующих кланов. Они даже внешне являли собой полную противоположность друг другу. Справа от Императрицы восседал, едва умещаясь в седле, Ду-Синь, тайпан шаангсейских зеленых — невероятно толстый человек с проницательным, умным взглядом и отвратительными манерами. Лу-Ву, тайпан красных, державший под своей властью северные районы Шаангсея, ехал слева. Это был малорослый мужчина, щуплый, с приплюснутым носом и длинной клочковатой бородой на сильном волевом подбородке. В первый раз за столько столетий смертельной вражды тайпаны Чин Пан и Хун Пан ехали в битву бок о бок. В первый раз красные и зеленые встали в одном строю.

Кири ударила каблуками по взмыленным бокам шафрановой лумы, словно ей не терпелось скорее вдохнуть воздух Камадо, услышать металлический лязг клинков, окунуться в кровавую бойню Кай-фена. Ду-Синь тоже пришпорил луму и поскакал вслед за императрицей, низко склонившись в седле. Турмалин у него на шее сверкнул маленьким солнцем. Лу-Ву, подав знак колонне прибавить шаг, дернул поводьями и негромко заговорил со своим скакуном, словно уговаривая его побыстрей одолеть последний перед Камадо подъем.

Когда союзники Дольмена добрались до плоскогорья, выходящего к сосновому лесу, один из них отделился от общего строя и отправился на поиски трёх Макконов.

Мимо высоких, поджарых черепоголовых воинов со смертоносными шипованными шарами, закрепленными на их узких бедрах на потертых кожаных ремнях, мимо странных созданий с удлиненными черепами, увенчанными перьями, что спускались колышущимися гребнями до середины спины, мимо приземистых воинов с близко посаженными глазами, мрачных, как сама смерть, мимо омерзительных с виду существ, похожих на исполинских насекомых.

Он нашел их в конце концов в самой чаще холодного леса — этих могущественных существ, сильнее которых был только Дольмен. Они дожидались своего собрата в окружении призрачной белизны. Это морозный ветер вздымал высоко в воздух снежные покровы.

Один из Макконов поднял зловещие оранжевые глаза и обвел взглядом качающиеся, засыпанные снегом сосны в поисках знака прихода того, с чьим появлением начнется Призвание, которое откроет Дольмену дорогу в мир человека.

— Я здесь, — объявил союзник.

В его сторону медленно повернулась омерзительная голова с крючковатым клювом. Зрачки-щели пульсировали. Огромный хвост бился из стороны в сторону. Он вдохнул их вонь.

Серый клюв открылся, и раздался пронзительный крик, отвратительный для человеческого, слуха. Но он, приученный к этим звукам, услышал:

— Да. Мы знаем. Мы привели тебя по Его воле.

— Он идет?

— А ты еще сомневаешься, недоумок? Так было обещано, и, значит, так будет. Теперь даже Время не может вмешаться.

Оранжевые глаза сверкнули.

— Сдержи свою клятву.

Тело Маккона заколыхалось, теряя четкость очертаний.

— Тебе известно, какое тебя ждет наказание в случае неудачи…

— Вам вовсе не за чем…

Крик сделался невыносимым:

— Ты будешь еще умолять о смерти!

— За столько веков все должно быть распланировано безупречно. Неудачи исключены. Я вас не подведу. А потом…

Омерзительная голова на мгновение отвернулась, и он почувствовал несказанное облегчение, словно избавился вдруг от тяжелой ноши.

— Идет наш брат. Оставь нас. Сейчас же. Ступай пока к южной опушке леса. Во время избрания Господина ты будешь командовать нашим центральным ударным отрядом. Потом с тобой свяжутся напрямую — получишь дальнейшие указания. А теперь уходи, ибо ни один смертный не должен видеть того, что сейчас произойдет.

— Но я не…

— Ступай!

И он пошел прочь, по снежному лабиринту леса. Присоединившись к своим, повел их на юг, в обширный лагерь легионов Дольмена. Властным голосом, привыкшим отдавать приказы, которые выполняются беспрекословно, он разъяснил своим воинам их диспозицию в грядущей схватке. И все это время он посмеивался в душе, держа при себе свои тайные знания.

Из соснового бора к северу от Камадо донесся вопль. Посреди леса стояли четыре Маккона. Итак, все четверо воссоединились. Чудовищные силуэты зыбились и пульсировали, словно их тела были сотканы из какой-то текучей субстанции, враждебной воздуху, который они били и рвали своими страшными изогнутыми клювами.

Снова и снова призывали они в один голос, настраиваясь на единый ритм.

Холодный огонь струился откуда-то сверху.

А тем временем в Камадо, окруженном высокими желтыми стенами, защитники города ликовали по поводу прибытия зеленых и красных и благополучного возвращения Кири. В эту серую снежную ночь, освещенную пламенем масляных ламп, мигавших в сгущающемся мраке, риккагины и тайпаны собрались, чтобы обсудить совместные действия по отражению утреннего штурма.

А чуть позже, когда низкое, неспокойное небо приобрело неестественно алый оттенок, Кири поднялась на крепостной вал. Снег, покрывающий камень, заглушал ее шаги.

Риккагин Тиен, которого она называла Туолином, встретил ее на северной стене, и они вместе присели под скошенным навесом, прислушиваясь к непрестанному шуму мокрого снега и напряженно вглядываясь в чащу леса, где разбил лагерь противник.

Кири вспомнила другую ночь, когда она сидела здесь же вместе с Ронином. Она понимала, что потеряла его навсегда, уступив его жажде поисков неведомого, что манила его за собой.

После того, как Маккон убил в Шаангсее Мацу, что-то умерло в ней. Какая-то часть ее души. Иначе и быть не могло. Без Мацу Кири осталась лишь неприкаянной половиной единого целого. Они обе осознавали опасность такой жизни, но их все же влекли ее полноценные, насыщенные и необузданные радости. Вот почему они так старались беречь друг друга. Но Маккон разрушил все это, разорвав нежное белое горло Мацу. Из-за Ронина. Потому что Маккон исступленно искал его.

Но сейчас, вглядываясь в густой лес, где притаились прислужники смерти и разрушения, она испытывала только одно желание, нестерпимое, неодолимое. Быть с ним. Она могла спать с другими мужчинами, но при этом страдать от разлуки с ним, и она знала, что ради него пошла бы на все. Ради него она предала бы и свой народ. Потому что хотела его больше всего на свете. Все остальные чувства, которые сейчас сделались для нее отвратительными, хотя все-таки и любопытными, роились в темных глубинах ее естества, но она как бы и не соприкасалась с ними и даже не хотела признавать, что они существуют. Вот почему она изо всех сил заглушала в себе страдания от утрат — от самой великой и горькой утраты. Впервые в жизни она ощутила, что она просто не выдержит и погибнет, если позволит себе глубокие чувства.