Эрик Ластбадер - Дай-сан

• Название: Дай-сан
• Автор: Эрик Ластбадер
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002850-4

Давно закончились колдовские войны, и магия ушла из мира. Но легенда гласит, что где — то есть край, над которым светит опаловая луна, и там открывается око времени, проникнув в которое человек — если выживает — станет властелином прошлого и грядущего. Так случилось, что Мойши Аннай — Нину, моряку и страннику, выпало отправиться в этот край вместе с дочерью своего друга Чиизаи, чтобы либо спасти мир, либо погибнуть...

---

Оками кивнул.

— По предложению Никуму, одобренному дзеген-сору, его заслали туда, чтобы выявить сильные и слабые стороны этого города.

— Но не все буджуны хотят войны.

— Нет, конечно. Только меньшинство. Но за последнее время сасори стали гораздо сильнее. А теперь, когда их возглавляет Никуму…

— А что по этому поводу думает куншин?

Оками только пожал плечами.

— Он ничего не предпринял, чтобы закрыть их движение.

— Оками, вы должны мне поверить. Я знаю Моэру.

— Хорошо. Я допускаю, что и ее тоже могли послать на континент человека.

— Вы не понимаете, друг мой. Что-то здесь не так.

— То есть?

— Она меня не узнала. В ее глазах не было ничего. Ничего.

Шепот бамбука. На поверхность пруда выскочила рыба, мелькнув бледным светящимся пятном.

Оками поднялся.

— Пойдемте.

В доме он приказал собрать еды и подать дорожные плащи.

— Куда мы едем?

— За город. Подальше от Эйдо. На какое-то время.

— Но свиток…

— Никуму будет искать вас, пошлет людей. Мы должны опередить их, уехать раньше.

— Но должны быть и другие…

— В Эйдо он нас найдет, — ровным голосом проговорил Оками.

— Я не стану бежать от него. Я должен вернуть Моэру.

Оками повернулся к нему:

— Вернуть? Она его жена, Ронин.

И снова — приступ отчаяния. К'рин, Мацу, а теперь… Нет! Еще не все потеряно.

— Оками, я ее знаю. Она на себя не похожа.

Оками уже надевал длинный плащ.

— Тогда вы уезжайте, а я останусь.

— Нет, не останетесь. — Глаза у Оками сверкнули, а в голосе появились жесткие, повелительные нотки. — Вы поедете со мной и будете делать все, что я вам скажу.

Он схватил Ронина за руку. Лицо его смягчилось.

— Подумайте, друг мой! Если у вас с Моэру и появится какой-то шанс, то только в том случае, если мы оба сейчас уедем.

Одна из женщин Оками набросила на Ронина плащ. Лягушка в саду опять затянула свою печальную песню.

Они направлялись на юг по широкой дороге Токайдо, гораздо более людной, чем горная Кисокайдо. Вскоре город оказался далеко позади, и его желтый свет отсвечивал туманной зарей над плоским горизонтом.

На западе уже начался дождь; здесь же воздух был влажным, тяжелым и неподвижным. В нем явственно чувствовалось напряжение. Звезды на небе быстро исчезали за пеленой набегающих черных туч. Ронин с Оками поплотнее закутались в дорожные плащи и надвинули ниже плетеные шляпы. Они шли пешком, хотя поначалу Ронин и возражал, но здравый смысл Оками все же взял верх над его нетерпением. Отправься они верхом, их было бы проще приметить. Пешими они выглядели как обычные путники на Токайдо.

Шипящий в ночи косой дождь застиг их как раз в тот момент, когда они вышли из сосновой рощи у подножия крутого холма. Хорошо еще, в этом месте вдоль Токайдо рос высокий бамбук, дававший пусть жалкую, но все же защиту от дождя. Посередине дороги возвышался огромный валун.

— Это Ниссака! — прокричал Оками сквозь шум дождя, когда они миновали камень.

Он наклонился поближе к Ронину. Края их шляп соприкоснулись.

— Говорят, у этого камня один горный разбойник напал на женщину, отвергшую его домогательства. Женщина была беременна. Она погибла, но ребенок остался жив, потому что камень вдруг возопил и призвал добрую богиню Каннон, которая вырастила ребенка.

Перед ними поднимался крутой склон холма. Дорога пошла наверх. Было очень темно, а дождь еще больше ограничивал видимость.

— Когда мальчик вырос, он разыскал разбойника и отомстил за смерть матери.

Во всем мире не было ничего, кроме дождя.

— И вы верите в эти сказки?

— Неважно, насколько правдиво то, о чем рассказывает легенда. Главное — дух предания. Это нечто такое, чем живут все буджуны.

— Вы — народ мстительный, — заметил Ронин, почти не скрывая иронии.

Оками смахнул с лица капли дождя.

— Месть и честь — разные вещи, друг мой. Потеряв честь, нельзя жить дальше.

— В чем же разница?

— В том, как ты умираешь. Нельзя омрачать правду жизни. Никогда.

Подъем был нелегким, особенно в непогоду, и оба они с облегчением вздохнули, наконец дойдя до гребня. Чуть дальше, за поворотом, в ночи показалось пятно желтого света — благословенный маяк в кромешной тьме.

На высоком, крутом склоне холма стоял небольшой постоялый двор, где их радушно приветствовали. Ронин с Оками повесили промокшие плащи сушиться перед очагом, в котором весело потрескивали кленовые поленья. Оками попросил подать им горячего чая — на балкон. Нимало не удивившись и не отпустив никаких замечаний насчет неподходящей погоды, хозяйка лишь поклонилась и повела их через теплое помещение.

Они, естественно, были одни на балконе с навесом, который тянулся вдоль заднего фасада гостиницы и выходил на поросшую густым диким лесом долину без всяких признаков цивилизации. Даже сюда долетал зычный голос хозяйки, велевшей приготовить чай.

При свете зажженных фонарей они наблюдали за серебристым дождем. Где-то вдали раздавались раскаты грома, напоминающие рокочущий голос какого-нибудь сказочного великана. Сняв намокшие шляпы, они присели за низкий столик под успокаивающий шум дождя, барабанящего по навесу. Принесли горячий, ароматный чай. За чаем Ронин рассказал Оками все, что знал о Макконе, о пришествии Дольмена и Кайфене, который уже развернулся под Камадо. Принесли еще чаю. После того как уже глубокой ночью они попросили еще, к ним вышла позевывающая хозяйка и, извинившись, сказала, что отправляется спать и что на кухне остаются две служанки — на тот случай, если гостям захочется поесть или еще попить чаю.

— Если все, о чем вы говорите, правда, тогда надо предупредить куншина, — заметил Оками, когда Ронин закончил свой рассказ. — У каждого человека есть определенные обязательства, которые надо выполнять. Несмотря ни на что. А это как раз такой случай.

— Буджуны никогда ничего не забывают.

Оками улыбнулся одними губами, но взгляд его остался серьезным.

— Никогда. Ничего.

— А как же Никуму, которому хочется завоеваний для Ама-но-мори?

В глазах Оками отразился дождь.

— Я знаю его не лучше, чем все остальные буджуны, за исключением куншина. Он человек многогранный. Много времени проводит в своем замке в Ханеде. Обладает большим умом и является, кстати, одним из первейших почитателей и покровителей ногаку, как и куншин. Когда я в первый раз услышал о том, что он возглавил сасори, я не поверил. Еще год назад все над ними смеялись.

Из дождя на свет фонаря вылетел мотылек и закружился вокруг теплой промасленной бумаги.

— А теперь?

Оками содрогнулся.

— Теперь — как в старину, — прошептал он.

Ронин наблюдал за мотыльком, порхающим над открытым верхом фонаря, где свет был ярче.

— Куншин мог бы их остановить, почему же он бездействует?

Оками пожал плечами:

— Наверное, мы видим лишь часть от целого. Никуму наверняка не какое-то чудовище… хотя, как мне кажется, за последнее время он сильно изменился.

Попав в поток горячего воздуха, мотылек угодил в огонь. Ронин не услышал даже хлопка.

Дождь продолжал барабанить по бамбуковому навесу у них над головой и по листьям кленов в долине, раскинувшейся внизу.

— Время этого мира уже истекает, Оками. Все закончится для человека, если мы не остановим Дольмена, если мы не найдем никого, кто сумел бы прочесть свиток дор-Сефрита. — Ронин показал на долину. — Ничего не останется. Сгинет вся красота, словно ее и не было никогда.

Он умолк на мгновение, потом спросил, понизив голос:

— Где Ханеда, Оками?

— На юге, — буджун даже не повернулся к нему.

У Ронина екнуло сердце: ведь они шли на юг.

— Далеко?

— День пути, — отозвался Оками. — Всего один день.

К тому времени, когда они добрались до моста Яхаги, ландшафт сильно изменился.

Они вышли к извилистой реке ранним утром. Левый, ближний, берег зарос высоким, качающимся на ветру тростником, а на болотистом правом простирались ровные, блестящие на солнце рисовые поля. На горизонте в голубой дымке вырисовывались туманные горы — суровые, непреклонные стражи.

Они прошли по длинному мосту из камня и дерева, чувствуя себя уязвимыми и не защищенными на открытом пространстве. Внизу по болоту чинно расхаживали белые цапли, взбиравшиеся иногда на небольшое скопление гранитных камней слева от моста.

Перебравшись на другой берег, они свернули налево, к отдаленному скоплению высоких криптомерий. Темный остров сплетенных деревьев на голом болоте.

Далеко на востоке маячили белые паруса рыбачьих лодок, державших курс в сторону моря. В небе над криптомериями кружила стая гусей. Вскоре они устремились к югу, перекликаясь между собой.

Они зашагали по размокшей тропинке, петлявшей между тихими, безлюдными полями. По ровной поверхности стоячей воды скользили водяные пауки, напоминавшие яркие ногти, царапавшие натянутый шелк.