Эрик Ластбадер - Белый ниндзя

• Название: Белый ниндзя
• Автор: Эрик Ластбадер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 1994
• ISBN: 5-88196-142-0

Проходит несколько лет и Николас Линнер возвращается на родину — Японию. Тяжко и сумрачно у него на душе: отчуждение от любимой жены, предательство близких и самое главное — это то,что жизненные силы покинули его, превратив в белого ниндзя. Колдунья, владеющая приемами черной магии, 15 изумрудов на бархате шкатулки, роковая страсть, романтическая любовь и, наконец, зловещий маньяк, совершающий ритуальные убийства. Только один человек может остановить его — это Николас Линнер — ниндзя, потерявший свою силу...

---

— Извините, — обратилась она к пострадавшему, — не хотели бы Вы пройти в дом? Я тут живу.

— Спасибо, не надо, — ответил велосипедист. — Со мной все в порядке.

По тону она поняла, что это такой отказ, который требует повторения предложения. Отказ из вежливости.

— Вы меня нисколько не обремените, — сказала она. — Но мне будет спокойнее, если я увижу, что с вами действительно все в порядке. Чашечка чаю Вам не повредит, я думаю.

Он повернулся к ней, довольно сухо поклонился. — Как можно отклонить такое проявление гостеприимства? И степенно проследовал за ней к дому.

— Давайте я Вас устрою здесь, на веранде, — предложила Жюстина.

— Я сейчас вынесу чай.

— Может, лучше пройти внутрь? — ответил велосипедист. — Кажется, я все-таки здорово ушиб себе спину. Мне бы что-нибудь подложить под нее.

Жюстина колебалась только мгновение.

— Конечно. В доме будет удобнее.

Они сняли обувь в передней, и Жюстина поставила ее в специально сделанный бамбуковый ящичек у стены. Затем провела его в гостиную.

Велосипедист не произнес ни слова, пока она не заварила чай, не разлила его, и они не выпили по первой чашечке. Когда Жюстина налила по второй, он заметил:

— У вас прекрасный дом.

* * *

— Спасибо, — откликнулась она, как положено по ритуалу. — Вы чувствуете себя лучше?

— Гораздо лучше, большое спасибо, — ответил он.

— Вы случайно не говорите по-английски? Мне было бы проще общаться.

— О, конечно, — сказал он с улыбкой, осветившей его поразительно красивое лицо, — с большим удовольствием, миссис...

— Ах, да, простите, — сказала Жюстина. — Меня зовут... — тут она опять едва не нарушила приличия, назвав свое имя. — Меня зовут миссис Линнер.

— А я мистер Омукэ, — представился Сендзин. — Кажется, мы познакомились не при наилучших обстоятельствах, не так ли?

Жюстина засмеялась, почувствовав благодарность за то, что он так легко отозвался о том, что она сшибла его. — Боюсь, что это так. Уму непостижимо, как я не заметила вас, разворачиваясь.

— Подъездная дорожка изгибается, — дипломатично сказал Сендзин, — и вам очень трудно заметить, когда кто-либо едет по дороге. Если вы не возражаете, я бы осмелился сделать предложение...

— С большим вниманием его выслушаю.

— На том большом кедре, в который я чуть не впечатался, не мешало бы повесить большое зеркало, чтобы видеть, не выезжает ли кто из-за поворота.

— Прекрасная мысль, — сказала Жюстина. — Большое спасибо за совет, м-р Омукэ.

— Не за что, — откликнулся тот, прихлебывая чай. — А у вас большой дом для одного человека.

— Я не одна здесь живу, — пояснила Жюстина. — У меня есть муж.

Сендзин не отрывал губ от чашки. — А чем занимается ваш муж, миссис Линнер?

— Он управляющий в фирме моего отца: производство компьютерных процессов, сталь, текстиль. Кроме того, последнее время мой муж занимается исследовательской работой. — Она взглянула на Сендзина. — А вы в какой области работаете, м-р Омукэ?

— О, боюсь, что сфера моих интересов несравненно более прозаична, чем работа вашего мужа, — ответил он. — Я самый заурядный чиновник. Работаю в Бюро по промышленному планированию и защите окружающей среды.

— Очень полезная работа, — сказала Жюстина.

Он улыбнулся!

— Не скучная.

Когда Сендзин поднялся, чтобы уходить, Жюстина не выдержала:

— Извините, м-р Омукэ, но вы не очень похожи на чиновника. Мой муж занимается боевыми единоборствами, и по своему сложению вы не очень отличаетесь от него. Ваше тело выглядит как хорошо настроенный инструмент.

Он повернулся к ней, отвесив легкий поклон.

— Поскольку вы американка, я смогу принять это как комплимент. Но занятия человека спортом весьма развивают. А для меня это не просто хобби, а, я бы сказал, настоящее пожизненное увлечение. Я правильно выразился? Боюсь, мой английский оставляет желать лучшего.

— Вы нашли прекрасное выражение для своей мысли. Не всякому американцу это удается.

— Спасибо. Но мне кажется, вы говорите это из вежливости, — сказал Сендзин с какой-то странной улыбкой. — Мое пожизненное увлечение дает хорошую тренировку и уму, и телу. Очищает дух лучше всякой медитации.

— Мне бы тоже, по вашему примеру, обзавестись каким-нибудь пожизненным увлечением, — задумчиво сказала Жюстина. — Слишком часто приходится быть одной, и некуда пойти, нечем заняться... Вырабатывается жуткая инертность.

Сендзин кивнул. — Будь я вашим мужем, я бы не оставлял вас одну так часто.

— Его работа отнимает у него много сил и времени, — объяснила Жюстина, чувствуя внезапное раздражение от того, что приходится оправдывать поведение Николаса перед незнакомцем. Ох уж эта японская любезность!

— Конечно, — сказал Сендзин. — Жизнь полна несовершенств. Надо уметь идти на жертвы. — Он пожал плечами. — Я понимаю.

Жюстина опять не выдержала.

— Интересно, что у вас такое в глазах? — Она сама поразилась своей смелости: задавать такие вопросы совершенно незнакомому человеку! Просто удивительно, какой черт ее дернул за язык?

Сендзин посмотрел ей прямо в лицо.

— Что вы имеете а виду?

Жюстина мгновение поколебалась, но поняла, что остановиться уже не может. Она почувствовала в душе какую-то странную легкость.

— Я вам уже сделала комплимент относительно вашего английского. Но я полагаю, что вы чувствуете себя как дома в любом языке. Я вижу это по каждому вашему движению. Просто фантастика, до чего вы мне напоминаете мужа!

— Спасибо, но, я думаю, это просто игра воображения, — сказал Сендзин, подпустив в высказывание бездну учтивости. Так учтивы могут быть только японцы.

В свете угасающего дня его точеное лицо напоминало лицо статуи забытого героя. Что-то в нем было необычайно меланхолическое, тронувшее сердце Жюстины. Почему-то ей показалось, что он много перенес в жизни.

— В Америке, — сказала она, — люди никогда не принимают неприятную ситуацию как должное. С ней борются и ее преодолевают.

— Неприятности, миссис Линнер, — неотъемлемая часть жизни. Японцы это очень хорошо понимают. Пожалуй, правильнее было бы сказать, не жизни, а существования. А если выразиться еще точнее, то ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ. Под неприятностями я подразумеваю боль. Но без боли, миссис Линнер, не бывает наслаждения, не бывает экстаза: ведь тогда не с чем было бы наслаждение и экстаз сравнивать. Понимаете? — Он улыбался, но уже немного по-другому: уверенной улыбкой знающего мир человека.

— Но и не только поэтому, миссис Линнер, я так ценю боль. Из моего рассуждения вытекает, что боль — сама по себе наслаждение, дающее выход эмоциям получше всякого экстаза. Не верите? Но это можно доказать только на примере.

Уже несколько встревоженная, Жюстина спросила:

— Что вы такое говорите, м-р Омукэ?

Велосипедист отвесил ей небольшой поклон.

— Называйте меня Сендзином, — сказал он, беря ее за руку истинно американским жестом. — Ведь мы уже достаточно друг друга знаем, чтобы перейти на ты, не так ли, Жюстина?

* * *

— Я был вне? — спрашивал Николас. — Вы меня выводили на волю?

— Ты там был, — ответил Канзацу. — Был.

— И Вы тоже были со мной, я знаю. Только я потом Вас потерял.

— Ты был один, Николас, — сказал Канзацу. — Ты и сейчас один.

— Не понимаю.

Они сидели в простой каменной хижине, которую Канзацу назвал монастырем, в кругу света, отбрасываемого несколькими толстыми церковными свечами. Этот казавшийся очень древним свет, вместе с запахом растопившегося воска, сообщал всему в хижине удивительную объемность.

— Помнишь, сколько раз ты приходил в этот мой приют на Черном Жандарме?

— И что, я все время точно так же срывался со скалы? — спросил Николас. — И точно так же летел в пропасть?

— Круги, распространяющиеся по воде, но никогда не достигающие берега, — сказал Канзацу, — вот что такое время.

— Я перестал держаться, — сказал Николас. — В какой-то момент времени я перестал держаться.

— Но не упал, как того боялся, — сказал Канзацу.

— Точно, не упал, — согласился Николас, сам удивляясь странности своего голоса. — Я повис в Пустоте над пропастью, которая так страшила меня. Везде вокруг меня был Черный Жандарм: и вверху, и внизу. Я был отделен от него, и в то же время я был его частью. Вроде как бы летал.

— Или висел, презрев закон всемирного тяготения.

— Что со мной было, сэнсэй? Пожалуйста, скажите. Я сгораю от нетерпения, желая услышать объяснение этому чуду.

— Сам найди ответ, Николас. Мой ответ никогда не удовлетворит тебя. Сам думай.

— Я нашел...

— Продолжай.

— Я нашел Тьму.

— Да, именно ее я посылал тебя искать зимой 1963 года.

— А вместо Тьмы я столкнулся с Сайго. Это было в Кумамото.

— Забудь про быка, Николас. Он не существует. Я посылал тебя в Кумамото, чтобы ты столкнулся с самим собой.