Ольга Ларионова - Лунный нетопырь

• Название: Лунный нетопырь
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-289-02138-8

Перед вами долгожданный новый роман Ольги Ларионовой из цикла о противостоянии людей и крэгов. Космическая сага о планете блистательных рыцарей, властвующих над Вселенной. О мире, который все еще пребывает под властью мудрых, но коварных крэгов. Мир, объединяющий множество планет и множество космических рас. Мир, который столкнулся с цивилизацией Земли — и после этого не может остаться прежним…

---

Но тогда откуда это тягостное, захлестнувшее все ее тело ощущение, граничащее с болью, будто внутри угнездилась мучительно изнывающая пустота, унизительно и неодолимо требующая наполнения? С каждым мигом оно становилось все нетерпеливее, оно рвалось наружу нечленораздельным, первобытным криком — так пещерный дикарь, еще не обретший дар речи, оплакивает погибшую подругу, так осиротелая волчица подлунным воем призывает того, кто не вернулся с охоты в пустое логово…

Я, мона Сэниа, ненаследная принцесса Джаспера, приказываю себе — сбрось эти чары!!!

Она встряхнула шелковистый ком начисто отстиранного одеяния, и лиловые капли, словно вобравшие в себя все фиалковые тени гаснущего заката, звонкой россыпью растревожили поверхность притихшего моря. Все. С Невестой на сегодня покончено. У нее еще хватает власти над собой, чтобы оборвать наваждение, которое (только сейчас она поняла это совершенно точно) возникло, как эхо, в ответ на вопль, долетевший до подземелья вяльев — ну конечно, такой смертной тоской мог звенеть только крик нилады, неприкаянной изгнанницы Лунного Нетопыря.

И не старина Горон, бессменный ее поводырь, был повинен в ее смятении — проклятие Нетопыревых губ, разбудивших в ней неистовое, звериное стремление подчиниться неизбежному властелину. Такого она не испытывала еще ни разу в жизни. Ну, чародейной власти над собой она не потерпит. С этим-то ее воля справится…

Уже справилась.

Только вот ежевечерняя торопливость оставила за пределами сознания еще одну, вроде бы примелькавшуюся кроху памяти: ей, несущей в своей крови хоть каплю живой воды, вся магия Вселенной была не страшна. Так что в заклятии ледяного поцелуя не было никакой ворожбы. И для простых смертных (как шепнул бы неслышимый голос) такое судьбой отмеряется. Дело житейское.

Так что в конский загон она влетела уже легкая и чистая, властная над собою и над всей Игуаной. И сомнениями не обремененная. Пожалуй, в первый раз почему-то пожалела о том, что оставила в замковых конюшнях на Равнине Паладинов свою серебряную кобылку с аметистовой гривой… Ничего, завтра же ее любимица будет здесь. А сейчас — любой конь, хотя бы вот этот чалый; припасть к гриве и мчаться по просеке, высыхая на скаку.

Вот только надо будет вовремя от него избавиться, отослав на материк, чтобы никому не бросилось в глаза, что он недостаточно взмылен для той продолжительной скачки, которой она собиралась объяснить свое столь долгое отсутствие.

Не получилось. Деревья, уже погруженные в сумрак, провожали косыми взглядами неистовый галоп ее чалого, сдвигаясь теснее и затеняя просеку; конь взвился на дыбы и остановился прежде, чем она сама успела его осадить.

Они сидели возле самого перекрестка, все вместе тесной кучкой — Юрг в обнимку с детишками, идолоподобная Паянна, вальяжно раскинувшийся на траве Эрромиорг и почти неотличимые друг от друга Сорк и Дуз. На толстом суку ближайшего раскидистого древа расположились рядком Гуен, Кукушонок, Фируз и Флейж.

— Ма-а-а! — Ю-ю с победным кличем сорвался с отцовских колен и, подпрыгнув, повис на материнской шее.

— Ну, где ты так долго? — это уже отец.

— В сказке!

— А в какой?

— А вот в такой!

Она подбросила сына вверх, и он тут же исчез, чтобы едва различимой точечкой — это можно было бы принять за припозднившегося стрижа — появиться под самым низким вечерним облаком. Тройка пернатых стремительно снялась с насеста и пошла на перехват, но мона Сэниа, опередив их, была уже в прохладной вышине, чтобы бережно принять на руки визжащего от восторга сынулю. Она не в первый раз проделывала этот фокус, приводя в ужас как родного отца, так и «приемных родителей» — Гуен и Кукушонка. Застенчивый Фируз никогда своих эмоций не выдавал.

— Да ты с ума сошла! — традиционно завопил перетрусивший папаша, когда они оба очутились на твердой земле. — Если у ребенка отсутствует естественный страх высоты, то в любой момент он может…

— Все это ты мне скажешь, когда мы останемся с тобой наедине; — стоило ей только ступить на землю своего зеленого Джаспера, как к ней тотчас же возвратился царственный тон. — К тому же, мы с пеленок приучаем своих детей забывать о такой противоестественной слабости, как страх высоты.

— Вот погоди, набьет он себе шишек, сверзившись со скалы, и это еще в лучшем случае…

— Надеюсь, юный наследник Игуаны достаточно рассудителен и послушен, чтобы подобных ситуаций избегать. Не так ли, мой босоногий принц?

— Не-а!

Честно признаться, она весьма огорчилась бы, если бы ответ был другим. Но пришлось легонечко щелкнуть первенца по носу и спустить на траву:

— Значит, побежишь домой ножками.

— Сэнни, это непедагогично! Он же ответил тебе правду, а ты, выходит, его за это наказываешь? Зачем же воспитывать в нем лицемерие?

— Знал бы ты, муж мой, любовь моя, насколько это необходимо настоящим принцам… — Она обернулась к Фирюзе, которая в силу своего характера неизменно требовала того же, что получал Ю-ю, будь то купание в воздухе или щелчок по носу; Юрг как-то заметил, что ее пронзительное «И я! И я!» определенно напоминает ему крик новорожденного ишачка…

Но Фирюза, надувшись, молчала.

— Да вы что, поссорились? — забеспокоилась Сэнни.

А папа сказал, что Гиии…рракл! — Ю-ю совсем недавно освоил букву «р», поэтому каждый раз долго к ней готовился, а потом наслаждался ее звучанием, как маленькой победой, даже забывая о том, что он хотел сказать.

— Ну и что там с Гераклом?

— А папа сказал, что он гиии…ррой! А он змеек задушил.

— А они кусачие! Кусачие! Так и надо! — Голосок у Фирюзы был тонюсенький, так и казалось, что невидимая спица пронзает барабанные перепонки.

— А вот и не надо! — Ю-ю, всегда и во всем уступавший младшей подружке, на сей раз, как видно, решил настоять на своем.

Фирюза открыла было свой капризно очерченный ротик, чтобы использовать традиционное оружие — визг на ультразвуковых частотах, но мона Сэниа присела перед ней на корточки и примирительно положила руку на смоляные кудряшки.

— Давай, не будем ссориться перед сном, хорошо? А в ближайшие дни кто-нибудь из нас слетает в созвездие Геркулеса и узнает точно, кусачие там змеи или нет. А сейчас — живо по кроваткам!

— Интересно, и кто это полетит? — мрачно пробормотал супруг, до сих пор не успевший сменить гнев на милость.

— Разберемся, когда детишек уложим. Кстати, а где Эзрик?

— Эшка животиком занемог, — подала голос Паянна. — Так утресь царевна-рыбонька решила его матери показать, пусть колдовской муравушкой попользует. Ких с Борбом их двоих и полетели.

Командор выразительно закатил глаза — если только подрастающее поколение, стремительно осваивающее разговорную речь, усвоит ее выражения…

Но принцесса уже ухватила обоих представителей младшего поколения под мышки и исчезла. Сорк, Дуз и Флейж, как и полагается хорошо обученному эскорту, отстали всего на долю секунды. Командор помрачнел: нет, он был не против пешей прогулки до ворот Бирюзового Дола, но предпочел бы любого другого спутника, только не Паянну. Между тем в последнее время ему стало казаться, что она определенно ищет случая поговорить с ним с глазу на глаз. Вот только у него самого такого желания не возникало.

— А ты не хмурься, князь, не ужимничай, — как видно, у кухонной воеводихи на этот счет было другое мнение. — Не ладно у тебя с супружницей, так посоветовайся…

— Извини, уважаемая, но это наше личное дело. Исключительно.

— Девка она гордая, — Паянна словно и не слышала его возражений; — сама тебе не признается…

— Ты о чем? — Командор почувствовал, как у него холодеет спина. В странном месте угнездилась ревность!

— Дак о том, что мечется она день-деньской, нераздольно ей на присуженной-то земле, хотя, чаю, конек-рыл ейный и на соседние острова дорогу вызнал. Я по первости так размыслила, что ежели построить туточки знатную хоромину, с прежней схожую, угомонится она… Ан нет. Видать, тянет ее к родовому гнезду на паладинову равнину, а дорога-то заказана.

— Тот замок, который тебе Эрм показывая, вовсе и не «родовое гнездо», а принадлежал ее первому мужу. Мы там жили совсем недолго; так что тут, уважаемая, ты маху дала — никакого «зова сердца», если можно так выразиться, здесь и в помине нет.

Паянна задумчиво шагала, уставясь себе под ноги; шаг ее был широк и размашист, как у мужчины — когда-то ровняла она его по мужу и сыновьям; но при этом косолапила она по-бабьи, слегка переваливаясь с боку на бок. И, похоже, топать по Игуане она намеревалась еще долго…

— Это вить один хрен, за кем тая домина допрежь вас зачислена была; — проговорила она с плохо затаенной горечью; — слюбились вы тама, вот и тянет ее туда, как в омут заговоренный. Это ж для нее, что для меня земляночка-несветелочка, где меня мой воевода охмурил…