Холли Лайл - Отвага Соколов

• Название: Отвага Соколов
• Автор: Холли Лайл
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014383-4

Это — странный мир.

Мир «меча и магии». Мир враждующих меж собою могущественных кланов. Мир «дипломатии Волков» — таящихся в тени княжеских тронов магов-оборотней, обреченных вечно жить в страхе смерти, ибо, по законам этого мира, всякий, обнаруживший в себе свойства Волка, подлежит немедленной казни …

Это — жестокий мир.

Мир войны меж двумя правящими домами, что длится века и века — и по-прежнему кажется бесконечной. И будет, обречена быть бесконечной — покуда не появится в этом мире Заново рожденный — дитя, воплотившее в себе дух величайшего из Волков, что жил когда-либо на свете...

Это — опасный мир.

Мир, в коем исход войны меж вырвавшимися из заточения в таинственном Зеркале Душ Драконами, пожирателями людской сущности, и людьми, сражающимися за свою свободу, решить должна юная Волчица Кейт.

Лишь от нее одной зависит, на чьей стороне выступят в последнем бою кланы загадочных Соколов — сильнейших колдунов и магов этого мира. Примут Соколы сторону Драконов — и не на что тогда надеяться людям...

Но, может быть, удастся обратить отвагу соколов в помощь слабым?..

---

Полумрак, царивший внутри аэрибля, не позволял Дугхаллу видеть, что происходит снаружи, но он слышал отчаянные крики и топот по трапу, окружавшему гондолу.

— Мы потеряли заднюю газовую камеру, — крикнул Эйоуюэль. — Убирайтесь все оттуда, чтобы я мог выпустить и переднюю.

Ничего хорошего это не предвещало.

— А как я спущусь отсюда? — Элси сумела задать этот вопрос Дугхаллу почти непринужденным тоном, свидетельствовавшим о ее тесном знакомстве с трудностями жизни и хорошем воспитании. Мысль о детях придавала ей силы и мужество даже сейчас, когда она оказалась на этом насесте высоко над головами всех остальных, на сиденье, которое отчаянно раскачивалось при каждом порыве ветра, грозя сбросить ее вниз вместе с ребенком.

— Мама! — завопил Лонар, прижимаясь к Алви, которая обнимала его и поглаживала по голове.

Из прежде служившего дверью проема в полу появилась голова Кейт. Увидев наверху Элси с младенцем на руках, она сказала:

— Держись крепче. Камера с газом разорвалась, когда мы задели за деревья, но Эйоуюэль скоро выровняет корабль. Только не пытайся спуститься.

Покрепче прижав к себе Ретхен, Элси кивнула, и Кейт вновь исчезла в кабине.

Вскоре где-то снаружи полилась вода.

— Выпускает балласт, — пояснил Дугхалл.

Задняя часть кабины начала медленно опускаться, так что все, кто был в гондоле, могли удержаться на месте.

Впрочем, ощущение того, что смерть недалеко, не оставляло Дугхалла вплоть до того мгновения, когда ноги его прикоснулись к твердой земле. И он был благодарен судьбе за каждый новый вздох и даже за каждый полученный синяк. Бегство из Дома Галвеев, трудный полет, опасная посадка — все это, складываясь вместе, означало, что он находится далеко от привычных ему мест и первые его действия здесь будут легко предсказуемы и вполне тривиальны. Богов пока можно не беспокоить просьбами дать совет.

Во тьме он направился к берегу моря и скоро обнаружил, что идет не один.

— Когда я повисла на этой кормовой веревке и аэрибль вдруг задрал хвост, мне подумалось, что на этот раз мне уж точно не выжить, — произнес в темноте женский голос.

Одна из посадочной команды, подумал Дугхалл и усмехнулся:

— Мне это тоже пришло в голову. Когда гондолу дернуло вбок, я едва не обмочился. Уже представилось, как всех нас выбрасывает в океан — прямо в воду в какой-нибудь тысяче лиг от берега.

— Сильно ушибся?

— Пустяки, несколько синяков. А ты?

— Вывихнула правое запястье и поэтому освобождена от участия в разгрузке: не могу ничего нести.

Они вышли на скалистый берег и остановились перед игравшей на волнах лунной дорожкой.

— А ты видел в своей жизни что-нибудь столь же прекрасное? — спросила женщина.

— Нет, — искренне ответил Дугхалл. — Не могу даже вспомнить, когда жизнь казалась мне настолько привлекательной.

В его руку скользнула ладонь: мозолистая, маленькая, теплая, крепкая… полная жизни. Прикоснувшись к ней большим пальцем, он сразу же ощутил давно забытое возбуждение. В его нынешнем молодом теле проснулся мужской голод, он притронулся к щеке женщины другой рукой и провел кончиками пальцев по приоткрытым губам.

— Мы остались живы. Потанцуем? — предложила она с негромким смешком, и Дугхалл вдруг понял, что лунный свет, отражавшийся в глазах женщины, заворожил его. Сбросив сапоги, они принялись танцевать на сыром песке, обнимая друг друга, постепенно замедляя движения, плотнее и крепче прижимаясь друг к другу, пока наконец не замерли, сознавая неизбежность того, что должно сейчас произойти между ними.

Не сказав ни слова, они направились к небольшой плоской скале, стоявшей вдали от морского прибоя. Она еще не рассталась с дневным теплом, и когда Дугхалл прикоснулся к ее поверхности, камень показался ему почти что живым. Он обхватил женщину за талию и поднял наверх, а потом залез следом за ней. Встав на колени лицом друг к другу, они раскрыли друг другу объятия и слились в поцелуе.

Живой! — пело его тело. Я жив, невредим и свободен!

Левая рука ее запуталась в завязках его брюк, и, потеряв терпение, Дугхалл сам распустил их и сбросил с себя. Каким неловким стало это движение… он и забыл уже, как раздеваются на открытом воздухе, забыл за все эти долгие последние годы, когда таинство близости с женщиной — если до этого вообще доходило — совершалось в опрятной спальне, где даже сама одежда создана для того, чтобы ее легко было снять.

С растущим пылом он и молодая воительница раздели друг друга, вновь обнялись, соединились и приступили к делу под мерный гул и шипение волн. Дети природы, они растворились в этом великом, счастливом удовольствии, охватившем и погрузившем их в беззаботное самозабвение. Похоть, страсть и чистое, исполненное благодарности счастье от того, что они чудом остались в живых, укрепляли их пыл, и когда, удовлетворенные, они разъединились, им хватило нескольких мгновений, чтобы вновь начать искать телесного ублаготворения.

И наконец, устав от своего занятия, любовники со смехом обнялись и сели на камне — лицом к уже сереющему на востоке небу. Женщина извлекла фляжку из кармана брюк и свинтила с нее колпачок. Сделав глоток, она передала емкость Дугхаллу. Тот последовал ее примеру; и восхитительный огонь доброго сондерранского ликера ожег его нёбо и согрел нутро своим теплым прикосновением.

— Смотри, — сказала она. — Солнце взойдет вон там. Восход — такое волшебное зрелище.

Они сидели на скале лицом друг к другу, уже накинув на себя кое-какую одежду. Небо сперва заалело, потом окрасилось в розовый цвет и, наконец, превратилось в оранжевое.

И в этот миг Дугхалл увидел, как чистейший зеленый луч вспыхнул над горизонтом и тут же погас, утонув в ослепительном блеске выглянувшего из-за моря светила, прежде чем он успел повернуть голову к своей подруге, чтобы показать это чудо и ей. Но она тоже видела зеленый луч. Охнув, она прошептала:

— Изумрудный луч предвещает удачу.

Эта зеленая вспышка вызвала в нем воспоминание о том дне, когда он прощался с Рененом, вспомнил он и слова напутствия, полученного от старшего сына. «Прежде чем годы возьмут свое, найди себе женщину и люби ее, — сказал тот. — Дерись, пей, танцуй… а на рассвете взгляни как-нибудь своими помолодевшими глазами на морские волны, чтобы увидеть зеленый луч, когда солнце поднимается из-за края воды».

В этот счастливый миг благое пожелание превратилось едва ли не в проклятие: за одну ночь он испытал все блага жизни, которых пожелал ему сын, кроме одного. И он почти не сомневался в том, что от неизбежной смерти его теперь отделяла лишь не состоявшаяся еще драка, его последняя битва с врагом.

Дугхалл поежился, разрушив тем самым чары этой ночи и этого блаженства. Женщина повернулась к нему с улыбкой, но в улыбке ее была и печаль.

— Какая чудная нам выпала ночь, — сказала она негромко. — Но теперь нас ждут дневные труды. Мне пора возвращаться.

Он кивнул и порывисто прильнул к ее губам.

— Такой ночи не было в моей жизни уже многие-многие годы, — прошептал Дугхалл. Погладив ее левую руку, он добавил: — Спасибо тебе. Быть может…

Он собирался сказать, быть может, это мгновение когда-нибудь повторится, но вовремя остановил себя. Мгновения никогда не повторяются. Сейчас они вернутся обратно, к аэриблю, и она вновь станет воином, а он одним из членов Семьи, которую она охраняет. И между ними не протянется тропка, по которой можно будет иногда ходить, ведь для дорожки этой нет места в мире, где они живут. Одну-единственную ночь они были равны — двое чудом выживших людей, радующихся жизни на скалистом берегу. Но восход солнца вернул их в привычный мир. Печально улыбнувшись, она ответила поцелуем:

— Я всегда буду помнить эту ночь. Всегда. Кивнув, он ответил комплиментом:

— И я тоже, моя красавица.

Он не стал спрашивать ее имени: его нетрудно будет узнать в самое ближайшее время, и когда оно станет известно ему, эта женщина навсегда поселится в его сердце. Но он никогда не станет называть ее имя вслух. Одевшись, они спустились со скалы и направились вдаль от берега — к сапогам, лежавшим у крайней отметки приливов. Они вытряхнули из обуви крошечных голубых крабов, устроивших себе там ночлег, со смехом обулись и неторопливо зашагали к аэриблю.

— Я знаю, что его здесь нет, — сказал Ян, — но дело не ждет. Куда он подевался?

Кейт в точности знала, где находился Дугхалл, знала и то, чем он занимался все эти ночные часы.

— Он скоро вернется. А что случилось?

— Алви попросила меня привести его к ней. То, что она узнала у дороги, не предвещает нам ничего хорошего. Алви испугана и ждет там же, у дороги. Она сказала, что может рассказать о том, что ей стало известно, но не хочет повторять это перед каждым в отдельности.

Кейт поднялась.

— Я схожу за ним, — сказала она, но идти ей не пришлось. Дугхалл уже подходил к лагерю, и улыбка еще не до конца сошла с его губ. Но в тот же миг Кейт с горечью увидела, как улыбка эта вдруг исчезла и печаль, проступившая в глазах Дугхалла, наполнила ее душу жалостью к дяде. Тем не менее Алви и ее новости — какими бы они ни оказались — ждать не могли.