Морис Леблан - Графиня Калиостро

• Название: Графиня Калиостро
• Автор: Морис Леблан
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2000
• ISBN: 5-94278-018-8

Кроме захватывающей истории, в которой юный Арсен Люпен одерживает блестящую победу над дочерью великого Калиостро, владеющей секретом вечной молодости, в сборник вошли несколько рассказов о приключениях знаменитого грабителя-джентльмена, придуманного французским писателем Морисом Лебланом (1864-1941).

Приключения в стиле Эраста Фандорина!

---

— Довольно, Боманьян! Вы, кажется, не отдаете себе отчета в своих поступках, обращаетесь со мной, словно я и в самом деле была вашей любовницей. Но это же неправда! Гордость не позволяет вам признаться в своем поражении, и вы самым жалким и недостойным образом пытаетесь убедить себя в том, чего не было и быть не могло. В течение нескольких месяцев вы волочились за мною, лежали у моих ног, умоляя и угрожая, но ни разу вам не удалось даже поцеловать мне руку. Вот почему вы так разгневаны. Не сумев завоевать мою любовь, вы решили меня погубить, представив меня вашим друзьям как отвратительную преступницу, шпионку, колдунью, исчадие ада. Нет, Боманьян, вы положительно не ведаете, что творите, не ведаете, что произносят ваши уста. Вы видели меня в вашей комнате, когда я подбрасывала вам ядовитую пилюлю? Полно, опомнитесь! Вы приводите в свидетели свои собственные глаза, но ими безраздельно владел мой образ, и лицо другой женщины вы приняли за мое. Та женщина, по-видимому, встала на тот же путь, по которому идем мы все, ищет то же самое. Возможно, ей достались какие-то бумаги графа Калиостро и она взяла себе одно из его имен — маркиза де Бельмонт, графиня Феникс… Найдите ее, Боманьян! Ведь именно ее вы и видели, и лишь галлюцинация вашего расстроенного рассудка стала причиной лживого, нелепого обвинения, которое вы на меня возвели.

Итак, все это не более чем детски-наивная комедия, разыгранная незадачливым влюбленным, и я имею все причины пребывать в вашем обществе не как преступница, а как ни в чем не повинная женщина, которой ничто не угрожает с вашей стороны. Я знаю, что, несмотря на весь свой угрюмый вид, в глубине души вы добрые и порядочные люди, и вы не способны обречь меня на смерть. Быть может, вам, Боманьян, я внушаю страх, но неужели найдутся здесь те, что готовы повиноваться вам и стать палачами? И что же тогда? Вы собираетесь замуровать меня в подземелье? Держать меня в какой-нибудь жуткой и мрачной темнице? Пускай! Но знайте: нет таких подземелий и темниц, из которых я не сумею вырваться! Судите же меня, выносите свой приговор. Я не скажу больше ни слова!

Она села и вновь набросила на лицо вуаль. Она говорила, не впадая в экзальтацию, очень спокойно, но с глубокой, проникновенной убедительностью, так неопровержимо логично, что самые тяжкие обвинения уничтожились, потонули почти без следа в ее словах.

Боманьян хранил молчание. Ораторский поединок завершился его поражением, и он не пытался это скрыть. Что касается его друзей, то на их лицах застыло прежнее холодное выражение, но, как подметил Рауль, они утратили жестокость. Чувствовалось, что собравшимися овладело сомнение. Значит, еще не все потеряно!

Однако Годфруа д'Этиг и Бенто не намеревались отступать. Боманьян что-то вполголоса сказал барону, а потом вновь взял слово с видом человека, принявшего твердое решение и не терпящего возражений:

— Друзья мои, перед вами прошли все действия драмы. Обвинения и защита высказались. Вы могли убедиться, что барон д'Этиг и я вполне разоблачили эту женщину, приведя точные, убийственные свидетельства. Вы увидели также, как ловка и дьявольски изворотлива эта особа, как мастерски использовала она все неясные обстоятельства. Но ситуация, в сущности, очень проста: этот сильный и умный враг всегда будет представлять для нас опасность. Она уничтожит нас одного за другим. Само ее существование чревато нашей гибелью и поражением нашего дела.

Надо ли говорить, что у нас нет другого выхода, кроме ее смерти? Пусть исчезнет, дабы впредь не стоять на нашем пути. Если даже наша совесть противится столь тяжкому приговору, другое соображение должно одержать верх: мы здесь сейчас не только караем грех, но прежде всего защищаем себя и наше общее дело, над которым нависла страшная угроза. Этими доводами мы руководствовались, принимая решение. Если вы его одобрите, оно будет выполнено. Этой ночью недалеко от здешнего берега проплывает один корабль из Англии. С него спустят шлюпку, которую мы встретим в десять часов вечера рядом с мысом Игла. Эту женщину переправят в Лондон и поместят в комфортабельную лечебницу для душевнобольных. Там она будет пребывать, пока мы не завершим наше дело. Надеюсь, она не воспротивится нашим действиям. По-моему, они гуманны и великодушны и в то же время избавляют нас самих и наш труд от постоянной угрозы…

Теперь Рауль понял, какую игру ведет Боманьян. Английское судно — это выдумка. На самом деле есть две лодки, одна из них, с пробитым днищем, выйдя в открытое море, тотчас же пойдет ко дну, и графиня Калиостро исчезнет без следа. Какое коварство!

Все присутствующие молчали, Боманьян посчитал это знаком согласия с его планом, он мог действовать так, как считал нужным, опираясь на помощь барона д'Этига и Бенто.

Приговор был вынесен, приближался час казни. Присутствующие поднялись и стали расходиться в полном молчании. У них был такой вид, словно они побывали на домашней вечеринке, где болтали о всяких пустяках. Через несколько мгновений зал опустел. Остались только Боманьян, Годфруа д'Этиг и его кузен.

Итак, судьба несчастной женщины была целиком во власти фанатика, чей коварный характер и изобретательный ум подчинялись сердцу, израненному любовью и ревностью. Но и для этого страшного человека, казалось, еще не все было окончательно решено. В нем еще не угасли угрызения совести, он испытывал страх перед тем, чему предстояло свершиться по его приказу. Стоя на пороге зала, он пристально смотрел на женщину, которую обрек на смерть. С белым, как у мертвеца, лицом, которое подергивалось в нервном тике, нахмурив брови и судорожно сцепив руки, он по-прежнему хотел выглядеть хотя бы в собственных глазах благородным романтическим героем.

Боманьян положил руку на плечо барона Годфруа, но тут же убрал ее, отрывисто бросив:

— Смотрите за ней в оба. И без глупостей, иначе…

Все это время графиня Калиостро сидела не шелохнувшись, со спокойным и задумчивым выражением, весьма мало соответствующим обстановке.

«Конечно, она не подозревает о грозящей опасности, — подумал Рауль. — Она считает, что впереди у нее заточение в клинике для душевнобольных, и эта перспектива ее нисколько не пугает».

Прошел ровно час с начала судилища. Зал заполнили сумерки. Молодая женщина уже дважды поглядывала на часы. Она попыталась завязать беседу с Бенто, и ее лицо стало необыкновенно милым, а в голосе зазвучали волнующие ласковые нотки. Бенто пробурчал что-то раздраженно и угрюмо и больше рта не открывал.

Прошло еще полчаса. Женщина посмотрела на приоткрытую дверь. Несомненно, у нее мелькнула мысль о побеге, и все ее тело напряглось, готовясь к прыжку.

Рауль, со своей стороны, искал способ помочь ей. Будь у него револьвер, он одним выстрелом уложил бы Бенто. Спрыгнуть прямо в зал? Увы, отверстие окна было слишком узким…

Почувствовав состояние узницы, Бенто положил револьвер на край стола и мрачно произнес:

— Одно лишнее движение — и я выстрелю, клянусь Богом.

Он производил впечатление человека, привыкшего исполнять клятвы. Женщина сидела не шевелясь. У Рауля перехватило дыхание и защемило сердце, но он был лишен возможности вмешаться.

Часов в семь вернулся Годфруа д'Этиг. Он зажег лампу, сказал Оскару де Бенто:

— Принеси из сарая носилки, потом пойди поужинай.

Оставшись наедине с графиней, Годфруа, как показалось Раулю, хотел что-то сказать, на лице его читалось какое-то колебание. Но он ничего не сказал, ничего не сделал, если не считать торопливой фразы:

— Молитесь, сударыня!

Она повторила, как бы не понимая:

— Молиться? Почему вы даете мне этот совет?

Барон сказал едва слышно:

— Делайте, что хотите, но мой долг — предупредить вас.

— Предупредить меня? О чем? — удивилась и слегка забеспокоилась она.

— Настал час молить Бога отпустить наши грехи… — прошептал он. — Никто не знает, не предстоит ли ему отойти в мир иной ближайшей ночью.

Она вздрогнула от страшной догадки, ее руки лихорадочно затрепетали.

— Умереть? Но ведь об этом и речи не было. Боманьян говорил о клинике для душевнобольных.

Он не отвечал. Несчастная через силу вымолвила:

— О, Боже мой, Боманьян обманул меня. Они решили утопить меня в море… Ночью… Какой ужас! Этого не может быть! Они хотят убить меня, помогите!

Годфруа д'Этиг принес большой плед, с грубой бесчувственностью накрыл им голову молодой женщины, рукою зажал ей рот. Крики смолкли.

Вернулся Бенто. Вдвоем они уложили ее на носилки и крепко привязали к ним.

Дело было лишь за железной цепью и приготовленным для сего случая камнем…

Глава IV В ТОНУЩЕЙ ЛОДКЕ

— Неплохо бы хлебнуть немного рому, — проворчал Оскар де Бенто. — В такие минуты трезвая голова совсем ни к чему.

— Не то время: нам потребуется все наше внимание, — возразил барон.

— Веселенькое дельце, ничего не скажешь!