Морис Леблан - Графиня Калиостро

• Название: Графиня Калиостро
• Автор: Морис Леблан
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2000
• ISBN: 5-94278-018-8

Кроме захватывающей истории, в которой юный Арсен Люпен одерживает блестящую победу над дочерью великого Калиостро, владеющей секретом вечной молодости, в сборник вошли несколько рассказов о приключениях знаменитого грабителя-джентльмена, придуманного французским писателем Морисом Лебланом (1864-1941).

Приключения в стиле Эраста Фандорина!

---

— Ты позаботился о камне?

— Да, отличный, обточенный волнами валун, в него продета цепь с кольцом.

Оба замолчали. Ни одно из произнесенных ими слов не ускользнуло от чуткого слуха Рауля д'Андрези.

«Будь прокляты все тайны королей, — подумал он. — Клянусь, я не променял бы эту плющевую ложу на целую империю! Что за славные оригиналы — они говорят о предстоящем убийстве, словно о смене воротничков!» Но более всего удивлял его барон Годфруа д'Этиг. Не чудо ли, что отцом нежной и страстной Клариссы был этот угрюмый тип?! Какие низкие мотивы руководили им — гнев, алчность, жажда мести, врожденная жестокость? Он был похож на палача, готовящегося к своей кровавой работе. Всполохи пламени зловещим светом озаряли багровое лицо и рыжую бороду барона.

Явилось еще трое приглашенных. Рауль не раз видел их в замке д'Этиг. Они сели спиной к окнам, через которые проникал в залу свет, и лица их оставались в тени. Ровно в четыре часа пришли еще двое. Один из них, уже немолодой, с военной выправкой, но затянутый в редингот, с небольшой бородкой, как у Наполеона III, застыл на пороге. При виде его все присутствующие встали, и Рауль догадался, что именно этот человек был автором письма без подписи, тем, кого все ждали и кого барон назвал Боманьяном.

Несмотря на то, что у Боманьяна не было титула или хотя бы частицы «де», его встретили как признанного главу, с почтительностью, вполне подобающей его облику и властным манерам. Гладко выбритое лицо, горящий взгляд, весь его суровый и аскетический вид, простое темное одеяние говорили о мрачноватом величии служителя Церкви. Обратившись к присутствующим, он попросил всех сесть и представил своего спутника:

— Герцог д'Арколь… Вам известно, что он один из наших, но обстоятельства сложились так, что он был вынужден пребывать вдали от нашей обители. Сегодня его свидетельство будет нам необходимо, ибо именно он в 1870 году встречал на своем пути дьявольское отродье, ныне угрожающее всем нам.

Сделав несложный подсчет, Рауль испытал разочарование: «дьявольскому отродью», наверное, лет под пятьдесят, ведь ее встреча с герцогом д'Арколь состоялась двадцать четыре года тому назад!

Тем временем герцог занял место среди присутствующих, а Боманьян отвел в сторону Годфруа д'Этига. Барон отдал конверт, в котором, без сомнения, находилось опасное письмо. Между ними произошел тихий, но быстрый разговор, который Боманьян прервал повелительным жестом:

«Вопрос решен, приговор вынесен. Ее утопят — дело только за палачом», — сказал сам себе Рауль.

Боманьян прошел к задним рядам у самой стены, но прежде чем сесть, произнес небольшую речь:

— Друзья мои, вам ведомо, сколь тяжек и ответствен час суда, нами назначенного. Единство и согласие приведут нас к поставленной цели. Интересы нашего кружка неотделимы от интересов страны и религии. Слишком много зависит от успеха наших действий. Некоторое время тому назад наши планы были расстроены дерзостью и непримиримой враждебностью этой женщины, которая, как и мы, прикоснулась к роковой тайне. Если бы она преуспела и смогла проникнуть в тайну раньше нас, это означало бы полный провал всех наших усилий. Она или мы! Третьего не дано. Пусть же бой, в который мы вступили, решится нашей победой!

Боманьян сел, оперевшись обеими руками на подлокотники кресла и устало сгорбив спину.

Минуты потекли в безмолвии. Все внимание этих людей было обращено на звук, который должен послышаться издалека и послужить сигналом к действию. Они с нетерпением ожидали, когда же появится противник. Но вот барон д'Этиг сделал знак указательным пальцем — донесся глухой шум приближающегося к замку экипажа.

— Это моя карета, — промолвил барон. — Да, но там ли сейчас она?

Барон подошел к двери. Шум приближался, вот экипаж остановился у ворот замка. Возница помахал рукой, и барон воскликнул с торжеством:

— Победа! Она в наших руках!

Д'Ормон живо соскочил с козел, Ру д'Этьер выпрыгнул из экипажа. С помощью барона они подхватили женщину, чьи руки и ноги были связаны, а голова окутана газовым шарфом, и понесли ее к длинной скамье, стоящей в самом центре зала.

— Все шло как по маслу, — докладывал д'Ормон. — Выйдя из поезда, она сразу села в наш экипаж. Она не успела даже вздрогнуть, как ей заткнули рот.

— Снимите шарф, — распорядился барон. — Впрочем, можно освободить ее и от пут.

Д'Ормон открыл лицо пленницы — раздались удивленные возгласы, и Рауль, с высоты своего наблюдательного пункта, не смог сдержать восклицания при виде столь блистательной женской красоты и молодости. Но все возгласы и шепот были покрыты громким криком, вырвавшимся у герцога д'Арколя. Он нетвердыми шагами приблизился к несчастной с искаженным лицом, округлившимися глазами.

— Да, это она, она! Я узнал ее! Боже, какой ужас!

— В чем дело? Что случилось? Объясните…

Герцог с трудом произнес:

— Она выглядит точно так же, как и двадцать четыре года тому назад.

Женщина сидела, сложив руки на коленях и храня совершенное спокойствие. Шляпка ее, видимо, слетела в момент нападения, и волосы спадали на плечи пушистой волной, слегка завиваясь на висках. Лицо было изумительно прекрасно, черты его одухотворялись необычайной выразительностью и утонченной чувственностью. Узкий подбородок, точеные скулы, удивительный разрез глаз и тяжелые веки делали ее похожей на женские портреты Леонардо да Винчи, чье великое мастерство могло передать очарование улыбки — неявной, чуть угадываемой и от того еще более волнующей, смущающей сердца.

Наряд ее был совсем прост, под дорожной накидкой, упавшей к ногам, скрывалось серое шерстяное платье, облегавшее фигуру.

«Черт побери, — подумал Рауль, — она выглядит невинной овечкой. Но, полагаю, она так легко не дастся волкам в лапы!»

Пленница внимательно рассматривала окружавших ее мужчин. Сначала ее взгляд остановился на бароне, затем упал на его друзей — она, казалось, хотела понять, кто скрывается в полумраке зала. Наконец, она спросила:

— Что вам угодно, господа? Я никого из вас не знаю, для чего вы привезли меня сюда?

— Вы наш заклятый враг, — объявил Годфруа д'Этиг.

Она медленно покачала головой:

— Ваш враг? Нет ли здесь какого-то недоразумения? Быть может, вы что-то перепутали? Мое имя — Пеллегрини.

— Нет, вы не мадам Пеллегрини!

— Уверяю вас…

— Нет, — повторил барон Годфруа и зловещим тоном произнес слова, поразившие присутствующих не меньше, чем незадолго до того слова д'Арколя:

— Пеллегрини — псевдоним, под которым скрывался в XVIII веке человек, дочерью которого вы являетесь.

Она ничего не ответила, словно не понимая этой нелепой фразы. Потом спросила:

— Но как же, по-вашему, меня следует называть?

— Жозефина Бальзамо, графиня де Калиостро…

Глава II ЖОЗЕФИНА БАЛЬЗАМО, РОДИВШАЯСЯ В 1788 ГОДУ…

Калиостро? Необыкновенная личность, вызывавшая столь живой интерес всей Европы, наделавшая столько шуму во Франции в царствование Людовика XVI! Ожерелье королевы Марии-Антуанетты… Обманутый кардинал де Роган… И множество других удивительных эпизодов из жизни этого загадочного, окутанного тайной человека. Его называли гением интриги, он владел странными и могущественными чарами, природа которых не прояснилась и через сто лет после его смерти.

Самозванец? Величайший мошенник и мистификатор? Кто знает… Ныне никто не осмелится отрицать, что в этом мире есть существа, способные, благодаря особым неведомым силам, источать такую энергию, которая убивает живое и оживляет мертвое. И, право, не следует считать шарлатанами или безумцами тех, кто своею волей могут вызвать из мрака образы давно минувшего, извлечь пользу из утраченных кем-то секретов, роковых тайн и забытых событий. И если Рауль д'Андрези в своем убежище продолжал оставаться последовательным скептиком и даже посмеивался над сверхъестественным поворотом действия, то все остальные, казалось, заранее приемлют как нечто бесспорное самые невероятные утверждения.

Годфруа д'Этиг, единственный из присутствующих так и не севший в кресло, наклонился к молодой женщине и произнес:

— Ведь вам по праву принадлежит имя Калиостро, не так ли?

Пленница погрузилась в свои мысли. Казалось, она ищет способ защититься от обвинения, столь очевидно абсурдного…

Прошла минута, другая. Наконец она подняла проницательный взгляд на стоявшего перед ней человека и мягко заметила:

— Ничто не заставляет меня отвечать вам хотя бы потому, что у вас нет права меня допрашивать. Однако, к чему отрицать, в документе о моем рождении записано именно это имя — Пеллегрини, превращенное в Джузеппину Бальзамо, графиню де Калиостро по моей воле, так как все эти имена восходят к одной личности — Джузеппе Бальзамо.

— Вашему отцу?

Женщина пожала плечами вместо ответа. Из осторожности? Или презрения? Или, может, протестуя против явной нелепицы?