Танит Ли - Героиня мира

• Название: Героиня мира
• Автор: Танит Ли
• Издательство: Азбука, Терра — Книжный клуб
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0232-2

---

— Я не заставлю вас спускаться, — сказал капитан. — Вы упадете в обморок, и мне придется возиться с вами, а дамские припадки не по моей части. Подними фонарь, — добавил он, обращаясь к Рябому — тот держался поблизости. — А теперь, госпожа, вашим блистательным очам откроется упоительное зрелище.

Я посмотрела на пятно света, упавшее в эту яму, полную гниения и смерти, словно в раскрытую могилу.

Я увидела немногое. Отблески света на руках, принадлежавших, казалось, пещерным людям; на воде, похожей на змеиное гнездо; на огромных цепях, которые смогли бы удержать быка. Я услышала тихие стоны и пронзительный тонкий крик — так верещит мышь, угодившая в когти сове. Но не только. Наряду с запахом существовал и звук, не затихавший ни на миг. Какой-то глухой стук, подобный неуемному биению пульса.

Я отшатнулась.

— Я посмотрела, — проговорила я, — и увидела предостаточно. Можете быть довольны.

— Нет, я не доволен, — ответил он, — но придется обойтись этим.

Он подал знак, и охранники снова опустили крышку над кошмаром. Похоже, никто из обреченных на пребывание в нем не заметил, ни как открылся люк, ни как опять закрылся.

Мы вернулись в каюту. И снова мой телохранитель остался ждать под дверью. Мне полегчало на время, как будто я выдержала какое-то испытание. Но лишь богам известно, что еще задумал чернобородый. Может, и ничего. Он действует в рамках закона. Будь у меня желание, я могла бы упомянуть об уговоре с представителями Управления порта насчет моей сохранности и о моих связях с императорским домом. Но мне не хотелось этого делать без крайней необходимости. Я полагала, что заявления такого рода не имеют большого веса в этом уголке Земли, на борту «Двексиса».

Не присаживаясь, капитан подошел к буфету, достал графин с разбавленным ромом и два изящных кубка восточной работы.

— Выпьете?

— Нет, благодарю вас.

— Даже после всего, что вам пришлось из-за меня пережить?

— Я выпью, — сказала я, — если это доставит вам удовольствие. А если вы предложили из вежливости, мне ничего не нужно.

Он открыл рот, обнажив зубы, покрывшиеся бурым налетом от красного тарасского табака.

— Тогда я выпью один.

Так он и поступил и посвятил следующие несколько минут исключительно этому занятию.

В конце концов я сказала:

— Я пришла к следующему выводу: поскольку вы считаете, что я перед вами в долгу из-за поступков моего кузена, вам захочется, чтобы я возместила ущерб.

— Что вы имеете в виду?

— Я заплачу вам за сведения.

— Не стану возражать.

Я сдержалась и, не выказывая негодования и волнения, вынула три последних империала.

— Это все, что я могу предложить.

Он посмотрел на монеты, лежавшие у меня на ладони.

— У вас есть куда больше, — сказал он. — Вы могли бы продать кое-что из одежды. Или самое себя.

— Ни я, ни моя одежда продаже не подлежат.

— Пока что. Как я понимаю, милая госпожа, вам никогда еще не доводилось сталкиваться с невзгодами.

Я рассмеялась в ответ. Что-то заставило меня сказать:

— Вы крайне удивились бы, узнав, с чем мне доводилось сталкиваться. Я видела, как сотни людей, подобных вам, капитан, валяются мертвыми на поле боя.

Вежливая мина на его лице сменилась неприятным выражением.

— Это угроза?

— Я могу пригрозить лишь тем, что возьму обратно свое предложение насчет денег и оставлю вас. Вероятно, я смогу добыть те нехитрые сведения, которые мне нужны, иным путем. Из данных о передвижении вашего судна, как только они появятся в порту. При помощи взятки какому-нибудь клерку, который удовольствуется меньшим и к тому же не станет меня оскорблять.

Вряд ли стоило на это рассчитывать, но как бы там ни было, капитан ответил:

— Милая госпожа, данные о портах захода нашего корабля вам не помогут. Ваш родственник покинул его в промежутке между ними.

Мне показалось, что жизненные силы покинули меня. Нет, это просто отхлынула от сердца кровь. Я услышала свой собственный голос, он доносился как бы из другого угла каюты:

— Вы хотите сказать, его убили и выбросили за борт? На этот раз пришел черед повеселиться капитану.

— Если бы и так, то поделом ублюдку. Но неужели вы думаете, что я рассказал бы вам об этом?

Я не удержалась и прислонилась к стене. Либо я потеряю сознание, либо прикончу его, но я решила, что выберу второй вариант.

— А теперь я спрошу вас, — сказала я, каким-то образом справившись с голосом, — и повторять вопрос не стану: имя Карулан о чем-нибудь говорит вам? Да? Так учтите, мне это имя знакомо куда лучше и ближе, чем вам.

— Как, милашка принца — и здесь, по такому-то делу? Как ни странно, вместе с недомоганием явилось вдохновение. Лишь бы добиться правды, все остальное не важно.

— А вдруг вас хотели испытать. Подобная мысль не приходила вам в голову, капитан? Или вы настолько легкомысленно относитесь к закону и к императору Саз-Кронии, что вас это не трогает?

Пауза. Он допил свой ром с водой. Потом сказал: — Завион остался цел и невредим, но если бы я догадался, что он замышляет, повесил бы его собственными руками. Нет, он ускользнул от нас вплавь. И прихватил с собой одного из каторжных гребцов. Огромного мужика, похожего не то на вепря, не то на медведя; мы вспомнили, как его зовут, Ирменк, ему нет равных, он продержался в гребном отделении семь лет и остался в живых. Мои гребцы вызвали интерес у Завиона, так он сказал. Я решил, что он со странностями, ведь при одном упоминании о гребном отделении он побелел и позеленел, а потом ему вдруг захотелось все это увидеть, и, должен отметить, он отпускал славные шутки насчет этой трюмной падали и насмешил нас. Потом он стал расспрашивать, за что они сюда попали. Ну, коллекция у нас тут богатая. Я бы сказал, жалеть их — попусту время тратить. К нам попадают только по заслугам. Есть один каторжник, так он убил трех женщин и отсек им самые лакомые кусочки тела, а другой — грабитель, на его счету человек сто путешественников, которым он перерезал на дороге глотку. Ну и этот самый Ирменк. В гребном отделении стоит такая вонища, а Завион задержался около него и стал его разглядывать. «А этот человек что сделал?» — спрашивает Завион. Ну, Ирменк убил какого-то священнослужителя, только он утверждал, будто это неправда. Я рассказал про него, а Завион вроде бы понял, что этот парень еще не потерял разума, и говорит ему: «А ты что скажешь?» И представьте, негодяй начинает выкладывать все по-своему, будто тот самый священнослужитель постоянно держал в страхе всех бедняков в деревне и подвергал их надругательствам, особенно маленьких мальчиков и девочек. Однажды утром Ирменк слышит крики и обнаруживает, что священнослужитель взобрался верхом на его младшего братишку, восьми лет от роду, а мальчишка лежит, уткнувшись носом в собственную кровь. Священнослужитель заверил Ирменка, что за этим визитом последуют новые, подобные ему, а в ответ Ирменк, он ведь был кузнецом, схватил свой молот и прошиб негодяю голову. Но в деревне здорово боялись служителей храма, а доказательств у Ирменка не нашлось, поскольку, когда ребенка осмотрели, решили, что Ирменк сам над ним надругался и священник застал его за этим делом, а вовсе не наоборот. — Капитан налил себе еще разбавленного рому. — Я знаю по опыту, что мальчишки часто сами на такое напрашиваются. На Востоке их для этого специально натаскивают. Пойди пойми. Этого валуха признали виновным, сослали сюда, и он проявил на «Двексисе» невероятные способности по части гребли. Я полагал, что мне придется содержать его все двадцать лет, и следил, чтобы ему давали хорошего мяса, а по праздникам и вина — пусть выпьет за здоровье своего священнослужителя. Как бы там ни было, Завион, выслушав историю Ирменка, тут же заявил, что это чушь, прижал к носу платок, как будто вдруг почувствовал, как там воняет, развернулся и пошел наверх на палубу. А выражение лица Ирменка стало, как у девушки, которой пренебрег любовник; тут уж и я посмеялся.

Голос капитана звучал не прерываясь, он перешел к рассказу о нанесенной ему обиде, и слова так и посыпались. Впоследствии мне удалось вспомнить начало этой истории, значит, я слушала его, но мысли мои занимало другое. Когда я узнала, что Фенсер все еще жив, мне пришлось опять собирать себя из кусочков в единое целое.

Я справилась с этой задачей к моменту описания капитаном обеда, за которым все напились, а Фенсер выступал в роли паяца и лицедея, и все сидевшие за столом хохотали до упаду. Около двух часов утра после того, как капитан ушел отдыхать, а первый помощник занялся обходом вахтенных, спиртное продолжало литься рекой, и Завион уговорил второго помощника привести Ирменка и посадить его за стол на место капитана. Все остальные офицеры оказались идиотами и к тому же так нализались, что согласились на его затею. Ведь нет ничего смешней и увлекательней, чем напоить бренди вонючего каторжного гребца, повесить ему на шею гирлянду цветов, сделанных из листов бумаги, выдранных из бухгалтерской книги, и спрашивать у него, какие будут распоряжения на завтра и все такое прочее. При помощи ряда уловок Ирменка вызволили из трюма и привели в кают-компанию. Каторжников иногда выпускали на палубу подышать, а этому огромному человеку и раньше оказывали подобную милость, чтобы он смог подольше сохранить здоровье. Разумеется, он явился в кандалах, но вслед за тем, как его усадили за стол и все еще не раз выпили, Фенсер уговорил второго помощника снять оковы. Впоследствии все офицеры дружно заверяли, что Завион ухитрился подсыпать в бренди какое-то снадобье, и капитан был склонен согласиться с ними.