Дмитрий Липскеров - Родичи

• Название: Родичи
• Автор: Дмитрий Липскеров
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94846-416-4

Ночью на железнодорожной ветке Петербург-Москва терпит аварию странный поезд, состоящий из локомотива и одного-единственного пассажирского вагона. Поезд, которого в этом месте и в это время по всем официальным бумагам просто не могло быть. Он везет одного пассажира — альбиноса тридцати двух лет, не помнящего и не знающего о себе ничего, даже имени, но не испытывающего по этому поводу какого-либо дискомфорта. А тем временем на далекой Чукотке пытается разобраться с неприкаянными духами девятнадцатилетний мужичок Ягердышка, вынянчивший в свое время белого медвежонка, мать которого подстрелили охотники...

Проза Липскерова — это огромное количество историй, баек и анекдотов, зачастую совершенно фантастических, связь между которыми обнаруживается лишь постепенно, по мере погружения в теплые недра очередного романа. Автор неспешно связывает концы, выстраивает в единую последовательность события, сводит самых разных героев вместе, чтобы доказать, что все они действительно родня. В первую очередь друг другу, конечно, но и нам, читателям, немножко тоже.

---

— Неприятности? — спросил чукча, отложив кусочки жира, выковырянные из любительской колбасы.

— Кто ж его знает!..

Генерал отправился на прием к министру, а Машенька повезла Ягердышку в аэропорт.

— Жаль, на балет не схожу! — посетовал чукча перед зоной посадки.

— А ты приезжай к нам в гости летом, и на балет сходим, и в оперу!

— Господи! — вскричал Ягердышка, вспомнив важное. — Забыл! Забыл!!!

— Что?

— Spearmint купить забыл! Для Бердана! — И, стащив унту, стал рвать стельку, из-под которой разлетелись в разные стороны мелкие доллары, а вылетающие граждане заботливо собрали их и, сложив их в свои карманы, растворились во всеобщем хаосе.

Северный парень силился не заплакать, но горе было столь велико, что из одной щелочки все-таки выкатилась огромная слеза и упала женщине прямо в ладонь. Слеза была столь горяча, что Машенька ахнула, бросилась к Ягердышке и расцеловала его лицо-блин за чистоту душевную, за простоту первозданную.

— Сколько жвачки нужно тебе? — прокричала Машенька сквозь объявление о том, что посадка на самолет Москва — Анадырь заканчивается.

— Пятьдесят пачек!

Она купила в киоске все, что было у тех в запасе, сунула полиэтиленовый пакет ему в руку, еще раз расцеловала и толкнула к металлоискателю.

Уже взлетая, Ягердышка вдруг увидел охотничьим глазом «самого шибко злого» и закричал, чтобы самолет остановили.

С ним заговорили и по-русски, и по-чукотски, и по-эскимосски. В самолете все были северяне.

— Не бойса! — говорили. — Не упадошь!

— Он убьет ее! Убьет!..

Но самолет уже пересек зону облачности и летел к солнцу, но навстречу ночи.

«А может быть, мне показалось? — думал Ягердышка. — Уж очень высоко было!»

Чукча залез в пакет и обнаружил между пачками со жвачкой новенькие доллары. Их было пять купюр по сто долларов каждая.

«Я больше не буду плакать! — сказал про себя твердо Ягердышка. — Я — мужчина!..»

Через три часа, когда в самолете наступили сумерки, северный парень увидел в небе звезду, сияющую столь ярко, что он глаза зажмурил.

— Что это? — спросил Ягердышка у стюардессы.

— Это? — девушка снисходительно улыбнулась. — А это Полярная звезда!

Он больше ни о чем не спрашивал, испытывая огромное счастье. Он пролетал мимо своего Рая, в который стремился когда-нибудь попасть. И, наверное, этот парень рано или поздно попадет на свою звезду!..

Ягердышка заснул, и приснилась ему жена Укля. Во сне он заскулил, словно щенок, и вытянулся в своем кресле в полный рост…

— Министр вас ждет! — отдал честь адъютант и открыл двери перед генералом.

Генерал-полковник сидел в своем кресле в штатском, низко опустив голову над орехового дерева столом, и что-то черкал «паркером» по бумажке. Иван Семенович, войдя, вздрогнул. На миг ему представился вместо министра Арококо Арококович! Такие же уши и черные завитки над ними… Но министр был лысоват, а вышеуказанный имел череп мохнатый.

Прошло десять минут…

Министр продолжал черкать по бумажке. Все это время Иван Семенович стоял почти по стойке «смирно», предчувствуя недоброе.

— Где? — раздался шепот.

Вывалился из пальцев «паркер», и черные глаза дуплетом выстрелили в физиономию стоящего солдатом Бойко.

— Где?

— Что «где»? — не понял Иван Семенович.

— Колеса палладиевые где? — прошипел министр, и опять генерал вздрогнул, припомнив беглого изувера.

— Не могу знать, товарищ министр! Колеса в вашем ведении уже три месяца!

— Сука, — тихо произнес генерал-полковник.

— Не понял?

Здесь главный эмвэдэшник взял себя в руки, поднялся из-за стола, прошел в левую часть кабинета и принялся разглядывать картину Айвазовского в богатой золотом раме.

— Дело в том, что исчезло достояние государства! — встревоженно пояснил министр. — Пропало ценного металла на сумму в семьдесят миллионов долларов! Ракеты не полетят в космос, не построятся новые телескопы…

«И фирма „Дюпон“ не выпустит запонки», — добавил Бойко про себя.

— Зачем вы встречались с Оскаром? — неожиданно спросил министр.

— С каким Оскаром? — сделал удивленные глаза генерал.

Кровь поднималась от кадыка министра к бесцветным губам.

— Где колеса?

— Вы меня допрашиваете? Если так, извольте сделать это на законных основаниях.

Иван Семенович развернулся, скрипнув каблуками, брался уже выйти вон, как услышал приказ:

— Кругом, генерал Бойко!

Иван Семенович развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Ты же не дегенерат, Бойко! — Министр поковырял ногтем мизинца неудачный мазок Айвазовского. — Ты же понимаешь все!

— Надеюсь, товарищ министр.

После того как хозяин кабинета отковырнул кусочек краски, душа его немного успокоилась, и он сел на антикварный павловский диванчик.

— Что по делу?

— Ахметзянова нашли, но отпустили, как не имеющего к делу отношения!

— Хм…

— На студента Михайлова, оказавшегося живым и ушедшим из морга города Бологое собственными ногами, здесь, в Москве, совершено покушение неким Арококо Арококовичем! Студент выжил благодаря гению хирурга Боткина!..

— Без лирики!

— Слушаюсь!.. Преступнику удалось скрыться!

— Какое касательство все вышесказанное имеет к драгоценному металлу?

— Чутье.

— Чутье у собаки!

— И у Премьера!

— Чего-о?! — зарычал генерал-полковник.

— Премьер-министр видел преступника в Завидово и сделал правильное заключение, что человек с рельсом имеет отношение к катастрофе в Бологом. А значит, и к колесам!

Министр подумал несколько.

— Надо поймать этого, как его, Ко-ко!..

— Арококо, — уточнил Бойко.

— Побыстрее! Поймаешь, — министр осклабился, — Героем России сделаю!

Здесь раздался селекторный звонок. Министр вернулся к столу. Оказавшись спиной к Ивану Семеновичу, нажал кнопку и раздраженно выдавил:

— Сказал же, не соединять!!!

После этого он с минуту слушал и задал три вопроса: «Когда, где, кем?» Затем осторожно повесил трубку, так, чтобы звука не было единого… Пять минут стоял, уперевшись руками в ореховый антиквариат.

— Жену твою, солдат, убили… — сказал, не оборачиваясь. — Час назад… В аэропорту…

В реанимационный блок, в палату, где возвращался к жизни студент Михайлов, знаменитостей Большого театра с трудом, но все же пустили.

Особенно возбужден был Альберт Карлович. В своем длиннополом шаляпинском пальто он метался шекспировской «Бурей» по приемному покою и отнюдь не тенором, а басом кричал, что брат его сейчас гибнет в недрах сей гадкой больнички, а его, ЕГО — народного любимца России, не пущают проститься с родной душой, как будто в махровые царские времена гоняют еврейчиков!..

Лидочка смотрела на выступление Алика с неподдельном интересом. Уже в лифте Великая высказала свое мнение:

— Тебе, Алинька, в театр драматический нужно было подаваться! Огромного бы таланта артистище вышел! А так что это — теноришко, хоть и народный!..

Конечно, обладатель шаляпинской одежки обиделся и в лифте сопел.

Ни тот, ни другая на Веру внимания не обращали вовсе.

Между тем душа Веры находилась между небом и землей, как и кабина лифта. Сердечко девушки отчаянно стучало, словно пыталось вырваться из грудной клетки и вылететь на просторы бессмертия!

Ее заметили.

— Не трясись! — схватила старуха за руку.

— Я не трясусь!

Пальцы Лидочки были сухи и безжизненны.

— Выживет твой мальчик, сердцем чую…

— Сама чую! — вдруг грубо ответила Вера.

Старуха поглядела на девицу с интересом, но руки ее не отпустила. А девушке показалось, что сожми она сейчас пальцы Великой покрепче, все трухой ссыплется…

Лифт остановился, и они вышли.

— Где наш? — обернулась Лидочка навстречу рыжему человеку в хирургических одеждах.

— Вы кто? — поинтересовался хирург.

Лидочка назвала свою громкую на весь мир фамилию.

— А я — Боткин!

— Я, дружок, — пояснила старуха, — я настоящая, а ты фальшивый!..

На этих словах Никифор побледнел смертельно, попятился, захватал ртом воздух, пошатнулся, а затем и вовсе рухнул на линолеумный пол.

— Что это с ним? — бесстрастно поинтересовалась Лидочка.

— Сознание потерял, — объяснила появившаяся медсестра Катерина.

Она поднесла к носу Киши ватку с нашатырем и, пока тот кашлял и морщился, сообщила пришлым:

— Он — самый что ни на есть настоящий! Он — праправнук Боткина! И гений чистой воды! Почище предка будет!.. Это он спас вашего балеруна!..

Старухе вовсе не стало стыдно.

— Скажите, какой нежный! Я за свою жизнь лишь раз чуть в обморок не упала, узнав, что Алик гомосексуалист! Но не упала же!

— Лидочка!!! — схватился за голову тенор.

— А что такое?

За их спинами вновь раскрылись двери лифта, и появился Ахметзянов с бутербродами.