Сам Люндваль - Тени

• Название: Тени
• Автор: Сам Люндваль
• Издательство: Изд-во «Мир»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1982

Обвинение обыденного, бездушного мира, тоска героев по чему-то другому, непохожему. Есть здесь и «маленький человек», от лица которого ведется повествование. Казалось бы, его функция, сводится только к тому, чтобы «нажимать на кнопки», но он и ему подобные начинают попросту бояться своего мира, как и исследуемых других. Они все больше отчуждаются от прочих людей, ища прибежища в здании без окон. В рассказе есть еще один персонаж: вынужденно оказавшаяся в данной действительности девушка из иной Вероятности. Она отчаянно рвется в родной мир, хотя шансов на возвращение нет никаких, а ее «действительность» обратилась «всего лишь в серый, клубящийся туман».

---

Я пожал плечами, в мыслях самозабвенно обнимая ее.

– Может быть, когда-нибудь привозили, – продолжала она.– Давно, когда исследования только начались.

– Может быть, – равнодушно отозвался я. – Все знают, чем это грозит, поэтому... – Я снова осекся.– Никто ничего об этом не знает.

– О чем?

– Ни о чем.

Черт возьми, не робей я так, я бы наплевал на нее и нашел себе другую девочку. У меня были деньги и, уж поверьте, – желание. Но я робел, а, кроме того, мне показалось, что раз я так долго ее слушал, то теперь имею на нее право.

– Когда начинали изучать линии Вероятности, много экспериментировали, – сказала она, – и при возили всякое Сверху.

– Ясно, – сказал я. – Привозили, а потом поняли, чем это пахнет, и быстренько перестали. Мне-то откуда знать? Я просто там работаю! – Я разозлился. – Неужели не о чем больше говорить? Черт побери, у меня выходной!

– Прости, – сказала она, уставившись в свою рюмку.

– Ничего. – Я почувствовал себя дураком. – Извини, погорячился. Но я два месяца сидел взаперти в этой стальной камере и глазел на одну – и ту же сцену в телемониторах, не зная, когда мы сможем вернуться. И сейчас мне хочется только забыть.

Она смотрела прямо перед собой, ее глаза терялись в тени.

– Представь себе, что ты застряла там и не можешь вернуться.

Она закусила губу.

– Прости, – повторила она.

– Да чего там. – Я обнял ее за талию. Она замерла, потом расслабилась и даже улыбнулась мне. – Идем.

– Куда?

– Ко мне в берлогу. Там поговорим.

– В Службу Вероятностей?

– Ну, до этого я еще не дошел. У меня квартира в нескольких кварталах от Службы. Тихая и спокойная.

– Ладно уж, – сказала она после долгих колебаний.

Она поднялась и вышла на улицу. Я в темноте пошел следом, обнял ее, привлек к себе. Она шла напряженной походкой, глядя прямо перед собой.

– Ты, наверное, думаешь, что я чокнутая, – сказала она. – Говорю только о твоей работе. Я тебе надоела?

– Ничуть, – ответил я.

Мои пальцы впивались в ее талию, ее теплое тело манило, при каждом шаге касаясь меня. У меня перехватывало дыхание.

Мы пришли ко мне. Комнатушка почти без мебели, с одной кроватью. Плотные занавески на окнах. Она быстро огляделась.

– Тесновато, – сказала она.

– Я нечасто здесь бываю. Больше мне не нужно. Она подошла к окну.

– Не надо! – резко сказал я. Она обернулась.

– Тебе не нравится вид из окна? Я тяжело опустился на край кровати.

– Оставь занавески в покое, – приказал я. – Послушай, я два месяца просидел за семью замками и смотрел на телеэкраны, где показывали площадь перед Службой Вероятностей. В точности такую же площадь, ту самую площадь, только в другой Вероятности. Там были... казни, днем и ночью, ужасы, каких ты и представить себе не можешь. Я был в панике, когда вышел оттуда сегодня, я знал, что это другая Вероятность, но пока мы переходили площадь, во мне все ревело от страха. Город пугает меня, через год-другой я вообще не смогу выходить на улицу, так что будь добра, не трогай занавески, я не хочу смотреть в окно.

Она подошла и села рядом со мной.

– Это так страшно?

– Ты не понимаешь, – сказал я. – Кто сам не пережил, тому не понять. Большей частью город та кой же, как у нас, с небольшими отличиями. Ну, люди по-другому одеты, автомобили другие. Но иногда люди и ведут себя по-другому, творят бог знает что. Бывает, и города нет, одни леса и луга, как-то я видел только воду, а есть линия, где вообще ни чего нет, буквально ничего, кроме какого-то клубящегося тумана, который даже на экране пугает до смерти. Понимаешь? – твердил я в отчаянии. – Откуда мне знать, где реальность, а где нет? Каждая из этих линий Вероятности столь же реальна, как та, где мы сейчас находимся, и через некоторое время уже не знаешь, какая самая реальная, какая твоя, в какой из них ты окажешься, покидая камеру. Когда выходишь, словно попадаешь в другую линию, и если возвращаешься из какой-нибудь красивой Вероятности, то здесь все кажется невыносимым. Только дни считаешь, когда снова отправишься Наверх, потому что уже не понимаешь, где реальность, и никогда не поймешь – все тебя пугает, и все невыносимо. – Я откинулся на спину и закрыл глаза.

Она положила холодную ладонь мне на лоб.

– Я не знала, – сказала она.

– Наплевать, – мрачно сказал я.

Она прислонилась к моему плечу, мягкая и сладостная, пахнущая розами. Я схватил ее, как утопающий, и притянул к себе. Она шепнула: «Не надо», но я уже не слушал. Она почти сразу перестала сопротивляться.

Потом я лежал на спине рядом с ней, в темноте ощупью пытаясь найти сигареты. Я чувствовал себя немного сонным и испытывал некоторое чувство стыда. Она вышла из комнаты в ванную, потом включила кофеварку. Двигалась она тихо, как черная тень в темной комнате.

– Ты сердишься на меня? – спросил я.

Она принесла кофе и села на край кровати, поставив между нами поднос.

– Нет.

– Разочарована?

– Мне следовало сразу понять. Десять лет назад я была бы в ужасе, кричала бы и плакала. Но теперь это не имеет значения, – она смотрела на меня, глаза поблескивали на темном овале лица. – Но ты мог бы быть тактичнее.

– На нашей работе перестаешь считаться с другими. Когда доходишь до того, что не отличаешь реальности от фантазии, о чувствах других людей уже не думаешь.

– Я знаю, – сказала она.

– Ничего ты не знаешь.

Я отхлебнул кофе. Он был крепкий и горьковатый, с сильным привкусом – чего? Соли? Я скривился.

– Бог мой, что это?

Она уставилась на чашку.

– Прости, – сказала она. – Я забыла.

Она пошла к кофеварке и вернулась с новой чашкой кофе, крепкого и сладкого.

– Я все еще забываю, – сказала она, протягивая мне чашку. – После стольких лет.

Я отхлебнул кофе.

– Откуда ты?

– Ты этого места не знаешь.

– А вдруг знаю?

– Недалеко отсюда, – сказала она. – С километр, не больше.

– Непохоже, что ты родилась здесь, – сказал я. – У тебя занятный акцент, непохоже, что ты давно живешь здесь, в городе.

– Когда я родилась, – тихо сказала она, – здесь не было города.

– Ясно, – съязвил я. – Городу свыше пятисот лет. Ты на вид немного моложе.

– Я была здесь десять лет назад, – сказала она, – и тогда города не было.

Я похолодел.

– Что ты мелешь!

– Здесь была деревушка, – продолжала она. – А за несколько километров отсюда небольшой за мок. Никаких автомобилей и ракет, разве иногда воздушный корабль. Мирная сельская глушь.

Я почувствовал, как у меня в животе растет холодный ком.

– Как в сказке, – пробормотал я.

– Тебе не понять, – сказала она устало, как будто рассказывала уже не впервые, и слова вы летали у нее сами собой. – Меня привезли оттуда.

– Брось, – сказал я. – Каким образом?

– Сам знаешь. Стальная камера.

Я подскочил так стремительно, что чуть не пролил кофе.

– Ты с ума сошла! – вскричал я. – Из одной Вероятности в другую ничего переносить нельзя. Это исключено!

– Все так говорят, – тихо сказала она. – Я жду уже десять лет, и все говорят, что это невозможно. Так сказали в Службе Вероятностей, когда меня привезли, и когда я спрашиваю тех, кто выходит из здания, они говорят то же самое. – Она отвернулась. – Я всех спрашиваю десять лет подряд, – повторила она. – Я жду возле здания десять лет, и все говорят одно и то же.

– Что тебе надо? – спросил я.

– Я хочу домой.

Она пробыла у меня два дня. После того первого разговора она почти не вспоминала о своих фантазиях, однако я ничего не забыл. На второй день я пошел к библиотекарю Службы и спросил его. Он смущенно ответил, что не знает. Я проверил сам и выяснил, что для сотрудников моего ранга нужные видеопленки засекречены. Когда я вернулся домой, она устало улыбнулась и написала мне код.

384

– Этот номер, – сказала она, – мне дал один программист, имевший доступ ко всем засекреченным материалам. Он предупреждал, что толку все равно не будет. Но это код моей Вероятности.

– Я не могу тебе помочь.

– Знаю, – отозвалась она. – С самого начала знала, и все же надеялась. Теперь больше не надеюсь, просто жду и жду, вдруг когда-нибудь повезет, но на самом деле я уже ни во что не верю.

– Я всего лишь техник, – сказал я. – Нажимаю на кнопки и еду Наверх, слежу за приборами и смотрю на экраны, вот и все. Я только крошечный винтик в машине.

– Знаю, – сказала она. – Прости, что я тебя по беспокоила.

На следующий день она исчезла. Недели через две я поговорил о ней с одним сотрудником Службы.

– Как же, встречал я ее, – подтвердил он. – Ее все встречали. Вечно торчит у входа. Она чокнутая, считает, что попала сюда из другой Вероятности, и хочет назад, к себе. В мире полно психов. Выбрось-ка ее из головы.

– Она утверждает, что с тех пор прошло десять лет, – сказал я. – Тогда испытания только начались и никто не знал, чем это грозит, если забрать что-нибудь из другой Вероятности. Теперь это известно, стало быть, кто-то обжегся.