Фредерик Марриет - Персиваль Кин

• Название: Персиваль Кин
• Автор: Фредерик Марриет
• Издательство: Logos
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87288-027-8

Герой романа «Персиваль Кин» — молодой человек, который из-за жизненных обстоятельств не может носить имя своего настоящего отца. Озорной и независимый по натуре юноша поступает служить на флот. Морская жизнь закалила его, выявила и укрепила лучшие черты его характера. В годы службы Персиваль встретил верных друзей, заслужил любовь очаровательной девушки и получил принадлежащие ему по праву титул и имение своего отца.

---

Была прекрасная, светлая ночь, и когда мы остались одни, я рассказал ему все, что случилось, не умолчав и о содержании письма, которым я завладел. Потом я спросил его, как мне теперь действовать, когда я уже убежден, что я сын капитана.

— Мистер Кин, вы очень хитро поступили, и вам надо беречь это письмо пуще глаза; не знаю, куда бы нам его спрятать, но думаю, что лучше всего зашить в кожаный мешочек и носить на шее. Но, мистер Кин, смотрите, никому об этом ни слова; на меня можно положиться, но более никому не доверяйте. Капитану также ничего не говорите; делайте вид, будто вы по-прежнему ничего не знаете, а то, пожалуй, если он узнает, что тайна в ваших руках, то вас же возненавидит. Он никогда бы не признал вас своим сыном, если бы не был убежден, как и все мы, что вы на том свете; так будьте с ним почтительны и осторожны по-прежнему. Берегите письмо только на случай какой-нибудь крайности. Если матушка станет подозревать вас, разуверьте ее. Бабушка будет божиться, что видела вашу тень; матушка может думать иначе, но ничего не в состоянии будет доказать; она не посмеет сказать капитану, что подозревает вас в похищении письма, и через несколько времени все само собою забудется.

Я обещал следовать советам Боба Кросса, и мы расстались.

Утром я съехал на берег к капитану. Он принял меня довольно холодно и сказал:

— Мистер Кин, вы были в большой опасности. Как вы приехали назад?

Я отвечал, что судно, которое спасло меня, шло в Лондон, и что я приехал оттуда в дилижансе.

— А я думал, что нам уж не придется с вами увидеться, и написал к вашей матушке, извещая ее о вашей смерти.

— Вы уже написали? — спросил я. — Это убьет ее.

— Со следующей почтой я напишу, что вы спасены.

— Благодарю вас, — отвечал я. — Более ничего не прикажете?

— Ничего, мистер Кин; вы можете ехать на фрегат и вступить в свою должность.

Я поклонился и вышел из комнаты; сойдя вниз, я увидел, что Боб Кросс ожидал меня.

— Ну, что? — сказал он, уходя вместе со мною.

— Холоден по-прежнему, — отвечал я, — велел мне ехать на фрегат и вступить в свою должность.

— Я знал это, — сказал Боб, — трудно сказать, из чего сделаны эти вельможи. Но делать нечего, с вас пока довольно вашей тайны!

— Его тайны, — отвечал я, кусая губы, — которую я буду хранить или нет.

— Будьте хладнокровнее, мистер Кин; вы свое возьмете, если только не будете горячиться; пусть он играет со своими картами, а вы с вашими. Так как вы знаете его карты, а он ваших не знает, то вы же должны, наконец, выиграть, если только будете осторожны.

— Правда твоя, Кросс, — сказал я, — но ты забываешь, что я не более, как мальчик.

— Вы хоть и мальчик, мистер Кин, но у вас не глупая голова на плечах.

— Надеюсь, что нет, — отвечал я. — Но вот мы и у шлюпки?

— Да, и если я не ошибаюсь, вот Пегги Персон.

— Ну, Пегги, каково вы крейсировали с мистером Кином?

— Да кроме него ни с кем бы не согласилась путешествовать. Мистер Кин, позвольте мне съездить на фрегат повидаться с мужем?

— Хорошо, Пегги, — отвечал Кросс, — старший лейтенант, верно, не откажет тебе в этом после того, что случилось, да и сам капитан Дельмар, как он ни суров. Джем будет очень рад тебя видеть; ты не знаешь, как он тосковал о тебе. Он даже выпросил платок у капрала утирать слезы.

— Я думаю, скорее он выпросил бутылку рома у комиссара, — отвечала Пегги.

— Помни свое обещание, Пегги, — сказал я.

— Помню, мистер Кин; клянусь вам, что с тех пор, как я рассталась с вами, я не взяла в рот ни капли вина, хотя у меня в кармане был целый соверен.

— Хорошо; смотри же сдержи свое слово.

— Сдержу, мистер Кин, и кроме того, буду любить вас, пока жива.

Мы пристали к борту фрегата, и скоро Пегги была в объятиях мужа. Старший лейтенант ласково сказал ему:

— Персон, ты не будешь нужен наверху до обеда; ступай вниз с женою.

— Вы добрый джентльмен, — сказала Пегги старшему лейтенанту.

Пегги сдержала свое слово; она столько насказала о моей смелости и присутствии духа, о своем страхе и бесчувственности, о том, как целую ночь я один правил рулем, что на фрегате все стали уважать меня, и рассказ этот дошел до офицеров; старший лейтенант рассказал все капитану, а капитан — начальнику порта. Без сомнения, Пегги Персон оказала мне большую услугу, потому что на меня уже перестали смотреть, как на новичка.

— Ну, сударь, — сказал Боб Кросс — Пегги Персон говорит, вы нисколько не испугались.

— Рассказы Пегги Персон для меня совершенно бесполезны.

— Как знать, чего не знаешь, мистер Ким; мышь может помочь льву, так говорится в басне.

— Где ты выучил басни, Кросс?

— Я сейчас расскажу вам. Когда-то я знал малютку, которая обыкновенно садилась ко мне на колени и читала мне свои басни; и я слушал, потому что любил ее.

— А теперь она уж не читает?

— О нет, она уж стала большою, теперь она вся покраснеет. Но Бог с нею и с баснями. Я уже сказывал вам, что Пегги Персон донесла об вашем поведении, как говорится на службе. Знаете ли, что в тот же самый день я слышал, как старший лейтенант говорил об этом капитану, и если бы вы видели, какая гордость выражалась на лице капитана, хотя он старался принять равнодушный вид. Я все смотрел на него, и он как будто хотел сказать: это мое дитя.

— Что ж, если это нравится ему, я заставлю его еще более мною гордиться, — отвечал я.

— Непременно, мистер Кин; заставьте его гордиться вами.

И я не забыл советов Кросса, как читатель увидит впоследствии.

Я написал к матушке обо всем, что со мною случилось, но умолчал о бытности моей в Чатаме. Я уверил ее, так же как и капитана, что бриг привез меня в Лондон. Письмо мое дошло до нее через день после письма капитана Дельмара, в котором он извещал ее о моем спасении.

Через несколько дней я получил от матушки ответ, в котором она благодарила Бога за мое спасение и описывала, как она грустила и плакала обо мне. Письмо оканчивалось следующими словами:

«Странно, что вечером 15 числа, когда я была в постели, в слезах, только что получив известие о твоей смерти, твоя бабушка сходила вниз и говорит, что видела в зале твой призрак. Верно, она что-нибудь в самом деле видела, потому что я нашла ее без чувств на полу. Быть может, она испугалась по пустому, однако я не знаю, что подумать, потому что некоторые обстоятельства показывают, что кто-то был в доме. Мне кажется, не видела ли она твоего двойника».

Я вполне уверен был, что матушка подозревала меня в похищении письма. В ответ к ней я писал, между прочим, что я не был в Чатаме, и это легко доказать, спросив у шкипера и матросов брига, который меня спас. Бабушка, верно, испугалась своей же тени. Мысль, что я приходил к вам в дом и ушел, не увидясь с вами, слишком нелепа; бабушка выдумала всю эту сказку, потому что ненавидит меня и хочет, чтобы вы также перестали меня любить.

Не знаю, поверила ли мне матушка, но более она об этом не писала. Однако через несколько дней я получил письмо от тетушки Милли, в котором она с насмешкою рассказывала ту же самую историю, прибавляя, как бабушка божилась, что видела меня или мою тень. «Сначала мы думали, что это был твой призрак, но с тех пор, как пропало письмо от капитана Дельмара к твоей матушке, стали предполагать, что ты был здесь и взял его. Ты, верно, не скроешь от меня, милый Персиваль, если ты сыграл эту шутку с бабушкою; ты знаешь, что на меня можно положиться».

Но в этом случае я не нуждался в советах тетушки. Я написал ей, как меня удивляет то, что бабушка выдумывает такие пустяки, и доказывал положительно, что был в Лондоне в то время, когда думали видеть меня в Чатаме.

Я знал, что тетушка старается выведать у меня истину по просьбе матушки, но понимал всю важность своей тайны, чтобы вверить ее кому-либо. С этих пор не было больше помину о письме. Мне кажется, что, наконец, стали предполагать, что письмо было выброшено куда-нибудь служанкою, и что бабушка сама не знала, чего испугалась. Предположение это подтверждалось еще тем, что служанка, пользуясь печалью матушки, выходила поболтать с соседками и потом уверяла, что ни одна душа на могла войти в комнату, потому что она не выходила из передней. Кроме того, всем казалось совершенно неправдоподобным, чтобы я, будучи в Чатаме, никем не был узнан.

Бабушка качала головою и не сказала ни слова, но тетушка Милли утверждала, что, будь я в Чатаме, я непременно зашел бы к ней. По ее мнению, служанка, прочитав письмо, оставленное на столе, показала его своим приятельницам, и кто-нибудь, желая повредить матушке, удержал его у себя.

Кажется, что матушка согласилась, наконец, с этим мнением, хотя оно нисколько не было для нее утешительным. Она не смела ничего открыть капитану Дельмару и каждый день ожидала предложения получить свое письмо за известную сумму. Но никто не делал предложения, потому что письмо было зашито Бобом Кроссом в кожаный мешочек, который я носил на шее и берег, как сокровище.