Карл Май - Дух Льяно-Эстакадо

• Название: Дух Льяно-Эстакадо
• Автор: Карл Май
• Жанр: Приключения про индейцев

---

— Это мне нравится в людях. Следовательно, нам его нечего опасаться?

— Если вы честные парни, то нет. В таком случае он готов на любую услугу для вас.

— Я слышал, он делает запасы товаров.

— Да, но не ради выгоды, а только для того, чтобы услужить людям, проезжающим мимо. В его лавке есть все, что нужно охотнику, и притом он продает свой товар по самой дешевой цене. Но если кто-то ему не понравится, то ничего не получит и за большие деньги.

— Он, стало быть, оригинал?

— Нет, он просто изо всех сил старается держаться подальше от того сброда, из-за которого Запад стал опасным. Мне совершенно не нужно вам его описывать. Вы скоро его сами узнаете. Одно еще только хочу сказать, что, возможно, вам покажется странным и над чем даже будете смеяться: он — немец. И этим все сказано.

Фрэнк привстал в стременах и воскликнул:

— Что? И этого-то я не пойму? И над этим я буду смеяться? Что тебе взбрело в голову! Я безмерно рад тому, что здесь, на окраине Льяно-Эстакадо, встречу соотечественника.

Лицо проводника оставалось совершенно серьезным; даже улыбка его казалась такой, будто ему, в сущности, совсем и не смешно. Теперь он окинул Фрэнка спокойным, дружелюбным взглядом и спросил:

— Как? Ты немец? Это правда?

— Конечно! Разве по мне не видать?

— Нет. Ты говоришь по-английски не как немец, а выглядишь совсем как дядюшка-янки, прижатый своими племянниками к окну.

— О Боже! Что тебе пришло на ум! Я натуральнейший немец, а кто думает не так, того я познакомлю со своим ружьем.

— Для этого сгодится и нож. Но если это так, то старый Хельмерс будет рад встретиться с земляком.

— Он из Германии?

— Да, и очень высокого мнения о своей родине и своем родном языке.

— Я думаю! Теперь я вдвойне рад оказаться в Хельмерс-Хоум. Собственно говоря, я мог бы догадаться, что он немец. Янки назвал бы поселение Хельмерс-Ранч6 или как-нибудь в этом роде; но Хельмерс-Хоум7 — это имя выдает немца. Ты живешь поблизости?

— Нет! У меня нет ни ранчо, ни дома. Я — словно птица в воздухе или зверь в лесу.

— Значит, бедолага?

— Да!

— Несмотря на свою юность! У тебя нет родителей?

— Ни единого родственника.

— Но имя-то есть!

— Да, конечно. Зовите меня Блади Фокс8.

— Блади Фокс? Это напоминает о кровавых событиях.

— Да, мои родители, братья и сестры были убиты в Льяно-Эстакадо вместе со всеми спутниками; я один остался в живых. Мне тогда было лет восемь. Меня нашли с раскроенным черепом.

— Боже! Ты и в самом деле оправдываешь вырвавшееся у меня слово — «бедолага». На вас напали с целью грабежа?

— Конечно.

— Итак, ты не спас ничего, кроме жизни, имени и ужасных воспоминаний.

— И это не совсем так. Хельмерс наткнулся на меня под кактусами, взял на лошадь и привез к себе. Месяц я лежал в горячке, а когда очнулся, то ничего больше не помнил, совершенно ничего. Я забыл свое собственное имя и не вспомнил его до сих пор. Только ясным остался в памяти момент нападения. Я был бы счастливее, если бы смог его позабыть, потому что тогда жажда мести не гнала бы меня снова и снова по ужасной пустыне.

— А почему тебя назвали Кровавым Лисом?

— Потому что я весь был испачкан кровью, а в лихорадочном бреду часто называл фамилию Фукс. Из этого заключили, что такова моя настоящая фамилия.

— Стало быть, твои родители тоже были немцами?

— Да. Когда я пришел в себя, то не понимал ни одного английского или немецкого слова. Я вообще ничего не понимал. Но английский-то я учил медленно, как человек, этого языка не знающий, а немецкий пошел у меня так быстро, что вскоре я бегло застрекотал на нем. Видимо, раньше я умел говорить по-немецки. Хельмерс был мне как отец. Тогда он еще жил не здесь. Однако мне у него не нравилось. Я рвался на свободу, словно сокол, у которого коршуны растерзали родителей, и он теперь кружится возле окровавленного места, пока ему не удастся наказать убийц. Его острый глаз уже открыл злодеев. Они могут быть стократ сильнее его, и он может потерять свою собственную жизнь, но он охотно отдаст ее, потому что смерть станет одновременно и гибелью убийц.

Юноша громко заскрежетал зубами и так крепко натянул поводья своей лошади, что она встала на дыбы.

— Шрам на лбу остался с тех пор? — спросил Фрэнк.

— Да, — мрачно ответил его спутник. — Но не будем больше об этом. Такие воспоминания меня сильно возбуждают, и вы должны приготовиться к тому, что я ускачу, оставив вас самостоятельно добираться до Хельмерс-Хоум.

— Да, давай лучше поговорим о Хельмерсе. Кем же он был на оставленной родине?

— Служил по лесной части. Кажется, был старшим лесничим.

— Как?.. Что?.. — удивился Фрэнк. — Я тоже!

Кровавый Лис вздрогнул от неожиданности, потом внимательно оглядел говорившего и тогда сказал:

— И ты? Тогда это будет в высшей степени радостная встреча!

— Да, я занимался такой же работой. Только если он добрался до приличной должности старшего лесничего, почему же он от нее отказался?

— С досады. Кажется, его участок находился в частном владении, а хозяином был человек надменный, грубый и вспыльчивый. Они поссорились, причем Хельмерс получил плохую аттестацию, так что нигде не мог найти места. Тогда-то он и уехал так далеко, как только смог… Видишь вон в той стороне дубовую рощицу?

— Да! — ответил Фрэнк, посмотрев в указанном направлении.

— Там мы снова выедем к ручью, а за рощей уже начинаются поля Хельмерса… До сих пор ты расспрашивал меня; теперь и я хочу навести кой-какие справки. Этого бравого негра зовут Скользящий Боб?

При этих словах Боб так подпрыгнул в седле, словно он хотел соскочить с лошади.

— А! О! — выкрикнул он. — Почему масса Кровавый Лис обзывает доброго, хорошего массера Боба?

— Я не хотел ни обзывать, ни оскорблять тебя, — ответил юноша. — Я считаю себя твоим другом.

— Зачем же тогда называть массера Боба так, как его дразнят индейцы? Массер Боб и в самом деле когда-то постоянно соскальзывал с лошади. Но теперь массер Боб скачет, как черт!

И дабы показать, что он сказал правду, негр пришпорил лошадь и галопом поскакал — к упомянутой рощице. Фрэнк тоже удивился вопросу молодого человека.

— Ты знаешь Боба? — спросил он. — Но это же почти невозможно.

— О, возможно! Я и тебя знаю.

— А ну-ка! Как же меня зовут?

— Хромой Фрэнк.

— Вот удача! Верно! Но, малыш, кто тебе сказал об этом? Ведь я здесь ни разу в жизни не был.

— О, — улыбнулся юноша, — такого знаменитого на Западе человека, как ты, надо знать.

Фрэнк напыжился, так что фрак стал ему узок, и спросил:

— Я? Знаменитый? И ты это знаешь?

— Да!

— А кто тебе это сказал?

— Старый мой знакомый Якоб Пфефферкорн, которого обычно называют Толстяк Джемми.

— Черт возьми! Мое прозвище! Где ты его слышал?

— Несколько дней назад я встретился с Джемми в Уошита-Фок, и он рассказал мне, что условился встретиться с вами сегодня в Хельмерс-Хоум.

— Верно. Значит, он там будет?

— Да! Я выехал раньше и еду сюда прямо с верховьев реки. Он вскоре непременно проследует за мной.

— Это прекрасно! Это великолепно! Значит, он рассказал тебе про нас?

— Он описал мне весь ваш путь к Йеллоустоуну. Как только ты сказал мне, что тоже был лесничим, я сразу же догадался, кого вижу перед собой.

— Теперь ты мне поверишь, что я хороший немец?

— Поверю не только в это, поверю и в то, что ты вообще хороший парень, — молодой человек улыбнулся.

— Значит, Дики не охаял меня?

— Ему это и в голову не пришло! Как мог бы он очернить своего бравого Фрэнка!

— Да, знаешь ли, мы порой спорили о вещах, для понимания которых гимназического образования недостаточно. Но это в прошлом, а теперь на всем белом свете нет лучших друзей, чем мы… Но вот Боб, вот и роща. Куда дальше?

— Через мост, на ту сторону, а потом по тропе между деревьями. Это и есть самое верное направление. Таким всадникам, как Боб, не нужна торная дорога.

— Верно, — гордо согласился негр. — Масса Кровавый Лис видел, что массер Боб может скакать напролом через все препятствия, как индеец.

Всадники перепрыгнули через ручей, миновали лесочек и проехали вдоль обнесенных изгородями полей, засеянных кукурузой и овсом.

Здесь местами попадались плодородные черноземы, свойственные техасской равнине и дававшие богатые урожаи. Из ручья можно было брать воду — он протекал совсем близко к жилью. Сразу за ним виднелись скотный двор и хозяйственные постройки.

Дом был сложен из кирпича длинным и низким, без верхнего этажа, но с двумя маленькими мансардами по каждому из фасадов. Перед дверью, стройные, словно свечи, росли четыре огромных дуба с голыми почти до самой вершины стволами. Только на самом верху вширь уходили могучие ветви, дававшие густую тень; под ними стояло много столов и простых деревянных скамей. С первого взгляда можно было угадать, что жилые помещения располагаются справа от входа, слева же находится упомянутая Кровавым Лисом лавка.