Джон Майерс - Серебряный Вихор

• Название: Серебряный Вихор
• Автор: Джон Майерс
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1993
• ISBN: 5—8352—0170—2

Роман Дж. Майерса Майерса «Серебряный Вихор» широко известен за рубежом. Произведение строится по принципу «литературной чехарды»: главный герой Шендон попадает на загадочный материк Романию, где сталкивается с ожившими литературными и мифологическими персонажами: нимфой Цирцеей, Робином Гудом, Беовульфом, Дон-Кихотом и даже Анной Карениной. На протяжении всего романа автор держит читателя в постоянном напряжении, умело сочетая динамику сюжета с блестящим стилем и необузданной фантазией.

---

— Да! — взревели все, и я вместе с ними, устав сидеть молча.

— Хорошо, наполняйте чаши, чтобы было чем смочить горло, когда пересохнет во рту. — Он улыбался нам, а мы — ему. — И теперь шуметь здесь буду только я. Ясно?

— Ясно! — ответили мы хором.

— Ну хорошо. — Выждав какое-то время, он взял несколько аккордов, чтобы привлечь наше внимание. — То, что я вам сейчас спою, — сообщил он, — называется «Смерть Бауи Глоткореза».

Суров был слух для старого Хьюстона Ворона:

Трусы бежали тайком из твердыни в Бексаре,

Бросив собратьев в беде беззащитными перед бесчинством

Лютых орд, лавиной лихой накативших

В надежде князя низвергнуть. Вникнув в новость,

Правитель, преступно преданный, не устрашился:

Закаленный злобой врагов, он замыслил

Мщенье монарха могущественного обрушить.

Разом он принял решенье разумное — вызвать

Тана того, чья толковость признана всеми.

— Слуги! — скрипнул зубами. — Скачите скорее за Бауи!

— Бауи! — бравому воину буркнул он хмуро.

(Поклоном почтил повелителя, тотчас послушно явившись,

Грозный герой.) — Говорю: гони что есть мочи!

Крепость к рукам прибери — иль круши без пощады.

Делай, что надо, а не под силу — делай, что должен.

Мы приветствовали решение Бауи и, конечно же, выпили за его успех. Голиас, поощряя наше сочувствие, тоже приложился к ковшу и продолжал:

Слава пристрастна к своим сыновьям, прогремевшим

Бесстрашье в бою, — Бауи был тут первым.

Попомнят потомки противоборство в Натчезе!

Натиск недругов — до полусотни — ножом отразил он,

Храбро орудуя им и с хрустом хребты ломая,

Вгрызаясь во внутренности врагов. Во многих войнах

Верх он взял, ведя за собою войско;

Стяжал он себе сокровищ на море и на суше

Груды и груды — горы богатств: говорилось —

Тролли, тревожась, в тайник серебро схоронили.

Без промедленья прибыл Бауи в Бексар.

Грозный приказ гарнизону геройскому отдал:

— Хьюстон Ворон войско вскоре хочет вести:

Времени вдоволь — вот что всего важнее.

Владений врагу не видать вовеки:

Будем в бою бастион отстаивать беззаветно.

Потоком противник прихлынул к Бексару,

Пытаясь плотину прорвать укреплений.

Во власти Вирда — сразить иль возвысить:

Бесстрашный Бауи битву впервые

Проиграл, к постели прикован горячкой,

Мучаясь молча. Но мощью духа

Памятовал порученье он прочно.

Смелее, соколы! — сказал он соратникам. —

Бодритесь, приятели: победа будет за нами!

Жадно жаждали славы жизнелюбивые таны,

Сильные в сече, стойкие в смертных сшибках.

Каждый рвался в резню — колоть и рубить рьяно.

Верны вождям воины — Ворону Хьюстону,

Могучему в брани Медведю Бауи.

Двенадцать дней длился дружный отпор:

Смогут ли сотне столь долго противиться десять?

Вспять волна устремилась. Усталые вой

Дважды дружины дикие прочь прогоняли.

Третий раз, мощным молотом Тора стены

Руша, рати ринулись бурно в Бексар.

Крепость кровью кропилась — круто

Пришлось нападавшим: немалая плата

Ждала желавших ворваться в жилище,

Где герои грозные их поражали

Насмерть, неколебимо на страже стоя.

Всяк десяти дерзостным выи сгибал,

Суставы выдергивал, в сердце вонзал оружье:

Такую вот виру взимали с врагов таны.

Всем это пришлось по душе, в чем Голиас не сомневался. Махнув нам рукой, он взялся за ковш.

Тринадцатый тан тяжелым снопом падал —

Дюжина дальше дралась достойно.

Задыхаясь, загнаны в угол, за каждую пядь

Жертвуя жизнью, жгучим восторгом

Полководцы полнились, погибая вместе.

Прижатый плотно к проходу, огненно-рыжий

Травис, трижды удар топора принявший,

С расколотым черепом, четверых с размаху

Кинул на камни, кишки выпуская наружу.

Настал тут конец ему. Крокетт неукротимый

(Топнет только, забывшись, — земля трясется)

Смерть нашел, на семи остриях наколот.

Кимбалл, конников командир, пал точно так же;

Безбоязненно Бонхэм бросился прямо на пики.

Полубезумные от потерь, победители не желали

Мира и с мертвыми — терзали трупы,

Страшась сохранившейся слабой искры,

Способной смутить их самоуправство.

При подсчете павших послышались крики:

Бауи буйный бунт учинит и бойню!

Пускай поищут проклятого супостата!

Порыщите повсюду — пощады ему не будет.

Нашли его навзничь на ложе простертым:

Лихорадка лишила любимца баталий

Прежней прыти — пламенный взор потухнул.

Накинулись нагло, но тут же назад отступили

В постыдной панике прочь. С одра поднялся

Беспамятства, Бауи, бывший без сил, без дыханья;

Грянул громом на недругов Глоткорез, гибель обрушил

На тьмы и тьмы, тщетно напасти бежавших,

Так кончил дни тан, колец дарителя твердый

Сердцем сторонник, слуга Хьюстона Ворона верный:

Множеством мертвых тел отомщен могучий властитель!

Мне, как и всем, было ясно, что Бауи достиг своей цели и победил в борьбе. Мы радовались, что гибель его не осталась неотомщенной. Мы приветствовали Бауи Глоткореза, Хьюстона Ворона и Голиаса и с воодушевлением выпили за каждого из них.

Я был горд, что у меня такой друг. Я не хвалился, что знаком с ним, но волнение так и распирало меня. Я тронул локоть соседа, с которым уже успел познакомиться.

— Круто же он загнул — верно, Хок?

— Кто, Видсид? — Хоку понадобилось время, чтобы сосредоточить свой взгляд на мне. — Послушай: я тебе кое-что про него совру. Не знаю, как там насчет слов песни — хотя от него я готов выслушать все что угодно, — но голос у него, как колокол к обеду. Впрочем, собаку он заставит бросить кость, чтобы послушать его, а блоху — спрыгнуть с собаки. Его научила петь русалка, с которой он переспал в Скаггераке. Так говорят, не думай, что я это сам сочинил. Что бы там ни было — другие певцы в сравнении с ним каркают, как вороны. Выпьем за него!

Голиас вернулся на свое место, но было бесполезно пробираться к нему в такой давке. Я остался за столом в кругу своих новых знакомых, радостно сознавая, что друг где-то поблизости. Веселье продолжалось, к тому же король, в отличие от Робина, не торопился закупоривать бочку.

Соревнование оказалось для меня нелегким. Парням было не занимать ни усердия, ни опыта. Которые помоложе, уже отключились, но старшие еще держались. Тем не менее я решил, что следует прогуляться, чтобы не испортить следующий день. Ел я не меньше, чем пил, и потому чувствовал себя неплохо. Я даже гордился своей ровной походкой, хотя тень моя двигалась не так уверенно. Но небольшая тренировка исправила этот недостаток. Часа два погуляв по гавани, я вернулся голодный. Не отказался бы я и от кружки меда на ночь.

К тому времени обстановка в Хеороте переменилась. Теперь зал напоминал поле битвы после изнурительного сражения. Люди спали на столах и под столами; сидели на скамьях, уронив голову на стол, и лежали на полу, закинув ноги на скамью. Над недвижными телами, мощный, словно грохот подземки, стоял храп.

Тускло горели факелы, и я подумал, что на сегодня уже все окончено. Вдруг один факел разгорелся, осветив королевский стол. Мед и здесь оказался победителем, но небольшой гарнизон из двух человек все еще держался. Подойдя поближе, я узнал Беовульфа и Голиаса.

Голиас, увидев меня, сразу же вскочил.

— Хо! Шендон, — воскликнул он, поспешив навстречу мне. — Вот молодец! А я-то уже беспокоился о тебе.

В его голосе звучало дружеское тепло, и радость моя увеличилась. Не удовольствовавшись рукопожатием, я хлопнул его по плечу.

— Я уж и не ожидал тебя увидеть, — сказал я. — Думал, что ты попал в волчье брюхо вместе с другими парнями Бродира.

— Ты же как-то выбрался, — ответил он, проницательно взглянув на меня. — И это замечательно.

Я чувствовал, что он думает обо мне лучше, чем я того заслуживаю.

— Видишь ли, я не знал, к какому дьяволу следует направляться, и пару раз вполне мог тебя подвести, если бы угодил в переплет.

— Дело случая. — Он все еще изучал меня. — Трудно тебе пришлось?

Вопрос захватил меня врасплох, и я задумался. Кто готов сознаться в поступках, заставляющих корчиться от стыда?

— Да, в общем-то я доволен, что побывал в рукопашной. А как ты попутешествовал?

— Просто чудесно! Поначалу прикинулся мертвецом, и меня вытащили на поле, в пищу воронам. Я был весь в чужой крови, но они об этом не догадались. Когда я ожил, можно было отступить к западу, и я стал отступать… Давай-ка за стол, выпьешь, с нами меда. Как видишь, — он указал на спящих, — лучшую часть пирушки ты пропустил.

Я объяснил, что здесь уже не первый раз. Мы подошли к столу. Я ожидал, что Голиас представит меня Беовульфу. Голиас нашел для меня кружку, я взял хлеб и большой кусок сыра, и мы сели за стол.

— Ты не против, если мы обменяемся новостями, верно, Вульф?