Розалин Майлз - Королева

• Название: Королева
• Автор: Розалин Майлз
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 0-330-30-977-3,5-7027-0196-8

Роман написан в форме мемуаров английской королевы Елизаветы Первой, правившей в 1558-1603 гг. Долгая, полная приключений жизнь позади. Королева вспоминает дворцовые интриги и религиозные войны, которые одних ее сподвижников привели к вершинам власти, а других — на эшафот. Она пишет о своем отце, Генрихе VIII, убийце ее матери; о двоюродной сестре Марии Стюарт, павшей жертвой в борьбе за престол; о себе самой — забитой девочке, превратившейся в великую правительницу...

---

Голос Сесила прозвучал, по обыкновению, тихо:

— Барон фон Брюмер, посланник Габсбургов, спрашивает, как означить положение лорда Роберта при вашем дворе в письмах к императору Фердинанду?

— Лорда Роберта? — Я смотрела, как Робин приближается ко мне своей упругой походкой, улыбаясь особой, только мне предназначенной улыбкой. — Скажите, что он — мой друг.

— Друг Вашего Величества?

Бесцветные глаза Сесила были пусты, почти прозрачны. Дурацкий вопрос! К чему он клонит?

— Разумеется, дражайший секретарь. Кем ему еще быть?

— Не знаю, мадам.

Я отвернулась. Впервые Сесил меня упрекнул, и я не понимала за что.

Разве он не видит наших отношений?

Мы с Робином вместе выросли, вместе пережили трудные годы, вместе пострадали при Марии. Он, как и я, в те ужасные времена и в том же ужасном месте спал в обнимку со смертью. На его глазах увели на казнь отца и брата, на его глазах умер, не вынеся страданий, старший брат Джон, скончалась от горя мать. И он потерял младшего брата, Генриха, последнего из сыновей гордого Нортемберленда, павшего при Сен-Квентине, в глупой войне, развязанной Марией против французов, куда тот отправился в надежде вернуть семейную честь.

Так стоит ли удивляться, что он так влюблен в жизнь, так упоен свободой, так исполнен решимости выжимать каждый день до последней капли, словно виноградину на языке, покуда косточки не взмолятся о пощаде? Теперь, когда наши муки остались позади и засияло солнце, он клялся: раз нельзя вытянуть порванную леску прошлого, забросим удочку в будущее. И раз нельзя остановить солнце, ускорим его движение!

Я холодно взглянула на Сесила, взяла загорелую твердую руку Робина и устремилась к музыке. Робин любит жизнь: жизнь кипит.

Однако в светлых глазах Сесила продолжал таиться невысказанный вопрос.

Если Робин любил жизнь, жизнь тогда любила всех нас.

«Amor gignit amora, nescit ordinum, omnibus idem», — сказал этот великий древнеримский льстец, поэт Вергилий: любовь порождает любовь, любовь не знает запретов, это едино для всех.

Послушайте, позвольте же вас уверить: то было время любви, лето любви, медовый месяц любви…

Подданные любили меня, потому что светлое зерцало небес не омрачалось дымом костров и смрадом горящей плоти. Теперь в своих древних, замшелых часовенках и церквушках из золотистого камня они обращались к Богу на родном языке и знали, что Он их слышит.

А я любила их, любила всех вокруг, кокетничала с Арунделом, с Пикерингом, с послами Филиппа, со сватами из Швеции и Священной Римской империи, я купалась в обожании, принимала поклонение, как богиня.

— И, подобно девственной богине Диане, вы живете ради охоты! — воскликнул галантный фон Брюмер, главный посол Габсбургов, глядя на Робина, как тот подсаживает меня в седло и выстраивает лошадей, всадников, егерей, гончих и ловчих для дневной потехи. День за днем мы охотились по жаре, падали со взмыленных лошадей в далекой чаще, одни, ибо опережали в безумной скачке даже самых быстрых из своих спутников, или подкреплялись вином и сладостями на очаровательной поляне, поодаль от свиты.

По всей Англии стояло дивное лето, перламутровые зори разгорались солнечными днями, а затем, о, как медленно и как печально, огненный шар уходил за горизонт, обещая погожее утро, и ароматные сумерки сменялись звездными вечерами.

Но для меня…

Что вам сказать?

Да, я в совершенстве владела этой игрой в ухаживание, я играла в нее каждым прозрачным вечером, каждой ранней бархатной ночью, когда языки развязывались и каждый тщился превзойти соседа в похвалах моим красоте и уму!

Однако стоило проснуться поутру, а страхи уже поджидали, затаясь в уголке, как верные Екатеринины псы, ее маленькие гончие — и день ото дня они все больше походили на гончих ада.

Мария Шотландская, свадьба, наследники, Франция…

У каждой — зубы рыси, челюсти мастиффа, какая накинется первой?

Они накинулись разом, вцепились клыками все, как одна. Первый курьер в то утро предварил горничную с хлебом и пивом. От его слов в желудке моем начались спазмы:

— Мадам, ваш секретарь Сесил молит о скорейшей аудиенции.

Значит, дурные вести — ничто иное не заставило бы Сесила вторгнуться в мою опочивальню.

Я была уже одета, правда не причесана: волосы в беспорядке лежали по плечам. Но Сесил — особая статья, да и было, судя по всему, не до церемоний. Я кивнула Парри:

— Впустите его.

Серое лицо Сесила, его тяжелая поступь и кипа депеш выдавали тревогу.

— Дурные известия, госпожа. Французский король погиб на турнире — наткнулся при падении на обломок копья. Мария Шотландская стала теперь королевой Франции.

Остался лишь один вопрос.

И королева Англии? Насколько далеко простираются ее амбиции?

Через час мы встретились на совете: я, Сесил и горстка поспешно собранных лордов.

Я сама слышала, как срывается и дрожит мой голос:

— Будет ли она силой оспаривать мой трон?

Лорд Бедфорд тряхнул седою гривой и проворчал:

— Теперь в ее распоряжении все французское войско. А с французским гарнизоном, который уже в Шотландии, в распоряжении матери-регентши…

— Мы в ловушке! — Я повернулась к Сесилу:

— Нападет ли она? И когда?

— Кто знает? — Сесил подался вперед и постучал по столу, требуя внимания:

— Одно очевидно, ваша милость, вам нужно выйти замуж, и без промедления! Покуда вы одиноки и бездетны, ваш трон и наша безопасность висят на волоске — вы даете шотландской королеве прекрасный повод называть себя вашей наследницей.

Теперь все наперебой заговорили о моем браке.

Сесил поднял руку и резко оборвал спор.

— Ее Величество должны сделать выбор, — сказал он почти сердито, — и как можно скорее. Ибо у королевы Шотландской есть другая причина настаивать на своих притязаниях — да, и самая веская из причин!

Я задохнулась:

— Нет! Ведь она же не…

И тут же поняла — да!

— Она будет требовать вашу корону, возможно, даже вторгнется в наши пределы, чтобы завоевать ее не только для себя, но и для своего наследника.

Никто из лордов не шелохнулся.

— Своего наследника? — Я с трудом узнала свой собственный голос.

Сесил яростно кивнул.

— Наши люди донесли, что еще до конца года она произведет на свет мальчишку!

Значит, и в Мариином грязном белье роются, как, я знаю, роются в моем испанские и римские шпионы!

И вновь мучители зажужжали:

— Королева Шотландская беременна?

— А наша королева не замужем!

— Еще до весны…

— Габсбург!

— Эрцгерцог!

— Никаких папистов!..

— Тогда англичанин!..

— Довольно! — завопила я. — Вы разорвете меня в клочья!

— Погодим, милорды, погодим — давайте еще раз соберемся в полдень.

Сесил быстро разогнал всех и приготовился уходить. Но на прощание и он не преминул вонзить мне в сердце кинжал:

— Мой совет, пусть это будет Габсбург, один из эрцгерцогов Священной Римской империи, в противовес Франции. — Он собрал бумаги. — У вас нет друзей, мадам, а кругом враги.

Подумайте о королеве Шотландской!

А я-то считала это игрой, придворным ритуалом, не более? Какая же я дура! Мария Шотландская теперь королева Франции, и к тому же скоро родит? О, Боже, как меня принуждают, как торопят!

Но должна ли я терпеть? Чтобы меня приперли к стенке, выволокли, словно преступницу на казнь?

Нет, я этого не вынесу!

Я не могла ни плакать, ни думать. Вчера я спала плохо, третьего дня тоже. Ужели венчанной голове покоя не видать? Даже Сесил против меня! К чьей же помощи прибегнуть?

Я в сердцах расхаживала по комнате, когда вдруг увидела перед собой дверь и, не раздумывая, вышла.

— Парри, за мной!

Как летящий домой голубь, я, сопровождаемая по пятам Парри и ее пажом, мчалась по лабиринту виндзорских комнат, пока не оказалась перед дверью, которую искала.

— Постучите и ждите меня здесь!

— Эй, есть кто?

— Ваше Величество! — Только отличная выучка помешала слуге выразить все изумление, которое он испытал при виде самой королевы, бледной» и дрожащей, у его порога.

— Где твой хозяин?

— Прочь, болван! Иди, оставь нас, я встречу Ее Величество!

Из комнаты выбежал Робин, отмахнулся от служителей, взял меня за руку и провел внутрь.

Захлопывая дверь, он смущенно указал на чулки и рубаху:

— Извините, мадам, я переодевался.

Я, дрожа, сжимала его сильные загорелые пальцы. В зеркале у двери отражались два лица: бледное, измученное страданием, и другое — раскрасневшееся после утренней верховой прогулки. Я не узнавала ни его, ни себя.

Комната была низкая и холодная, сюда никогда не проникал полуденный зной. Если не считать разбросанного в беспорядке снаряжения для верховой езды, стрельбы, псовой и соколиной охоты, в ней почти ничего не было — чисто холостяцкое убежище. На столе у окна тазик, бритва и смятое полотенце — причиндалы ежедневного мужского обряда. Сквозь зеленые стеклышки в небольшом оконном переплете робко заглядывало утреннее солнце.