Ольга Романовская - Огонь посредине зимы

• Название: Огонь посредине зимы
• Автор: Ольга Романовская
• Жанр: Городское фэнтези

Аристократ и падчерица трактирщика. Ледяной маг и огненная ведьма. Он обласкан властью, она скрывает свой дар. Ей предстояло выйти за корыстного отчима, ему – составить блестящую партию в свете, но зима и обледенелый тротуар решили иначе. Сможет ли ведьма сохранить свою тайну? Станет ли маг жертвой иноземной темной колдуньи? И, самое главное, сумеют ли они, такие разные, полюбить друг друга?

---

Усмешка исказила тонкие губы Рудольфа:

– Хоть в чем-то я оправдал твои ожидания! И все же вернемся к отцу. Могу я поговорить с мэтром Одушем?

Так звали их семейного врача.

– Нет. Он прибыл слишком поздно.

Лицо Рудольфа стало мрачнее тучи.

– Поздно? То есть Рафус не открыл ему портал?

Он не ожидал от верного дворецкого подобной подлости.

Серые глаза Луизы сверкнули сталью.

– Рафус здесь ни при чем.

Рудольф ожидал услышать продолжение, но оно не последовало. Лицо матери вновь стало непроницаемым.

– Я уже сказала, твоего отца сгубила невоздержанность. И оставим глупые разбирательства! Тебе надлежит думать о будущем. Поверенный прибудет к трем часам. Я дождусь его, а после сразу уеду.

– Отныне у тебя нет причины…

– Мое здоровье действительно нуждается в живительном тепле. К тому же, – загадочно добавила Луиза, – в Сайратине вскоре появится новая хозяйка.

Рудольф нахмурился:

– Ты вздумала меня женить?

– Тебе пора жениться. Принимая наследство, ты получаешь не только титул, но и обязательства. На свет должен появиться шестой граф фон Алексаи.

– И он появится. Со временем. А пока прости, мама, я хочу отдохнуть с дороги. Если ты забыла, мне пришлось провести много часов в седле и открыть два портала.

Луиза посторонилась, пропуская сына к лестнице. Ее широкие пролеты двумя «руками» обнимали холл, устремляясь вверх, к зеркальным сводам потолка. Благодаря им, а также словно парившей в воздухе огромной люстре, в холле было светло в любое время года.

– Вижу, ты стал последователем новой моды…

Рудольф мысленно застонал. Могла бы хотя бы сейчас оставить в покое покрой его одежды!

– Тебе не идет, – наморщила переносицу Луиза. – Выставлять напоказ свои ноги…

– А что не так с моими ногами?

Мысленно досчитав до десяти, Рудольф обернулся. Несмотря на все слова, мать по-прежнему считала его мальчишкой. Страшно представить, чего натерпелась от нее Евгения, его сестра! Кстати, где она? Рудольф повертел головой, но Евгении нигде не было видно. Странно, она непременно спустилась бы поздороваться. Или за время его вынужденного отсутствия мать успела тайно выдать ее замуж, и сразу после похорон Евгения отбыла к новой семье?

– Их видно.

Ну вот, опять эти поджатые губы, брезгливый взгляд, обращенный на его зауженные штаны…

– И?

Рудольф по-прежнему не понимал, в чем проблема. Там, где он жил последний год, так одевались все модники.

– Неужели ты хочешь, чтобы на них все глазели? Твой кафтан едва прикрывает бедра!

Так вот в чем дело – в морали.

– Хорошо, мама, – Рудольф сделал глубокий вдох, – я переоденусь по местной моде.

Аверден консервативен. Здравствуйте, унылые длинные сюртуки на мелких пуговицах, вышитые жилеты. Долой туфли с лентами и алыми каблуками – здесь такое дозволялось лишь дамам.

– Надеюсь. В этом ты похож на комедианта. Набрался у людей?

Рудольф мысленно закатил глаза. Как же мать презирала начисто лишенных магии! В представлении Луизы, они добывали пропитание в земле, чурались образования и хорошего вкуса.

– Я не стану обсуждать с тобой мою поездку. – Вот так, жестко поставить точку. – Евгения здесь?

– В часовне, молится за отца.

Еще одна странность – прежде за Евгенией не наблюдалось особой набожности.

Рудольф колебался: немного поспать или попытаться выяснить причину резких перемен? Уж не вознамерилась ли Евгения вступить в общину Сестер луны! Мать могла невольно внушить ей мысль о необходимости искупления грехов отца.

И с мэтром Одушем он переговорит. Положим, врач опоздал, но у любой смерти есть причина.

* * *

– Сюда, палаэр граф!

Бледная, как и все слуги, горничная перехватила его в коридоре, когда Рудольф по привычке свернул к своей комнате. Он и забыл, что ему перешли по наследству покои отца.

У горничной были практически бесцветные глаза, после человеческих красавиц она казалась Рудольфу покойницей. Созданная из магии, льда и крови, строением тела, голосом служанка ничем не отличалась от людей. «Отец даже любовью с такими занимался», – пристально наблюдая за тем, как суетится, взбивая перину горничная, подумал Рудольф. Его передернуло от одной мысли от близости с этой.

Спиры – нечто вроде живых механизмов, как можно испытывать к ним какие-то чувства, желать? Единственное их достоинство – безграничная преданность. Спир выполнит любой приказ своего создателя.

– Ванну, палаэр?

– Пожалуй.

От него наверняка разило потом – немудрено при той спешке, с которой он добирался сюда.

Вдвое спиров-мужчин принесли и наполнили ванну.

Рудольф в блаженстве погрузился в теплую воду и, прикрыв глаза, тяжело вздохнул. Как же он устал! И как ему сейчас не хватало Катарины, которая сделала бы ему массаж, унесла прочь тревогу. Бедняжка даже не догадывалась, что он обманывал ее.

– Надеюсь, это скоро закончится, – пробормотал он, вспомнив о том, чем занимался в последние пять лет.

Распахнул глаза и вздрогнул: перед ним с халатом и полотенцем в руках стояла прежняя спира. Не знай он, что ледяные слуги обделены полноценным разумом, решил, что она надумала его соблазнить.

Невозмутимая спира протянула ему ворсистое полотенце, подождала, пока он соберет с кожи влагу, и помогла облачиться в халат. Рудольф случайно коснулся ее ледяной кожи – блестящей, неестественно гладкой. Совсем не такой, какая была у его последней любовницы.

Интересно, что подумала Катарина, не обнаружив Рудольфа в своей постели? Опечалилась бы? Вряд ли. Катарина Любовецкая была призом, трофеем, который все пытались завоевать. А досталась она ему, Рудольфу, «вечному студенту», богатею и бонвивану, спускающему деньги на карты и женщин.

О, Катарина была хороша! Вздернутый носик, живые темные глаза… Одновременно застенчивая и искушенная, она манила мужчин – идеальная осведомительница!

– Разбуди меня к трем часам! – распорядился Рудольф.

Спира кивнула и неслышно удалилась.

Сон не шел. Отцовская кровать казалась неудобной, жесткой. Он ворочался с боку на бок, потом и вовсе уставился в потолок, на темные балки из мореного дуба. Да и как можно заснуть, если, возможно, именно здесь испустил дух отец! Умом Рудольф понимал, слуги давно прибрались, сменили белье, но сердцем… Или дело вовсе не в отце, а в том, что за пять лет он отвык от прохлады Сайратина. Сейчас разожжет камин…

– Что за запах?

Едва уловимый, сладковатый, он болью отзывался в висках.

Рудольф поискал глазами курительницу, но ничего не нашел. Пригрезилось на нервной почве? Или воспаленный бессонницей разум сыграл с ним злую шутку?

Он наклонился, чтобы подбросить в камин дров, и покачнулся от нахлынувшей удушливой волны.

– Задница Лая!

Чтобы не упасть, Рудольф ухватился за кресло. Спальня поплыла перед глазами: старинная кровать под малиновым пологом, мебель с ножками-лапами. Зеркало над камином отразило полубезумный взгляд.

Рудольф рывком, через силу, поднял себя на ноги и упал в кресло. Его прошиб холодный пот, тело колотило как лихорадке.

Противный запах ослаб, но все еще молоточками стучал в висках.

– Ни минуты здесь больше не останусь!

Дождавшись, пока мир перед глазами снова обретет четкость, Рудольф, пошатываясь, встал, нащупал колокольчик. Тот лежал на небольшом наборном столике возле камина.

– Подготовьте мою бывшую спальню. И хорошенько здесь проветрите!

Разумеется, Рудольф ничего не стал объяснять прислуге, зато к матери у него накопились вопросы. И задать их нужно сейчас, до отъезда. Потуже затянув пояс халата, Рудольф отправился прямиком в покои Луизы. На правах сына он мог явиться к ней в подобном виде, хотя мать наверняка не одобрит.

Дурнота прошла, стоило ему выйти из спальни, что наводило на невеселые мысли. Они приобрели совсем скверный оборот, когда Рудольф застал мать сидящей на корточках перед камином в гостиной. В нос ударил запах жженой бумаги.

– Что ты делаешь?

Луиза вздрогнула и обернулась. Из ее рук выпал конверт с черной печатью – такими пользовались в государственных и общественных учреждениях.

– Ты напугал меня!

Она тут же нацепила маску суровости и предала конверт огню.

Рядом с матерью, на полу, Рудольф заметил небольшую стопку бумаг. На верхней стояла печать Лерганов. Остальное, очевидно, Луиза успела сжечь.

– Что. Ты. Делаешь? – сложив руки на груди, сурово повторил Рудольф.

– Избавляюсь от ненужных бумаг.

– Позволь мне взглянуть.

Он шагнул к ней с протянутой рукой.

– Это личное.

Луиза быстрым движением швырнула всю стопку в огонь. Мгновенно вспыхнув, она затрещала, обратилась в пепел.

– Слишком много странностей, не находишь?

Рудольф с сожалением смотрел на поглотивший бумагу огонь. Теперь содержание писем не восстановишь.

– Я нахожу, – Луиза аккуратно поднялась на ноги и помешала пепел кочергой, – что человеку твоего происхождения не пристало разгуливать по дому в таком виде. Если не стесняешься меня, подумай о сестре. Она невинная девушка!