Виктория Токарева - Между прочим…

• Название: Между прочим…
• Автор: Виктория Токарева
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-389-23195-5

Жизнь и творческий путь Виктории Токаревой наполнены дружбой, любовью, удивительными событиями, встречами и, главное, «привычкой к творчеству», которая, цитируя автора, «тоже зависимость, и бороться с ней бесполезно». Толстой и Чехов, Довлатов и Войнович, Данелия и Феллини, Володин, Митяев, Тодоровский – все они герои вошедших в сборник эссе и очерков. И конечно, автобиографическая повесть, ибо «семья – главная ценность человека. Она поддерживает слева и справа. Не дает провалиться и опуститься». Завершает сборник блистательное интервью – квинтэссенция жизненных принципов и философской системы писательницы.

---

Позже выяснилось, что у Димы проломлено темя. Врачи заменили кость куском пластмассы. Надо же было как-то залатать.

Человеческая кость дышит. А пластмасса не дышит. У Димы стало подниматься внутричерепное давление. Все кончилось тем, что из полноценного и молодого он превратился в инвалида с палкой. Жизнь была перерублена одним Шуркиным взмахом.

Шурку посадили в тюрьму и дали ему восемь лет за нанесение тяжкого вреда здоровью. Отсидел он пять. Его вызволила мамаша, крупный ученый-биолог. Марина Шурку дождалась и вышла за него замуж.

В тюрьме Шурка приобрел новый опыт: спать с открытыми глазами. Сидел с остановившимся слюдяным взглядом, как свежемороженый окунь с головой.

На «Мосфильме» Шурку игнорировали. Тюрьма поднимает репутацию уголовника, но не режиссера. Шурке не давали снимать. Заняться ему было нечем, и он целыми днями сидел дома на диване и спал с открытыми глазами.

В качестве мужа Марина получила неработающего, вялого, скучного Шурку. Лучше бы он сидел в тюрьме и писал оттуда страстные письма.

Данелия – грузин, а для грузина друг – это святое.

Данелия отправился к директору «Мосфильма» Сизову и попросил постановку для Серого: «Под мою ответственность. Я ручаюсь. Клянусь головой».

Слова «я ручаюсь» – воздух. Данелия может ручаться сколько угодно, а Серый снимет серую халтуру. И что тогда? И голова Данелии тоже никому не нужна. Нужен качественный фильм, и это значило, что Данелия должен неотлучно быть при картине и, если не так пойдет, сам встать за камеру. Данелия должен будет отвечать за каждый этап, с начала до конца. Это значило: сценарий, режиссура, монтаж – всё под контролем Данелии.

В это время Данелия находился в простое. Его проект «Хаджи-Мурат» закрыли. Почему? Потому что Толстой сочувственно описал чеченцев и с презрением отзывался о русских солдатах. Это была пора завоевания Кавказа. Русские вели себя как скоты, гадили в источники. Кавказцы воевали мужественно, с Аллахом в сердце. «Аллах акбар» – поэтому мусульман победить было невозможно и тогда и теперь.

Данелия считал повесть «Хаджи-Мурат» лучшим произведением Толстого. Он тщательно готовился, выбирал актеров и должен был запускаться, но фильм закрыли.

Данелия – человек действия. Он не умел сидеть без дела. Его делом стал Серый.

Прежде всего надо было придумать сценарий. Предыдущие соавторы Данелии: Валентин Ежов, Гена Шпаликов, Виктор Конецкий – все многопьющие.

Историк моды Александр Васильев говорил: «Многопьющий человек – как соленый огурец. Вкусный, но витаминов – нуль».

Я передала эти слова Данелии, он ответил: «Ничего подобного. И вкусный, и очень полезный».

Данелия и сам был многопьющий, но он, как Сталин, не признавал за собой никаких недостатков либо переводил их в достоинства.

Из соавторов единственно непьющей оказалась я. Поэтому выбор пал на меня.

Данелия позвонил мне домой и предложил писать сценарий для Серого.

Прощай, телевидение, прощайте, скука и тоска, прощай, пропащая жизнь. Над моей головой стояли тяжелые лиловые тучи, и вдруг они раздвинулись, выглянуло солнце. Яркие лучи осветили мою жизнь. «Какое счастье, мы едем в Холмогоры…»

Я и Шурка нарисовались в узкой комнате Данелии. Была произнесена первая фраза: «По пустыне шел верблюд…»

Замысел будущего сценария состоял в том, что молодой милиционер решил обойтись без тюрем. Можно просто перевоспитывать уголовников, как трудных детей. А именно: трудом, образованием, уважительным отношением.

Мы уже настроились на работу, но хитрый Данелия решил заранее заручиться господдержкой.

Мы отправились на Пушкинскую площадь. Там находился особняк, в котором размещались главные милицейские начальники. Вошли в особняк. При входе стоял милиционер. Он проверил наши документы, потом позвонил куда-то и доложил: «Даниэль пришел».

В это время шел процесс над Синявским и Даниэлем. Гию приняли за Даниэля ввиду схожести фамилий. Почему бы Даниэлю и не прийти к высокому начальству?

Нас впустили. Принял нас генерал, похожий на всех генералов: широкий, как шкаф, тяжелый, лицо квадратное.

Данелия пересказал ему сюжет будущей комедии. Генерал выслушал и возмутился:

– А зачем же тогда все пенитенциарные службы?

Я не поняла слова «пенитенциарные», но догадалась: «карательные». То есть тюрьмы.

Генерал был недоволен и спросил:

– А почему вы не можете придумать такую комедию, как «Волга-Волга» или «Веселые ребята»?

Данелия сочувственно закивал, соглашаясь с генералом.

Лично мне эти фильмы тридцатых годов казались примитивом. Для своего времени они, конечно, годились, но сегодня… Тем не менее Данелия согласно улыбался и кивал.

Я поняла, что он – дипломат. Не лезет на рожон, иначе окажется рядом с Даниэлем.

Политика – это искусство компромиссов, как известно. Данелия пошел на компромисс. Он сохранил замысел, но переделал профессию главного героя: был милиционер – стал директор детского сада. Это улучшило замысел. Воспитательные функции более свойственны директору детского сада, нежели милиционеру.

Придумали двойника. Директор детского сада Трошкин и рецидивист Доцент в одном облике Евгения Леонова. Слово «падла» заменили словом «редиска». Я вспомнила, Владимир Ильич Ленин говорил о Плеханове, что он красный снаружи и белый внутри, как редиска. Высказывание Владимира Ильича пригодилось.

По сюжету Трошкина запускают в тюрьму, как подсадную утку, и он должен вызнать у Косого и Хмыря, где находится шлем Александра Македонского.

– Так ты же сам его прятал, – напомнил Косой.

В этом месте мы застряли. Как можно объяснить такую забывчивость? Доцент сам спрятал шлем, а теперь спрашивает: где он?

Мы сидели несколько дней. Бесполезно. Встал вопрос: поменять сюжет.

Однажды поздно вечером мне позвонил мой друг писатель Леня Жуховицкий. Я пожаловалась ему на тупик. Леня тут же предложил выход: Трошкин показывает на голову и произносит коронную фразу: «С этой стороны помню, а с этой – все забыл». Такое объяснение вполне логично для данного замысла.

Сценарий условный, Косой – дурак, вся история – сказка. Такое объяснение забывчивости вполне логично и единственно возможно.

– С этой стороны все помню, а с этой все забыл.

– Так не бывает, – заметил Хмырь.

– Бывает! – воскликнул Косой. – Я однажды в поезде с полки упал…

– Молчи ты… – отмахнулся Хмырь.

Сюжет покатился дальше. Данелия был в ударе. Я смотрела на него с восторгом. От моего восторга он заводился и становился абсолютно гениальным. Мы смеялись. Особенно в сцене с памятником.

Шофер (его играл Олег Видов) пытался понять, какой именно памятник они ищут.

– С бородой? – спросил шофер, имея в виду Карла Маркса.

– Не… – отвечал Косой.

– С бакенбардами? (Пушкин.)

– Не. Мужик в пиджаке.

– Сидит? – спросил шофер.

– Кто?

– Ну, мужик в пиджаке.

– Во деревня! Кто ж его посадит? Он же памятник…

На этом месте мы хохотали, буквально падали. Теперь хохочут зрители.

Сценарий был написан быстро. Прошел легко. Фильм получился ясным, радостным и трогательным одновременно.

Народ повалил валом. Двумя копиями был выполнен финансовый план всего года.

Казалось бы, Серому открылись все дороги, все пути, но его жертва, Дима, не оставлял Шурку в покое. Он звонил ему по телефону и яростно угрожал.

Диму можно понять. Он чувствовал себя все хуже, а дела Серого шли все лучше: Серый благополучно вышел, женился на Марине, снял фильм и стал знаменит. Получается, одному – все, а другому – ничего. Где справедливость? Пусть обоим будет ничего.

Дима купил ружье для подводной охоты, пришел к Серому и позвонил в дверь. Серый спросил: «Кто там?» Ему ответили: «Вам телеграмма». Серый открыл дверь, и в его лицо полетела стрела. Она должна была прошить голову насквозь, но стрела прошла по косой сквозь щеку и вышла за ухом, ничего не задев. Видимо, Бог решил, что еще рано.

Серый уцелел, но телефонные звонки, наполненные густой ненавистью, держали его в постоянном напряжении. У Серого возник рак крови на стрессовой основе.

Он жил с этим диагнозом долго. Ремиссии чередовались с обострениями, и все кончилось тем, что Шурка застрелился. Бедный, бедный Шурка.

Серый и Данелия поругались в конце концов. И это естественно. «Не делай добра, не получишь зла». Данелия сделал добро и получил свое.

Фильм имел ошеломительный успех. Савелий Крамаров звонил мне и говорил:

– Напиши вторую серию. Я тебе любое лекарство достану.

Мне было двадцать восемь лет. Какие лекарства в этом возрасте?

Шурка мне тоже звонил, это было в середине его болезни. И умолял:

– Напиши вторую серию. Я разобью перед твоим домом палатку, буду в ней жить и возить тебе морковку с базара.

Вторая серия невозможна, потому что нельзя дважды войти в одну и ту же воду.

Прошло сорок лет. Мне позвонили из Киева, мужской голос произнес: