Бернар Вербер - Пророчество о пчелах

• Название: Пророчество о пчелах
• Автор: Бернар Вербер
• Жанр: Социальная фантастика
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-04-178688-5

Рене Толедано – профессор истории в Сорбонне. А еще он практикует регрессивный гипноз, возвращаясь в прошлые жизни. Но однажды Рене решает совершить путешествие не в прошлое, а в будущее и обнаруживает, что это будущее ужасно: в 2047-м на Земле окончательно исчезли пчелы. Вымирание пчел повлекло за собой голод, хаос, а в 2053-м и вовсе разразилась третья мировая война. К счастью, Рене узнает, что существует «Пророчество о пчелах», написанное в Иерусалиме в 1099 году тамплиером Сальвеном де Бьенном. Бесценный манускрипт рассказывает, как спасти будущее, но, чтобы найти пророчество, Рене придется вернуться в прошлое, пересечь эпохи и континенты, преодолеть на пути множество испытаний.

---

Рене пишет мелом на большой грифельной доске: «ИСТОРИЯ ИСТОРИКОВ».

– Если попытаться выяснить, кто первым сказал себе: «Расскажу-ка я, чем на самом деле занимались наши предки», то придется заняться временами 15-тысячелетней давности, когда появлялись настенные рисунки в пещерах Ласко и в других местах, первые изображения сцен охоты и племенных войн. «Вот чем занимались наши пращуры», – следует из этих рисунков. Такова одна из гипотез о смысле первобытного искусства.

Рене невольно вспоминает Маркуса, малюющего на стене пещеры в своей прежней жизни.

Это уже слишком – восхвалять похитителя моей женщины!

– Потом, шесть тысяч лет назад, одновременно в трех разных местах возникла письменность. Перечислю эти места в том порядке, в котором их открыли археологи: сначала Шумер на территории нынешнего Ирака, потом Египет, наконец, древние евреи на территории нынешнего Израиля.

Эти виды письменности, естественно, не похожи друг на друга. У шумеров это пиктограммы, у египтян – иероглифы, у евреев – идеограммы.

Самый древний из известных нам историков – Гильгамеш. За 2600 лет до нашей эры он рассказывает о подвигах царей Урука. Следующим можно назвать фараона Эхнатона, продиктовавшего в 1350-е годы до нашей эры тексты о жизни своего народа, а не только его правителей. Наконец, в 1300 году до нашей эры пророк Моисей продиктовал первые пять книг Библии, среди них – Бытие, где рассказано о сотворении мира, и Исход – о выходе еврейского народа из Египта.

Совершим огромный прыжок во времени: в 480 году до нашей эры родился Геродот. Этот древнегреческий историк и географ посвятил жизнь подробному и самостоятельному, не под диктовку правителя, перечислению событий своего времени, мест и дат. Это уже свободное повествование, не подчиненное никакому политическому проекту.

Рене пишет на доске «Геродот Галикарнасский» и даты его жизни и смерти.

– Далее, я хочу напомнить вам о другом греке, Ксенофонте, старавшемся усовершенствовать геродотовскую технику «объективного» изложения в повествовании о Пелопоннесской войне Афин и Спарты. Закончу «греческий» раздел Полибием, резюмировавшим в хронологическом порядке все события по годам.

Говоря, Рене Толедано расхаживает между рядами.

– Переходим к римлянам, которые обычно просто подражают грекам. Светоний в своей «Жизни двенадцати Цезарей» кладет начало жанру исторической биографии.

Он дает слушателям время записать услышанное, а потом продолжает:

– Теперь мы сделаем прыжок в две тысячи лет и две тысячи километров, во Францию 1833 года, к Жюлю Мишле, возрождающему интерес Франции к ее собственной истории своей монументальной «Историей Франции» из шести больших блоков, на которой основаны все школьные учебники, издаваемые с тех пор. Однако только в 1877 году, после разгрома, устроенного французам немцами под Седаном, наши власти поймут важность преподавания молодежи национальной истории. Они проведут реформу, в результате которой в университетах появятся позиции лекторов по истории. До того этот предмет, считавшийся второстепенным, был частью других дисциплин – религии и философии. Вот почему сейчас Сорбонна и другие университеты Франции готовят преподавателей истории, те дают знания ученикам, и так далее.

Рене Толедано заключает:

– Преподавать историю – нелегкое ремесло. Что бы ни говорил историк, найдутся не согласные с его представлениями. Нужно готовиться к непониманию. И под конец – маленький совет, фраза Оскара Уайльда: «Хотите говорить людям правду – смешите их, иначе им захочется вас убить».

24

Уже полдень, лекция завершена, Рене стоит вместе с Александром в парадном дворе Сорбонны.

В этот раз студенты тоже раздают листовки, только не крайне правого, а крайне левого движения. Активист подходит к ним и протягивает листовку. Рене косится на нее и читает: «Нет сионизму», «Палестина победит», «Солидарность с угнетенными народами», «Освободить оккупированные территории!» Тут же изображен сжатый кулак, только не черный, а красный.

У Александра раздосадованный вид.

– Это друзья моей дочери. У правых и у левых активистов разный словарь, но по сути они очень похожи.

– Противоположности притягиваются, – подхватывает Рене.

– Даже перед самой Второй мировой войной, при подписании советско-германского пакта 23 августа 1939 года, некоторые левые деятели предпочли примкнуть к правым, сторонникам Германии. Например, Жак Дорио, один из лидеров французской компартии, без всякого смущения сколотил открыто коллаборационистскую, пронацистскую группировку. Сам Сталин не скрывал своего восхищения Гитлером.

Александр берет листовку, комкает ее и баскетбольным броском отправляет в урну.

Студенты вокруг них курят, пьют кофе, работают на ноутбуках.

– Вижу, ты недоволен, Рене, – говорит Александр. – Тебе не дают покоя фашисты и коммунисты?

– Вовсе нет, я равнодушен к этой публике.

– Тогда в чем дело?

Рене качает головой. Александр дает ему сигарету, он не отказывается.

– Сегодня утром от меня ушла Опал, моя подруга. Ушла к своему новому патрону. До кучи позавчера явился судебный исполнитель с предупреждением о скорой продаже с торгов баржи, служащей мне домом.

– Да, не везет…

– Жизнь – череда проблем. Просто сейчас их скопилось слишком много.

Александр достает трубку, закуривает, дает прикурить Рене. Они молча курят.

– Я рассказал Мелиссе о нашем сеансе регрессивного гипноза вчера вечером, когда я узнал о своей жизни крестоносца в Иерусалиме в 1099 году.

– Она сохраняет скептицизм?

– Говорит, страсть к Средневековью доведет меня до веры в сказки с рыцарями, принцессами и драконами.

– Ваш вчерашний энтузиазм дал слабину?

Александр грустно кивает.

– Ты на меня не сердишься?

– Нет, – отвечает Рене. – Эта ситуация напоминает мне о платоновской аллегории пещеры: тех, кто видел наружный мир и рассказывает о нем, поднимают на смех или обвиняют во лжи. Они сами уже сомневаются, что видели свет. Часто бывает трудно положиться на собственный опыт, проще довериться мнению большинства сородичей. Такова человеческая натура.

Александр выдыхает дым.

– Знаешь, это все же перебор – твой коридор с дверями в прошлые жизни…

– Если бы я сам этого не пережил, то ни за что не поверил бы, – соглашается Рене.

– Как же тогда понять, правда это или сон?

– Полной уверенности все равно никогда не будет. Но при этом три четверти планеты верит в Бога, хотя Его они тоже никогда не видели… Опыт регрессивного гипноза имеет, по крайней мере, то преимущество, что оставляет память об очень четких ощущениях.

Александр хлопает Рене по плечу.

– Ответ засчитан! Дочь мотает мне нервы. Почуяв мой энтузиазм, она решила из принципа меня охладить. На это способна только она. Уже заставила меня бросить покер, видеоигры и приложения для знакомств. «Папа, ты уже не в том возрасте, чтобы ребячиться!» – твердит она.

Рене улыбается.

– Она хочет сохранить контроль над отцом, – говорит он. – Эдипов комплекс бывает и у девочек. Мальчики влюбляются в своих матерей, девочки в отцов.

– Дочь, влюбленная в отца, – это не миф об Эдипе, а миф о Мирре из «Метаморфоз» Овидия, – уточняет Александр.

Александр и Рене следят, как двор заполняется студентами, за болтовней не отлипающими от смартфонов.

– Так или иначе, у Мелиссы не получилось сделать из меня полного скептика. И знаешь, почему? Меня поразили три вещи: ощущения, изобилие наблюдаемых подробностей, которых я не знал бы, если бы сам не пережил, и запахи. Боже, ну и вонища там, в Средневековье! Там все дурно пахнет, люди не приучены мыться, особенно солдаты. Всюду запах навоза, пота и всякой дряни!

Оба хохочут.

– Я уж не говорю о запахе крови и разлагающихся трупов, – добавляет Александр, посерьезнев.

Лично мне понравился запах флердоранжа, исходивший от той, которая меня поцеловала.

Александр подмигивает Рене.

– Полная уверенность недостижима, но важно вот что: дал ли мне этот эксперимент что-то хорошее? Ответ – да, дал. Оказался ли он полезным? Да, оказался, потому что я лучше понял прошлое.

Какое-то время они наблюдают за студентами, которые, как можно понять, переругиваются из-за того, что по-разному относятся к антиправительственным демонстрациям.

– Хочу обратно! – заявляет Александр. – Решение принято. Продолжим сегодня вечером. Ужинаем у меня, идет?

25. Мнемы. Падение Эхнатона

14 мая 1337 г. до н. э. произошло полное солнечное затмение. Жрецы Амона решили истолковать это событие как знак прекращения поклонения Солнцу и богу Атону. Возник заговор с участием военных, пленивших фараона Эхнатона. Жрецы, вернувшие себе власть, принудили Нефертити, вдову фараона, отречься от мужа и от культа света.

Жречество Амона обрело прежние привилегии и запретило солнечный культ, возродив поклонение богам-гигантам с головами животных. Вернулся политеизм. На трон был возведен младший сын фараона девятилетний Тутанхатон (это имя означает «живой образ Атона»), которого заставили публично отречься от отца. По этому случаю его переименовали в Тутанхамона.