Рейчел Кейн - Бумага и огонь

• Название: Бумага и огонь
• Автор: Рейчел Кейн
• Жанр: Социальная фантастика
• ISBN: 978-5-04-177132-4

«Бумага и огонь» – вторая книга популярной на весь мир фэнтези-серии «Великая библиотека» Рейчел Кейн. Продолжение романа «Чернила и кости». Великая Александрийская библиотека во имя высшего блага управляет городами по всему миру и контролирует доступ к знаниям. Но Джесс Брайтвелл догадывается, какие страшные тайны скрывает Библиотека, для которой книги важнее человеческой жизни. После того как он стал солдатом элитного отряда Библиотеки, жизнь Джесса изменилась. Его возлюбленная Морган заперта в Железной башне, а лучший друг Томас погиб. Случайно Джесс узнает, что Томас, возможно, жив. Чтобы найти и спасти его, Джессу предстоит сделать трудный выбор между семьей, новыми друзьями и Библиотекой, которая готова пожертвовать чем угодно ради полного контроля над миром. «Бумага и Огонь» увлекает так сильно, что весь остальной мир перестает существовать, когда читаешь». – «Это захватывающее приключение с быстро развивающимся сюжетом от талантливой Кейн придется по вкусу всем фанатам фэнтези». – Рейчел Кейн – американская писательница, автор бестселлеров по версии New York Times, USA Today, а также международных бестселлеров. Она написала более сорока книг, включая роман «Принц теней», серии «Повелители стихий», «Сезон отверженных», «Возрожденец» и «Морганвилльские вампиры».

---

Глен вышла из тени разбитой витрины магазинчика и подняла автомат, указав дулом на Бота, стоящего рядом с Джессом.

– Стоять, – произнесла Глен, и Джесс буквально почувствовал, как Бота напрягся. – Бросьте оружие!

– Он пришел нам помочь, – возразил Джесс. – У него есть противоядие для Хельвы, и капитан Санти скоро придет.

– Неси антидот, Джесс, – ответила ему Глен. – Этому я не доверяю.

Бота рассмеялся. Смех его прозвучал искренне веселым.

– Умный ход, – сказал он и бросил свой рюкзак на землю к ногам Джесса. – Забирай, новобранец.

Осанка Глен стала чуточку напряженнее.

– Проверь рюкзак, – сказала она Джессу. Он присел и открыл рюкзак, заглянув внутрь. Там находился стандартный набор вещей, необходимых на задании, включая полностью укомплектованную медицинскую аптечку. Джесс поднял глаза на центуриона снова.

– Вы врач?

– Обучался на него в том числе, – ответил Бота. – Я занимаюсь военной медициной. Однако я тебе тут не понадоблюсь. Просто поставь ей укол.

– Давай, – сказала Глен Джессу. – Поторапливайся.

Джесс отыскал противоядие и протиснулся мимо Глен, которая продолжала внимательно наблюдать за центурионом. Внутри магазинчика рядом с Хельвой сидел профессор Вульф, проверяя ее пульс. Вульф поднял руку, не отрывая глаз, и Джесс передал ему шприц, а затем ему оставалось лишь наблюдать, как профессор Вульф делает укол. Шприц издал тихое шипение, и прозрачная жидкость хлынула в вену Хельвы. Она сидела молча и неподвижно, и Джесс бы принял ее за мертвую, если бы только у нее не дрожали веки. Цвет ее лица выглядел ужасно – настолько ужасно, подумал Джесс, насколько это возможно без Анубиса[5], который лично бы пришел утащить ее в подземный мир.

– Уже слишком поздно? – спросил Джесс. Ему хотелось ничего не чувствовать. Он очень старался не испытывать дружеских чувств ни к кому из своих товарищей.

– Не думаю, – ответил профессор Вульф. Он прижал ладонь ко лбу девушки на несколько мгновений. «В этом нет никакой практической пользы, – подумал Джесс. – Жест, предназначенный лишь для того, чтобы успокоить». Жест доброго человека, хотя Вульфу бы не понравилось, если бы он узнал, что кто-то называет его таковым. Он ведь изо всех сил старался казаться жестким, безразличным ублюдком. – Я видел, как подобный препарат оживляет людей в состоянии и похуже.

«Сколько раз?» – хотел было спросить Джесс, но не стал. Ему не хотелось знать ответ на этот вопрос. Поэтому вместо этого он снова повернулся к Глен, которая по-прежнему держала Бота на прицеле. Бота же глядел на нее с улыбкой, однако его хладнокровный, серьезный взгляд никак не вязался с изогнутыми губами.

– Я проведаю остальных, – произнес Джесс и шагнул сквозь разбитую витрину, а под ногами у него захрустело стекло. – Центурион, идите со мной. Вероятно, она не станет стрелять вам в спину.

– Вероятно, – согласилась Глен, не моргнув и глазом. И она не расслабилась, пока Джесс не увел центуриона в сторону Тарика.

Бота перевернул молодого человека и проверил его пульс. Затем он отстранился и покачал головой.

– Он мертв, – сказал Бота. Это ошеломило Джесса, однако он быстро взял себя в руки. «Тарик целился в профессора. Мне пришлось так поступить. Пришлось».

– Нам сказали, что у нас будут патроны, которые бьют вполсилы, – сказал Джесс, а потом поймал на себе взгляд мужчины. Тот смотрел с сожалением.

– Это не твоя вина, новобранец. – Бота перевернул безвольное тело Тарика на бок, и Джесс увидел окровавленную дырку у него под ребрами. – Эта пуля прошла прямо насквозь и вышла с другой стороны – пробила броню. Судя по углу, выстрелили в него сверху, когда он уже упал. Явно это был не ты. – Бота, пока говорил, не отрывал взгляд от местности, исследуя обстановку. Джесс тоже поднял глаза. Теперь не видно было ничего, помимо неба и ослепительного утреннего солнца. – Очень точный выстрел. Твой товарищ, должно быть, умер мгновенно и даже не понял, что в него попали. Пошли. Отыщем остальных заблудших овечек.

Джессу оставалось лишь надеяться, что остальные в отличие от Тарика не стали овечками на убой.

Они отыскали еще одного солдата внутри другого магазинчика, он отлично спрятался и не пострадал; остальные же сгрудились в оборонительной позиции на улице неподалеку. В отличие от смертельных ран Тарика у солдат здесь в худшем случае были синяки и сломанные пулями, которые бьют вполсилы, ребра. «Тарика убили намеренно, – подумал Джесс, – за то, что он не справился с данным ему заданием и не убил профессора Вульфа».

– Что, во имя Аллаха, произошло? – спросил Зелалем, один из солдат их отряда, который был куда выше Бота, а еще мертвенно худой. – Что это за испытание такое?

– Выполнить или провалить, – сказал Бота. – Постройтесь-ка все. – Трое заворчали, выходя из своего и без того плохого убежища за рухнувшей стеной, а Зелалем покачнулся, словно тростинка на ветру, однако Джесс успел его поймать. – Я сказал построиться, а не падать. Живее. Я хочу видеть всех своих утят в строю.

Овечки, а теперь утята. Должно быть, Бота в прошлой жизни был фермером. Джесс хотел было произнести эту мысль вслух, однако засомневался, что мужчина в настроении для подобных шуток. Когда же отряд двинулся обратно к витрине магазинчика, на другом конце улицы послышался топот ног, и все, держа оружие наготове, снова метнулись в укрытие дверного проема.

Как оказалось, зря, потому что топот шагов принадлежал капитану Никколо Санти, ведущему за собой половину своего собственного отряда по улице, и все они выглядели настороженными и готовыми к бою.

Центурион вышел, чтобы подозвать Санти.

– Все чисто, сэр, – крикнул Бота. – Мы выходим!

Он дал знак рукой, и Джесс влился в строй, когда они направились в сторону прибывшего отряда. Глен вышла из-за разбитой витрины, придерживая Хельву рукой с одной стороны, а профессор Вульф поддерживал ее с другой.

Никколо Санти вскинул сжатую в кулак руку, чтобы его приближающийся отряд остановился, и, когда он посмотрел на Вульфа, взгляд его был пронзительным и непроницаемым.

– Профессор, – произнес Санти, – вы ранены?

– Я нет, – ответил Вульф. – А вот ей нужен врач. Кобра укусила. Мы дали ей противоядие.

Санти сделал жест рукой, и двое солдат из его отряда вышли вперед, поспешив на помощь к Хельве. Джессу стало чуточку легче на душе. «С ней все будет в порядке», – понял он.

Джесс ожидал, что Санти начнет задавать кучу вопросов или, по крайней мере, забеспокоится о безопасности Вульфа.

Поэтому для Джесса стало шоком, когда Никколо Санти, который был давним коллегой и возлюбленным профессора Кристофера Вульфа, повернулся к Бота и громко произнес:

– Наденьте на профессора Вульфа наручники. Он под арестом.

Однако что казалось еще более странным, так это то, что профессор Вульф не выглядел ни капельки удивленным.

Записки

Из личного журнала профессора Кристофера Вульфа (изъято и передано в Черные архивы)

Бывает, я просыпаюсь и снова оказываюсь в темнице и не вижу ничего, кроме тьмы. И не чувствую ничего, кроме боли. В такие моменты я уверен, что мне так и не удалось сбежать и та жизнь, которая была у меня с тех пор, никогда и не существовала, разве что в фантазиях и снах.

Мне нужно тебя покинуть, Ник. Я знаю, потому что на самом деле я вовсе не здесь. Мне следует исчезнуть и никогда больше не возвращаться, потому что в один прекрасный день я либо разобью тебе сердце, не оправдав твоих ожиданий, либо ты будешь вынужден нарушить свои собственные принципы и клятвы, которые дал Библиотеке, чтобы меня спасти.

Однако я не могу. Если я тебя покину, то все хорошее и искреннее во мне будет убито. Покинуть тебя означает сдаться и отказаться от будущего в лучшем мире.

Прости меня, Ник. Я люблю тебя сильнее, чем ты только можешь представить. Хотелось бы мне быть достаточно сильным, чтобы защитить тебя от моей собственной глупости.

Глава четвертая

Джессу ничего не объяснили, пока отряд возвращался в военную часть, где его оставили в зале ожидания вместе с остальными. Все были уставшими и растерянными, а еще взмокшими от пота, и несмотря на то, что им разрешили снять броню, а также выдали воду и еду, в пустом зале сложно было расположиться комфортно, так как здесь не нашлось ничего, кроме стульев. И за ними наблюдал стражник, который, когда Джесс попытался задать вопрос, сорвался на него.

– Тишина. Не разговаривать. – Стражник прислонился спиной к прохладной стене и закрыл глаза. Что ж, по крайней мере, ему-то уж никто не мешал отдыхать.

В какой-то момент кодекс Джесса странно, тихо завибрировал, будто кто-то его легонько толкнул; это означало, что кто-то написал ему личное сообщение, отчего Джесс тут же проснулся, хотя уже проваливался в сон. Он потянулся в карман и достал книгу в футляре. Каждый раз, когда Джесс открывал кодекс, он вспоминал, как родители подарили ему эту книжку как раз перед тем, как он сел на поезд и отправился в Великую библиотеку. Это был дорогой подарок, в кожаном переплете, с именем Джесса, написанным золотой египетской иероглификой на обложке. Книжка солидно истрепалась от частого использования, с царапинами и потертостями она теперь совсем не выглядела, как тот сияющий, новенький фолиант, который Джесс привез с собой всего год назад в Александрию.