Олег Дивов - Небо и Земля

• Название: Небо и Земля
• Автор: Олег Дивов
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2022
• ISBN: 978-5-04-176791-4

«Лучший экипаж Солнечной» – лихая и жестокая история военных астронавтов, которые были героями, а потом оказались не нужны, брошены, преданы и наконец прокляты. Не надо так с людьми, чья профессия – космический бой, а призвание – защищать и служить. «Саботажник» – книга-обманка, вроде бы про идиотизм и бесконечную пьянку на планете, где по небу летают крокодилы, а под ногами течет эликсир бессмертия. А еще про войну и мир, жизнь и смерть, веру и надежду. Две самых диких и симпатичных русских спейсоперы. Романы Олега Дивова – выдающиеся реконструкции современности. Истории, которые могли бы случиться с каждым. Автор – член Союза писателей России, Союза литераторов России и Совета по фантастике и приключенческой литературе при Союзе писателей России. «Лучший экипаж Солнечной» Книга, которую покупают уже 25 лет в коллекцию и на подарки. Новое издание – для тех, у кого «заиграли книгу». «Саботажник» Лауреат премии «Странник, 2002» / Крупная форма. Повести ранее были опубликованы. В книге присутствует нецензурная брань!

---

Молодую смелость флаг-адъютанта хватил столбняк пятнадцать лет назад. Мозер, тогда ещё лейтенант, ждал на орбитальной базе погрузки на скаут «динАльт», куда был приписан вторым навигатором. И увидел заходящий на стыковку легендарный круизер «Лок фон Рей», совершивший фантастическое погружение в Юпитер. Мозер знал нескольких ребят с «Фон Рея», в том числе Эндрю Вернера, и поспешил к шлюзу, благо офицерское звание позволяло ходить везде и совать нос в чужие дела.

А из шлюза выплывали бесчувственные тела в запечатанных спецкостюмах, смотанные между собой электрическим шнуром, чтобы ветром не сносило. Второе, третье… Когда Мозер досчитал до пятидесяти, ему стало плохо. А когда вслед за телами вышли на своих ногах, с трудом цепляясь подошвами за магнитный пол, десять относительно здоровых астронавтов, Мозер не рискнул подойти к ним.

Впереди шагал капитан Успенский, ещё не подозревая, что месяцем позже навсегда получит знаменитое имя «Рашен». Впрочем, скажи это Успенскому тогда, он бы и ухом не повёл. Капитан был никакой, если не сказать жёстче. А следом показался Вернер, и в глазах его сквозило плохо скрываемое безумие.

Мозер отступил на шаг, потом ещё, а потом не выдержал и удрал. Не бежал с флота, вовсе нет, только что-то он в том проклятом шлюзе навсегда потерял. То ли молодость, то ли готовность рисковать и жертвовать собой. То ли, как он безуспешно уверял себя позднее, глупость. Для очистки совести Мозер дважды сходил на «динАльте» к Марсу и один раз к Венере, но судьба берегла кораблик от серьёзных неприятностей. Может, потому, что командовал на нём Эбрахам Файн. Но Мозер почувствовал, что вероятность катастрофы накапливается, и подал рапорт на переподготовку. Не успел он год проучиться на штабного аналитика, как «динАльт» схлопотал в Поясе сквозную пробоину. Спасла экипаж, метавшийся в дыму и огне, только находчивость техника, который оказался возле самой дырки и хладнокровно заткнул её кулаком. Узнав об этой истории, Мозер напился вдрызг и навсегда успокоился.

Он сделал нормальную карьеру в штабе Задницы, участвовал в планировании ряда удачных операций, считался толковым разработчиком и приятным в общении человеком. Потом Эссекс рекомендовал его во флаг-адъютанты. Рашену нельзя было врать, и на вопрос, отчего Мозер пошел в штабные, тот выложил адмиралу историю про шлюз. Адмирал ему посочувствовал и сказал: «Ладно, принимай дела». Сначала Мозер был от счастья на седьмом небе, работал не за страх, а за совесть и, сам того не замечая, приобрёл блестящую репутацию. В Адмиралтействе на толкового и исполнительного Мозера нарадоваться не могли. Но потом картину стала портить его излишняя близость к строптивому русскому. Будучи передаточным звеном между командиром группы F и адмиралом флота, Мозер постоянно ходил по лезвию, рискуя подставиться и с той и с другой стороны. А когда на твоего начальника стараются оказать давление через тебя самого…

В последние дни ситуация усугубилась. И сейчас, направляясь к адмиралу с дурными новостями, Мозер нарочно замедлял шаг. Он всё прикидывал, когда именно умнее попросить Рашена о переводе вниз и как эту просьбу изложить.

А драпать было самое время. Потому что история с отправкой «Рипли» на Цербер пахнет дурно, и Рашену того и гляди оторвут его чересчур умную русскую башку.

* * *

На двери каюты старшего навигатора Кендалл была красным фломастером нарисована конфетка. Рисунок явно делался в одно движение, на ходу, но яркая линия, небрежно брошенная на белый пластик, выдавала недюжинный талант.

Вернер задумчиво ткнул пальцем кнопку вызова, и дверь тут же распахнулась.

– А у нас на «Тушканчике» маньяк, – сказал Эндрю, невольно провожая глазами уплывающую в стену конфетку. – Здравствуйте, капитан. Извините, я немного запоздал… – Он перевёл взгляд на стоящую в дверном проёме девушку и с трудом поборол желание схватиться за сердце, которое вдруг основательно защемило. Он не думал, что соскучился по Иве до такой степени. И вообще, он ещё не опомнился от бестолковой перепалки с Мозером. Всю дорогу до каюты Эндрю пытался в мыслях поставить себя на место флаг-адъютанта, а Мозера – на своё. Не вышло.

– Здравствуй, – сказала Ива и отступила назад. Судя по её виду, она тоже пребывала в лёгком замешательстве. – Ну, заходи. А маньяков у нас полкорабля.

– Да нет же! – отмахнулся Эндрю. – Вот, посмотрите, что у вас на двери нарисовано.

– Мы, кажется, были на ты, – напомнила Ива, выходя в коридор и закрывая дверь. – Ого! Слушай, это откуда?

– Понятия не имею. – Эндрю все-таки поднял руку и потёр ноющую грудь. Никогда с ним раньше такого не было. Странное ощущение, будто всем телом он что-то предчувствовал. Нечто грандиозное и даже пугающее.

Ива стояла в шаге от него, совсем близко, и Эндрю с умилением подумал, какая она трогательно маленькая, уютная и домашняя в лёгком спортивном костюме и босиком. Ему вдруг безумно захотелось положить девушке на плечо сильную уверенную мужскую руку и защитить Иву сразу от всего на свете. Но рука плохо слушалась.

– М-да, – протянула Ива, разглядывая конфетку. – Художник. Бывают ведь талантливые люди… Один росчерк, а сколько экспрессии. Вот бы его, негодяя, поймать! Чтобы в наказание приличную картину для кают-компании написал!

– Вы руку не узнаете?

– Слушай, Энди, ты меня достал, – сказала Ива, поворачиваясь к нему лицом. – Не «вы», а «ты».

– Я больше не буду, – скромно пообещал Эндрю. – Узнаёшь руку?

Ива ещё раз посмотрела на рисунок, покачала головой, открыла дверь и махнула Вернеру: заходи.

– У него пристрастие к красному цвету, – объяснил Эндрю, шагая через высокий порог с вакуумным уплотнителем. – Это же его художество в бассейне-то.

– Может быть, – кивнула Ива, приказывая двери захлопнуться. – Очень даже может быть…

– Элементарная графологическая экспертиза, – не унимался Эндрю. Он был по-прежнему несколько смущён, хотя сердце уже отпустило. – Есть же образцы почерка всего экипажа. Достаточно отсканировать эту конфетку и поставить компьютеру задачу. Наверняка в Сети есть какой-нибудь такой софт. Правда, у нас вспомогательные компьютеры слабенькие, но это ерунда. Ходовому процессору работы будет на пару секунд.

– Ах ты, негодник! – рассмеялась Ива. – А ещё мастер-техник называется!

– Подумаешь, – Эндрю гордо выпятил грудь. – Делов-то. Всё равно этот процессор сейчас отдыхает. Никто и не заподозрит, что у него на уме… И вообще, у меня один приятель сделал из обычного унитаза самогонный аппарат. На скауте. Там все равно им никто не пользуется. Вот как ребята до Цербера долетят… – Тут он осёкся и сделал большие глаза.

– Я молчу! – усмехнулась Ива. – Расскажи ещё что-нибудь.

– Да это все неинтересно. У техников своя жизнь, свои байки. У навигаторов тоже. Профессиональный фольклор. В центральном стволе только что дикий хохот стоял. Но окажись рядом, допустим, Боровский, он бы решил, что мы ненормальные. Хотя и отвечает за боевую часть. А в… Ты зачем меня позвала?

– Молодец, – похвалила его Ива. – Привыкаешь. Слушай, тут у нас такое… Надо же, чуть не забыла!

– Я тоже, – неожиданно ляпнул Эндрю. Просто не мог с собой ничего поделать. Взял и сказал.

– А ты о чём забыл? – удивилась Ива.

Вернер крепко зажмурился и выпалил:

– Я уже подумал, что у нас просто свидание!

А когда разжмурился, Ива была совсем рядом и смотрела на него снизу вверх, доверчиво и внимательно.

– Кто ты, Эндрю? – спросила она, в точности как в прошлый раз.

– Или я тебя сейчас поцелую, или умру, – сказал он невпопад.

Вот так просто, без привычных заигрываний, что называется, грудью на амбразуру. «Как даст мне по морде сейчас… – пронеслось в голове. – А я перед ней на колени упаду. Всё, пропал. Это любовь. Надо же!»

Но ласковые руки уже обнимали его за шею, а мягкие нежные губы прижались к его губам.

Эндрю осторожно, но крепко обнял Иву и провел кончиком носа по её щеке. Поцеловал в шею, почти неощутимо, одним дыханием. И заглянул в чуть приоткрытые глаза. И снова поцеловал в губы, страстно, но без напора, без агрессивной мужской жадности, которую знал за собой. С Ивой сейчас был совсем другой Энди Вернер, не тот, которого знали многие женщины там, внизу. Он и сам-то не узнавал себя.

– Погоди, – сказала Ива, мягко отстраняя его.

Эндрю послушно отодвинулся, но объятий не разжал, только позволил ей чуть увеличить дистанцию. Глаза Ивы по-прежнему были прикрыты, и вырываться она не собиралась. Каким-то шестым чувством Эндрю понял: ей хорошо в его руках. Она просто хотела что-то сказать.

– Я же действительно забуду, – почти шёпотом произнесла Ива и, чтобы собраться с мыслями, упёрлась Вернеру пальцем в грудь. – Слушай, у нас… тьфу, всё путается. У нас ходовой тренаж внеплановый. Но в рубке не получится. Две команды, понимаешь? Соревнование. Мы сядем в библиотеке и вводные будем давать вспомогательным компьютерам. А ты же сам говорил, они слабенькие…