Генрих Манн - Голова

• Название: Голова
• Автор: Генрих Манн
• Издательство: Издательство Художественной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1957

---

— Вероятно, нам просто следовало пожениться.

— Я не создан для того, чтобы женитьбой на единственной дочери рейхсканцлера князя Ланна возвысить и упрочить свое общественное положение, — напрямик заявил Терра. — Я создан, чтобы любить мою Алису, — добавил он, нагнувшись над картиной.

Она наклонилась, ее голова коснулась его.

— Вы один любите так. Вы не верите, что я могу пожертвовать своим положением. Тогда мне еще серьезнее приходится задуматься, почему мы не принадлежим друг другу, наперекор всему, — сказала она и, отстранившись внешне, внутренне тоже отстранилась от него. Ему послышалась насмешка в ее тоне. А может быть, и ненависть? Хотя в сущности она сама всегда всеми силами противилась как разводу, так и нарушению супружеской верности.

— Эту загадку, — прошипел Терра, — мы унесем с собой в могилу, — и проводил свою даму вниз, к ее экипажу.

— Теперь он уже не опасен для промышленности, — говорил в столовой доктор Мерзер коммерции советнику. — Он еще мнит себя духовным светочем, озаряющим нашу темную обитель. Но я считаю его подлинным филистером, то есть человеком, который не преминет стать таковым, едва отрастит брюшко. Мы его купили со всеми потрохами. Он сам не заметит, как потеряет всю свою загадочность.

— А мальчик? — спросил Блахфельдер язвительно, поймав плотоядный взгляд Мерзера. — Какие загадки таятся в нем?

Леа Терра оттолкнула юношу и встала.

— С тобой не столкуешься, ты ненавидишь своего отца. Но помни: тогда я тоже отказываюсь от тебя.

— Тетя Леа! — умолял мальчик. — Ведь он мне не отец.

— Значит, у тебя нет и тети Леи, — заключила она и оставила его одного, так как раздался звонок.

Мальчик стоял озадаченный, такого вывода он не предвидел.

Все бросились в переднюю. Да, это Мангольф, и вместе с ним директор театра Неккер.

— Господин помощник статс-секретаря любезно подвез меня в своем автомобиле, — пояснил директор.

— Ну как? — задыхаясь, выкрикнули дельцы, выбежавшие из столовой.

— Министр отставлен, — сказал Мангольф.

Блахфельдер немедленно убежал.

— Войны не будет? — спросил смертельно разочарованный Мерзер. И тоже убежал. Но Блахфельдер опередил его: он раньше очутился у телефона.

— Дело в том, что мой автомобиль был неисправен, — заявил директор.

— А на мое жалование автомобиля не купишь, — сказала Леа.

— Поэтому я и здесь, фрейлейн Терра, — галантно отозвался директор.

— Войны не будет? — спросил возвратившийся Терра. — И между вами тоже?

Те, несмотря на телефонную перебранку, как ни в чем не бывало улыбались друг другу.

— Что это за вознаграждение? — говорила актриса. — Я для вас самый ценный член труппы, я одна делаю полные сборы.

И Неккер, теребя попеременно манжеты, носовой платок, жилет, со всем соглашался. Только просил ее безотлагательно ехать с ним в автомобиле помощника статс-секретаря.

— Через двенадцать минут мы должны начать!

Она побежала одеваться, и немедленно вслед за тем из спальни вылетели Блахфельдер и Мерзер.

Они набросились на Мангольфа с дополнительными вопросами.

— Ланна способствовал отставке министра и получил титул князя, — подтвердил Мангольф.

— Если бы разразилась война, он все равно стал бы князем, — уверял Мерзер.

— Весьма возможно, — согласился Мангольф. — Отставленный министр просто послужил предлогом… Его падение было предрешено его же коллегами. Для этого не требовалось и Танжера.

— Последнее вы, господа, в собственных интересах ни в коем случае не должны разглашать, — решительно перебил Терра, и они испуганно дали слово, директор Неккер даже приложил руку к сердцу.

Директор Неккер принимал участие в общем разговоре, польщенный, но не очень заинтересованный; он все время охорашивался. Лично он признавал значение политики, однако был твердо убежден, что его театральные дела несравненно больше трогают не только его самого, но также публику и прессу. Терра держался одного мнения с директором.

— Для всех нас и для каждого в отдельности чрезвычайно важно, чтобы ваше детище, высокочтимый господин директор, не потерпело краха. Я содрогаюсь при мысли, какую бурю это вызвало бы в обществе. А вопрос — будет война или нет — всерьез не волнует никого.

Директор благодарил, тупо улыбаясь, как будто выслушивая привычные комплименты.

— Кто же читает газеты! — с пренебрежением сказал Мерзер. — Люди давно перестали обращать внимание на то, что там пишут. Там только и разговору что о войне. Им важно обделывать свои аферы, в наши они не суются.

Блахфельдер растерянно озирался.

— Значит, снова пронесло. Подумать, из чего мог возникнуть мировой пожар! Во рту какой-то приторный вкус. По меньшей мере как после интересного заезда на бегах! — заключил он и удалился вместе с Мерзером и директором, который побежал вперед, к автомобилю.

Леа крикнула ему из спальни, что сейчас идет. На пути ему попался молодой Клаудиус. Директор успел сказать через дверь:

— Ваш мальчик очарователен, фрейлейн Терра, вылитый ваш портрет. Он будет у меня лучшим молодым любовником.

Мангольф, не шевелясь, стоял перед Терра; вокруг все было пусто, двери распахнуты, стулья сдвинуты в беспорядке.

— Ты хотел мне что-то сказать?

Терра так же быстро, тихо, твердо:

— Дорогой Вольф, я понимаю тебя. Толлебен только что стал министром иностранных дел. Прими мое глубокое соболезнование, но тебе все-таки следовало бы настолько владеть собой, чтобы не разглашать государственных тайн. Нашему высокочтимому рейхсканцлеру и без того известно, что ты, безразлично по каким причинам, тесно связан с ненавистным ему зятем.

— Связан? Я? Таков был твой умысел, когда ты удержал меня от несравненно менее пагубного поединка с Толлебеном.

— Это было необходимо, — возразил Терра и опустил голову, ибо Мангольф сказал правду; таков был его умысел.

— Я связан? — стремительно и страстно заговорил Мангольф. — И это с сознанием, что мне никогда не занять первого места? Я все отмету. Я человек независимый. Я не ты, чтобы жиреть и продавать себя. И кому? Беспардонной государственной системе, которая по легкомыслию каждые полгода ставит нас под угрозу войны!

— Такие слова из твоих уст! — только и успел сказать Терра.

Мангольфа словно прорвало:

— Я никогда не отрицал войны, как явления предельной значимости, но я презираю ее, когда она становится игрушкой. Я знаю, убийство всегда будет крайней ступенью в борьбе за существование. Кровожадный людской сброд, порою утомившись, принимает цивилизованное, деликатное обличье, но кровавый угар неизбежно вновь охватывает его.

Хлопнула дверь. Шаги и шелест; светлое лицо Леи показалось на пороге:

— Браво! Настоящий характерный актер! — И она исчезла. Мангольф зашатался.

— О ней мы позабыли, — сказал Терра. — Во всем прочем ты прав, до единого слова. Ты обрел себя, теперь ты на прямом пути. Прими поздравления от продажного негодяя… Будь человеком! — сказал он уже по-иному, так как Мангольф закрыл глаза.

— Значит, развестись? — прошептал Мангольф, не открывая глаз. — Сразу всему положить конец?

— Из-за молодого Шеллена? Ерунда! Твоя жена просто хочет доказать тебе, что с помощью газетной рекламы ты, пожалуй, еще можешь выплыть. — Терра в испуге охнул и сжал губы: какое страшное предположение он высказал.

Но Мангольф открыл глаза и спросил:

— А Леа? — Как он беспокоится о Лее! Больше, чем об урожденной Кнак, больше, чем о своей карьере! — Если она захочет, если она еще хочет меня, — сказал Мангольф нерешительно, — мы уедем куда глаза глядят.

Но Терра уже им не интересовался, он отошел к открытому окну.

Внизу стремительно подкатил второй автомобиль; еще на ходу дверца распахнулась, с подножки спрыгнула дама и вдруг очутилась лицом к лицу с Леей.

— Где мой сын? — крикнула она.

Княгиня Лили! Терра лишь сейчас понял, что происходит.

Леа, стоя на краю тротуара, огляделась по сторонам; юный Клаудиус исчез. Она посмотрела на директора Неккера, потом на остальных.

— Я не знаю, где он, — сказала она и пошла садиться в автомобиль.

Но княгиня Лили успела проскользнуть между нею и дверцей автомобиля. Терра невольно отметил эту гибкость, эту ловкость.

— Вы принимаете моего сына без меня, а потом отговариваетесь незнанием. Так не годится.

— Не годится задерживать меня.

И Леа попыталась отпихнуть ее. Но безуспешно. Напряженная пауза. Директор Неккер вынул часы.

— Осталось три с половиной минуты.

Блахфельдер и Мерзер не шевелились. Шофер застыл в иронической неподвижности.

Леа откинула голову, как перед драматическим уходом со сцены в третьем акте.

— Сударыня, отец мальчика счел, видимо, излишним вводить вас ко мне в дом.

— Ваш дом, сударыня, всем известен, — ответила княгиня Лили спокойно и фамильярно. При этом локти обеих дам соприкоснулись, грозила потасовка. По знаку директора автомобиль проехал два шага вперед. Леа прыгнула в машину. Неккер и Блахфельдер устремились следом. Только Мерзер замешкался.