Сергей Васильев - Император из стали. Стальная империя

• Название: Император из стали. Стальная империя
• Автор: Сергей Васильев
• Жанр: Историческая фантастика
• Год: 2022
• ISBN: 978-5-17-145893-5

Государство-воин, победившее нашествие объединенного Запада, пережило своего Верховного Главнокомандующего всего на 38 лет – мизерный по историческим меркам срок. Державу – священный храм Сталин построить не успел. Как оказалось, слишком многое держалось на роли личности в истории, а без неё стремительно ветшало и разрушалось. И революционер Джугашвили превратился в красного императора, карающего хулителей России, по крупицам воссоздающего и преумножающего величие и славу Советской империи, чей гимн начинался словами «сплотила навеки великая Русь». Иосиф Виссарионович Сталин – ужас для отечественных русофобов и непреходящий ночной кошмар для «наших западных партнеров».

---

Совету выборных уполномоченных от рабочих Власьев вручил к началу работы уведомление с поздравлением и предложением самостоятельно озаботиться организацией производства и сбыта с правом распределять полученную выручку как заблагорассудится – на повышение расценок, увеличение зарплат, объявление еще каких-либо дней выходными или другие нужды. Государство в дела рабочих вмешиваться не будет. Но и финансировать убытки не намерено, поэтому, если выручка не случится, то и Фонд оплаты труда не состоится тоже. Ниже этого уведомления большими красными буквами было выведено «От каждого – по способности, каждому – по труду!» и стояла размашистая подпись самого императора, а также высочайший постскриптум о готовности к дальнейшему диалогу. Вечером в непрерывно заседающий стачком пришла делегация рабочих с одним-единственным вопросом: «Что делать?», и Ленин понял, что назрела историческая необходимость переговоров на высшем уровне…

* * *

Время и место для аудиенции самодержец выделил самое неожиданное – новое казённое учреждение с непривычным названием «Госплан», располагавшееся в Мраморном дворце, за полчаса до полуночи. Пригласительные доставил курьер, передвигающийся на пока еще диковинном и непривычном транспорте – велосипеде.

– Звучит крайне инфернально, – усмехнулся Потресов.

– Не инфернальнее всего самодержавия в целом, – поморщился Ленин. – Вероятно, его величество изволят принять нас после вечернего посещения театра.

В эту короткую майскую ночь дворец на Миллионной улице меньше всего напоминал консервативную великокняжескую обитель. Все окна были залиты ярким светом, а три кордона охраны трудились в поте лица, осматривая багаж военных и штатских, непрерывным потоком втекающих в распахнутые настежь двери и бесследно растворяющихся в коридорах и кабинетах.

– У вас что, ночная смена? – решил пошутить Потресов со строгим контролером, проверяющим документы.

– Сегодня, наверное, опять. Почитай, всё правительство собралось, – не принял шутки охранник. – Нам-то что, мы два часа отстояли – и в караулку отдыхать, а эти сердешные, – охранник кивнул головой в сторону курьеров, – и днюют, и ночуют прямо тут, в гардеробе или в пустых комнатах, особо когда такое широкое собрание, как нонче…

Совещание как раз оказалось тем «театральным представлением», на котором присутствовал император. Оно закончилось без четверти пополуночи, и фойе заполнилось чиновниками в самых разных вицмундирах: черных с желтым кантом и серебряным просветом погонов – департамента почты и телеграфов, чёрных с карминным – департамента здравоохранения, тёмно-зелёных с бордовым – канцелярии Министерства финансов, темно-синих со светло-зеленым – департамента путей и сооружений МПС. Из боковых дверей Белого зала, пыхтя и матерясь вполголоса, молодчики из корпуса внутренней стражи выносили и ставили вдоль стены массивные деревянные подставки с картами, графиками и планами, очевидно, служившими наглядными пособиями для докладчиков. Ближайшей к посетителям оказалась общая карта электрификации России, сплошь усеянная синими и черными значками с обозначением гидро- и теплоэлектростанций, перечеркнутая линиями электропередачи, веером расходящимися от перекрещенных стрелочек. Ближайшие к Петербургу – на Волхове и Свири, каскады – на Вуоксе, на Днепре, целая россыпь – на Кольском полуострове, Урале и в Сибири.

– Интересуетесь, Владимир Ильич? – оторвал Ленина от изучения карты низкий, хрипловатый, прокуренный голос. Император абсолютно не походил на венценосную особу, скорее – на учителя гимназии. Пальцы испачканы чернилами, рукав темно-зеленого мундира и кончик носа – мелом, красные от недосыпа прищуренные глаза – так щурятся попавшие на свет из темного помещения.

– Да, прелюбопытно… Скажу честно, не ожидал, – скользнув взглядом по фигуре монарха, Ленин повернулся к нему спиной и опять упёрся глазами в карту, демонстрируя своим видом категорический отказ от соблюдения дворцового политеса со всеми поклонами, титулованиями и прочим самодержавным «непотребством».

Император встал рядом, чиркнул спичкой, и по фойе поплыл аромат душистого трубочного табака.

– Хотел полюбопытствовать, Владимир Ильич, вы уже закончили книгу «Что делать?» – вполголоса осведомился монарх, не отрывая взгляда от наглядного пособия.

Ленин резко повернулся, наклонил голову набок и уже внимательно, со своим знаменитым прищуром, посмотрел на испещренное мелкими шрамами, как оспинами, лицо императора.

– А вы и это знаете?.. Впрочем… после поздравления с первым номером «Искры» уже не удивлюсь. Но, простите, почему вас так интересует именно эта моя работа?

– Потому что меня волнует тот же вопрос, – губы монарха тронула улыбка, а глаза продолжали шарить по карте.

– Но там я рассматриваю задачи революционного переустройства мира…

– И ведущей роли организации профессиональных революционеров в этом процессе, – закончил за Ленина император.

– Точно так! Именно революционеров, – отчеканил последнее слово Ленин, – поэтому удивителен такой интерес именно вашей персоны.

Монарх наконец оторвал глаза от карты и тоже повернулся к Ленину. Что-то было в этом взгляде такое, что смутило и одновременно насторожило Ильича. Читалась в нём крайне сложная гамма чувств, но вот чего точно не было, так это вельможного высокомерия, а ведь именно с ним обычно носили своё «Я» представители аристократии.

– А что же тут удивительного, – пожал плечами император, и в глубине его зрачков заплясали чёртики, – если профессиональными революционерами могут называться буржуазный интеллигент Маркс, капиталист Энгельс, дворянско-генеральские отпрыски Ульянов и Потресов, князь Кропоткин, то почему же таковым не может быть самодержавный государь? Что за дискриминация?..

– Да потому что, дражайший… – начал вскипать Ленин.

– Тиран, – перебил его император, – зовите меня просто Тиран. Во-первых, это правда, во-вторых, я уже привык. И вы привыкайте, потому что именно так вас будут называть в случае победы пролетарской революции, причём не только враги, но и ваши соратники.

Произнося последние слова, император бросил косой взгляд на Потресова. Тот буквально захлебнулся от возмущения, но промолчал, остановленный ленинским жестом.

– А вы не сомневаетесь в победе пролетарской революции? – с трудом скрывая сарказм и грассируя, спросил Ильич.

– Я не сомневаюсь в победе профессиональной организации революционеров при наличии ясных, социально одобряемых целей, достаточной настойчивости и уверенного руководства, – без тени усмешки ответил император. – А уж как её назвать, пролетарской, крестьянской или общенародной – это дело вкуса и вопрос конкретного политического момента, не более того…

Ленин тряхнул головой, прогоняя майские воспоминания, улыбнулся, перелистнул страницу, перечитал ранее написанное.

Основатели современного научного социализма Маркс и Энгельс по своему социальному положению сами принадлежали к буржуазной интеллигенции. Точно так же и в России теоретическое учение социал-демократии возникло совершенно независимо от стихийного роста рабочего движения, как естественный и неизбежный результат развития мысли у революционно-социалистической интеллигенции.

Надо усилить… Обязательно требуется подчеркнуть… Перо ткнулось в чернильницу, и по бумаге рассыпался бисер ленинского почерка:

«А наши мудрецы в такой период, когда весь кризис русской социал-демократии объясняется тем, что у стихийно пробужденных масс не оказывается налицо достаточно подготовленных, развитых и опытных руководителей, вещают с глубокомыслием Иванушки: „плохо, когда движение идет не с низов!”

И вот я утверждаю:

1) что ни одно революционное движение не может быть прочно без устойчивой и хранящей преемственность организации руководителей;

2) что чем шире масса, стихийно вовлекаемая в борьбу, составляющая базис движения и участвующая в нем, тем настоятельнее необходимость в такой организации и тем прочнее должна быть эта организация (ибо тем легче всяким демагогам увлечь неразвитые слои массы);

3) что такая организация должна состоять главным образом из людей, профессионально занимающихся революционной деятельностью…»

«Вот теперь хорошо. Теперь можно перейти к следующему вопросу», – отметил про себя Ленин и невольно опять улетел воспоминаниями в ту теплую майскую ночь, которая продолжилась такой же фразой.

– Рабочие достаточно умны, чтобы разобраться «что такое хорошо и что такое плохо»! – запальчивой скороговоркой частил Ленин, расплескивая горячий чай, принесенный адъютантом. Разговаривая про Обуховский завод, собеседники незаметно переместились внутрь зала, где неслышно скользящие служащие канцелярии уже раскладывали по столам папки со сводками и отчетами для следующего, утреннего совещания. – Нужно только не затыкать им рот и не заставлять зажмуривать глаза! Как только они поймут, что работают на себя, что результаты их труда никто не присваивает, производительность и качество производства взлетят на такой уровень, который и не снился частным предпринимателям!