Нина Мечковская - Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий

• Название: Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий
• Автор: Нина Мечковская
• Издательство: Агентство «Фаир»
• Жанр: Религиоведение
• Год: 1998
• ISBN: 5-88641-097-Х

Эта книга – о связях языков и древнейших религий мира (ведическая религия, иудаизм, конфуцианство, буддизм, христианство, ислам). Показаны особенности религиозного общения в различных культурах, влияние религии на историю языков, фольклора, литературных и филологических традиций. Читатель узнает о церковных конфликтах, связанных с переводом и толкованием священных книг, о мифопоэтических истоках ранней и современной философии языка.

Пособие адресовано студентам гуманитарных факультетов вузов и колледжей. Может быть использовано при изучении курсов «История и философия религии», «Введение в общую филологию», «Семиотика», «Основы языкознания», «Философия и история культуры», «Социальная психология».

---

Вообще же понимать язык животных считалось делом нечистым. По известным у славян поверьям, хозяин может понять, о чем говорят животные в хлеву, только один раз в году – в ночь перед рождеством, но с этим знанием надо обращаться очень осторожно.

В мифологических представлениях разных народов встречается также мотив особого языка у нечистой силы. Обычно нечистой силе приписывается все странное в речи: бессвязная, безумная, непонятная, экстатическая речь, а также чужестранная (иноязычная) речь. Нередко с нечистой силой связывают такие «околоречевые» явления, как смех, плач, крик, свист (ср. распространенное поверье, что нехорошо свистеть в доме).

Мифопоэтической древности принадлежит первое осознание такой фундаментальной оппозиции, как «мысль и язык». В «Ведах» есть сюжет о первичном состязании между молчащим божеством чистого разума и богиней речи: разум побеждает, однако за речью признается роль необходимой опоры творящего разума. В качестве метафоры такое видение проблемы «мысль и язык» вполне приемлемо и сегодня.

Таким образом, самый древний пласт представлений человека о языке связан, во-первых, с общесемиотическими вопросами: как общаются люди? на каком языке говорят «не-люди» (боги, животные, нечистая сила)? в чем могущество языка богов? Во-вторых, древнейшая рефлексия человека над языком привела к вопросу о взаимоотношениях языка и мысли. Иначе говоря, была поставлена проблема, которая до сих пор находится в центре внимания когнитивных наук[194].

115. Мифопоэтическое сознание о происхождении языка. Почему на свете языков много?

Согласно распространенным мифологическим представлениям, язык – это д а р богов (Бога) людям. Иногда языку учит людей культурный герой.

Иудейско-христианская философия языка противоречива. С одной стороны, у Бога есть предвечное творящее слово: согласно Библии, мир возник через слово: Бог произносил слово, и это было актом творения: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет <…>. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью» (Быт 1, 3–5) и т.д. Но в следующей главе «Бытия» уже другая картина: Бог продолжает творить, но не именует, а подводит «сотворенное» к Адаму, и первый человек дает всему имя: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было ей имя. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым» (Быт 2, 19–20). По одному апокрифу, сатана не мог справиться с наименованием животных, а Адам смог – так апокриф объясняет причину зависти и вражды посрамленного сатаны к людям.

Судя по «Ветхому Завету», древние иудеи не делали различий между священным и мирским языком. У Бога нет особенного языка, он общается с людьми на их языке. «Это отличает библейское понимание Бога от оракульских традиций других народов» (БПБ, 478). В христианской традиции сакрализация языка Писания – не исконный, а более поздний мотив, святоотеческой поры. Поэтому протестанты, стремясь возродить исходные принципы христианства, не считали язык Писания священным.

В Библии содержится два противоречащих друг другу объяснения множественности языков. С одной стороны, различие народов по языку – это следствие разветвления «колен» (поколений) одного рода. Согласно апокрифу, языков мира – 70 (по числу «колен», о которых говорит Библия), и первый человек Адам, которого традиция рисует «мудрым мужем», знал все языки мира (МНМ, I, 41). Таким образом, в данном случае множественность языков объясняется дивергенцией, т.е. процессами их расхождения, появления и накопления несхожих черт, что связано с миграцией племен и народов. Эта точка зрения в своей сути (но со многими второстепенными уточнениями) до сих пор принимается здравым смыслом и науками о человеке.

Согласно второй точке зрения, разноязычие рода человеческого – это Божья кара за гордыню: люди вознамерились воздвигнуть башню[195] до небес и город, чтобы прославиться («и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли»). Наказанием за дерзость стало смешение языков и рассеяние народов: «И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город» (Быт 11, 6–8).

Библия исходит из предопределенности смешения языков и вместе с тем стремится преодолеть языковые барьеры. Первоначально единый и совершенный (потому что от Бога) язык Адама; затем смешение и рассеяние языков в наказание за людское тщеславие во время «творения» «столпа» в Вавилоне; наконец, «искупление языков» – чудесное «говорение языками», на Троицу дарованное Св. Духом разноязычным апостолам (Деян 2), – таковы главные вехи библейской истории языков.

116. Почему одно из имен Иисуса Христа – Логос (Слово)?

В «Евангелии от Иоанна» Слово (греч. Logos – ‘слово, учение’) означает второе Лицо Троицы – Сына Божия, Иисуса Христа. Образ Христа как Слова Божия возник под несомненным влиянием греческой философии гностиков и в особенности неоплатонического учения о предвечном Логосе. В христианской учености сближение Сына Божия и Слова получает своеобразное лингвистическое, именно семасиологическое развитие[196].

В одном из православных сочинений о языке в этой связи говорится: Слово же в чловеце во образ Сына Божия, понеже Сын Божий имат у себе два рождения, первое родися от Отца неким рождением непостижным <…>, второе же родися без страсти истинно плотию. <… > Того ради по сугубому[197] рождению Сына Божия и нашего слова сугубое рождение, понеже бо наше слово рождается прежде от душа неким рождением непостижным и пребывает у душа неведомо. И паки рождается вторым рождением плотьским, еже есть устнами изыдет и гласом в слышании объявится («Беседа о учении грамоте»; цит. (с графическими упрощениями) по изданию: Ягич, 1885–1895, 675–676). Значит, по мысли писавшего, слово, подобно Христу, «двугубо» – духовно и телесно, и духовная сущность слова непостижима, как непостижимо рождение Христа.

В современной теории языка эта мысль выражается в другой терминологии: в языке есть две стороны – значение и форма (вариант терминов: план содержания и план выражения); при этом, как в старину рассуждали о непостижном рождении Слова от душа, так в современной лингвистике часто пишут об особой трудности изучения семантики, содержательной стороны языка.

Как можно видеть, несмотря на мифопоэтическую форму, религиозное сознание поставило основные вопросы философии языка (язык и мысль; форма и содержание в языке; созидающие возможности языка). Таким образом, в культурах, исповедующих религии Писания, религиозные потребности выступают как фактор, который не только развивает коммуникативные возможности языка, но и стимулирует и углубляет рефлексию над языком. Все это существенно повышает филологическую культуру общества, в конечном счете – филологическое обеспечение коммуникации (и, разумеется, не только в сфере религиозной практики).

Фонетика и орфография. Грамматика

117. Грамматик-жрец в ведической религии. Древнеиндийская грамматика Панини (V в. до н.э.)

В ведической (древнеиндийской) традиции грамматика служила средством сохранения и изустной передачи священных текстов на санскрите. Грамматика строилась на языковом материале «Вед» – основного мифо-ритуального текста Древней Индии, и сама рассматривалась как его часть («Веда Вед»). При этом «грамматик был одним из жрецов, контролировавших речевую часть ритуала, соответствие ее норме, прецеденту, „первослову“ (Топоров, 1986, 123).

Грамматическая служба «при Ведах» стала началом самобытной и сильной философско-лингвистической традиции, существующей в Индии до сих пор. Говоря о вершинных достижениях традиции, обычно называют знаменитую грамматику Панини «Восьмикнижие» (V в. до н.э.), однако сам Панини упоминает около десяти предшественников своего труда, а исследователи отмечают, что труд Панини представляет лишь о д н о из ряда грамматических направлений в Древней Индии. Если в школе Яски «учили правильной рецитации и интерпретации сакральных текстов, то Панини описывает и, по-видимому, во многом сам устанавливает нормы литературного языка для внедрения их в обиход „земных богов“ – брахманов» (История, 1980, 74). Его грамматика относится к классу так называемых порождающих (иначе генеративных) грамматик, т.е. таких, которые учат не анализу, а синтезу (порождению) речи. Имея в качестве исходного материала список в 43 слога, Панини формулирует систему правил, позволяющих из слогов строить слова, из слов – конструкции, в конечном счете – образовать все возможные правильные высказывания на санскрите. В целом в «Восьмикнижии» Панини предвосхищены идеи и методы современной структурно-генеративной грамматики.