Пелам Гренвилл Вудхаус - Капризы мисс Мод

• Название: Капризы мисс Мод
• Автор: Пелам Гренвилл Вудхаус
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1919
• ISBN: 978-5-6048352-2-7

В один из дней популярный композитор Джордж Бэван увидел на улице Лондона прелестную юную девушку. Заранее завидуя тому счастливчику, к которому молодая особа так спешила на встречу, Джордж остановил проезжающее мимо такси и только собрался отправиться в отель, как неожиданно незнакомка буквально впрыгнула в его автомобиль, умоляя спасти ее от преследователя. Это послужило началом очень загадочной и запутанной истории в которой кроме любви и страсти оказались замешаны интриги, тайные заговоры, предрассудки и даже рыба со странным названием «Помпано»…

---

Пелам Гренвилл Вудхаус Капризы мисс Мод Роман

P.G. Wodehouse

«A Damsel in Distress», 1919

* * *

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

Глава I

Поскольку местом действия настоящего романа является исторический замок Бельфер в графстве Гэмпшир, было бы приятной задачей начать это повествование с подробного описания местности, сопровождаемого некоторыми заметками из истории графов Маршмортонов, владевших этой местностью с пятнадцатого столетия. К несчастью, в наш век суеты и торопливости, писателю приходится работать в неблагоприятных условиях. Он должен погрузиться в гущу своего рассказа с такой же поспешностью, как и тогда, когда он собирается вскочить в трамвай на ходу. Иначе читатель захлопнет книгу и устремится в кино.

Вкратце я могу сообщить, что нынешний лорд Маршмортон – вдовец и что ему около сорока восьми лет. У него двое детей – сын, Перси Вильбрагам, Марш лорд Бельфер, которому на днях исполнится двадцать один год, и дочь – леди Патриция Мод Марш – двадцати лет. Хозяйка замка – леди Каролина Бинг, сестра лорда Маршмортона, вышедшая замуж за чрезвычайно богатого шахтовладельца – Клиффорда Бинга – незадолго до его смерти (злые языки утверждают, что она ее ускорила). У нее есть пасынок Реджинальд. Дайте мне время сообщить эти немногие факты, и я все исчерпал. А славного прошлого Маршмортонов я даже не коснусь.

К счастью, от этого пробела не испытает ущерба литература. Лорд Маршмортон сам своей персоной трудится над составлением семейной хроники, которая, несомненно, украсит каждую книжную полку, как только его сиятельство закончит этот труд. Что же касается замка и его окрестностей, включая образцовую ферму и янтарную гостиную, то вы лично можете их увидеть в любой четверг, когда Бельфер открыт для публики за плату в шиллинг с человека. Деньги взимаются дворецким Кэггсом и идут на местные благотворительные нужды. По крайней мере, таковы намерения владельца замка. Но голос клеветы никогда не умолкает, и есть группа людей, возглавляемая юным лакеем Альбертом, которая считает, что Кэггс липнет к этим шиллингам, присоединяя их к своим значительным уже сбережениям в Фермерско-Купеческом Банке, помещающемся по левой стороне Главной Улицы деревни Бельфер.

Относительно этого можно лишь заметить, что Кэггс слишком напоминает своим внешним видом почтенного епископа, чтобы снизойти до такого образа действий. С другой стороны, однако, Альберт хорошо знает Кэггса. Оставим этот вопрос открытым.

Конечно, внешность бывает обманчивой. Так, например, любой человек, очутившийся в 11 часов перед входом в замок в один из июньских дней, мог бы легко впасть в заблуждение. Он пришел бы к поспешному заключению, что особа средних лет, с решительной осанкой, стоящая около цветника роз, беседующая с садовником и наблюдающая за молодой парой внизу на террасе, была матерью красивой девушки и что она улыбалась, так как ее дочь лишь недавно стала невестой того высокого юноши с приятным лицом, который гулял рядом с ней. Сам Шерлок Холмс был бы введен в заблуждение. Легко представить себе, как он объясняет обстоятельства дела Ватсону в момент, когда молниеносная догадка озаряет свойственное ему дедуктивное мышление: «Это единственное объяснение, мой дорогой Ватсон, если бы леди просто расхваливала перед садовником его розы и если бы ее улыбка была просто вызвана превосходным видом этого цветника, то на лице садовника отразилась бы ответная улыбка. Но, как вы видите, у него угрюмый и сумрачный вид». На самом же деле, садовник, т. е. этот коренастый и смуглый мужчина без пиджака и в брюках из рубчатого бархата, мрачно глядевший на лейку с раствором ворвани, был лорд Маршмортон, при чем две причины вызывали его мрачный вид. Он ненавидел, когда прерывали его работу, а, вдобавок к этому, леди Каролина Бинг всегда действовала ему на нервы, особенно, когда она, как в данную минуту, строила расчеты на возможность романа между ее пасынком Реджи и дочерью его сиятельства – Мод.

Только самые близкие люди узнали бы в этой курьезной фигуре в брюках из рубчатого бархата седьмого лорда Маршмортона, того самого, который появляясь по временам в Лондоне, завтракал в обществе епископов в клубе «Атенеум», никого не шокируя, всегда корректно одетый. Никто не заподозрил бы его в том, что он прикрывает свои мускулистые ноги чем-либо иным, нежели тончайшим сукном. Однако, если бы вы взглянули в адресный справочник и раскрыли его на букву «М», то вы нашли бы в месте, отведенном лорду Маршмортон, следующие слова: «Любимое занятие – садоводство», к которым, в порыве огромной гордости, его сиятельство прибавило: «Присужден первый приз за чайные розы. Выставка цветов 1911 г.» Эти слова говорят сами за себя.

Лорд Маршмортон был самым пламенным садовником-любителем во всей Англии. Он жил только для своего сада. Любовь, которую другие люди простирают на своих ближних, лорд Маршмортон расточал на семена, розы и глинистую почву. Ненависть, которую некоторые представители его класса питают к социалистам и демагогам, лорд Маршмортон перенес на улиток и жучков. У простодушного лорда Маршмортона был мягкий и приветливый характер. Но, чуть только он приходил в соприкосновение с мошками, он тотчас же превращался в разрушителя, наподобие Атиллы или Чингиз-Хана, сеющего вокруг себя смерть и кровопролитие. Мошки питаются нижней стороной листьев роз, высасывая их сок, и, в результате, листья желтеют. Взгляды лорда Маршмортона на эти явления были настолько непреклонны, что он вылил бы раствор ворвани на собственную бабушку, если бы застал ее за сосанием листьев его роз.

Единственное время дня, когда он переставал быть тружеником с мозолистыми руками и превращался в аристократа, было после обеда, под вечер, когда, подстрекаемый леди Каролиной, не дававшей ему в этом деле покоя, он удалялся в свой личный рабочий кабинет и работал там над историей своего рода, при содействии достойного секретаря – Алисы Фарадэй. Но этот солидный труд продвигался медленно. Десять часов на свежем воздухе навевали дремоту, и лорд Маршмортон слишком часто засыпал на полуслове, к досаде мисс Фарадэй, добросовестной девушки, не хотевшей даром получать своего жалованья.

Пара на террасе повернулась; лицо Реджи Бинга, наклонившееся к Мод, было серьезно и оживленно, и даже на расстоянии было видно, как ее глаза зажигались от его слов. Она не могла оторваться от них. Улыбка леди Каролины делалась все более и более благосклонной.

– Что за прелестная пара, – промолвила она. – Я хотела бы знать, что говорит дорогой Реджи. Может быть, в эту самую минуту…

Она прервала себя со вздохом удовлетворения. Она испытала немало беспокойства из-за этого дела. Дорогой Реджи, обычно столь покорный в ее руках, обнаружил непостижимое нежелание связать свою судьбу с Мод, несмотря на то, что его мачеха никогда, даже на публичной трибуне, которую она так искусно украшала, не рассуждала более здраво, чем тогда, когда указывала ему на все выгоды этой партии. Не то, чтобы Реджи не любил Мод, он признавал, что она совершенство, и иногда заходил так далеко, что называл бесценной. Вместе с тем, однако, казалось, что он не обнаруживает склонности просить ее руки. Как могла леди Каролина знать, что весь мир для Реджи или та его часть, которая не была заполнена гоночными автомобилями и гольфом, заключался в одной лишь мисс Фарадэй. Реджи никогда ни единым словом не обмолвился ей об этом. Он даже не сказал этого самой мисс Фарадэй.

– Может быть, – продолжала леди Каролина, – дорогой мальчик именно в эту минуту делает предложение.

Лорд Маршмортон что-то промычал и не отрывал пристального взгляда от страшной жидкости, приготовленной им для мошек.

– Одно обстоятельство очень благоприятно, – сказала леди Каролина, – Мод, кажется, совершенно избавилась от этого смехотворного ослепления человеком, которого она встретила прошлым летом в Уэллсе. Она не могла бы быть такой веселой, если бы все еще предавалась этому чувству. Надеюсь, вы, Джон, теперь согласны, что я была права, когда держала ее здесь фактически в плену и ни разу не дала ей возможности встретиться с этим человеком случайно или намеренно. Говорят, что разлука усиливает чувство. Глупости! Девушка в возрасте Мод влюбляется и перестает любить раз десять в год. Я уверена, что она в настоящее время почти его забыла!

– Что? – сказал лорд Маршмортон. Его мысли, занятые зелеными мухами, были далеки.

– Я говорила о человеке, с которым Мод познакомилась во время своего пребывания в Уэллсе.

– Ах, да.

– «Ах, да», – с досадой повторила, как эхо, леди Каролина. – Неужели это единственное замечание, которое вы считаете нужным сделать? Ваша единственная дочь увлекается незнакомцем, человеком, которого мы никогда не видели, о котором мы ничего не узнали, даже его имени, ничего, кроме того, что он американец и что у него нет ни гроша за душой. Мод призналась в этом, и все, чего от вас можно добиться, это: «Ах, да».