Анна Пронина - Будет страшно. Колыбельная для монстра

• Название: Будет страшно. Колыбельная для монстра
• Автор: Анна Пронина
• Жанр: Ужасы

17-летний Гоша – изгой. В его интересах – мистика и сверхъестественное, за что парня постоянно высмеивают одноклассники, а в друзьях у него – только заумная ботаничка Света. Помимо этого, Гошу мучают кошмары, да такие, от которых на лбу выступает холодный пот. Однажды, после неудачной попытки проучить ребят из класса, Гоше снится очередной сон, только в этот раз все по-другому: сны и реальность сгущаются в сплошной мрачный туман, карты Таро предсказывают судьбы, а Гоша становится главным подозреваемым в убийстве, которое ему теперь предстоит раскрыть. Вот только все совсем не так просто… В этом мистическом романе переплетаются страхи перед потусторонними силами, ужас перед смертью и русские сказки. На страницах книги вы встретите маньяка-убийцу, старую ведьму, хтонического монстра и говорящего кота. Еще не встречали ничего подобного? Будет не только страшно, но и интересно! В книге присутствует нецензурная брань!

---

Анна Пронина Будет страшно. Колыбельная для монстра Мистический роман

© Анна Пронина

www.budet-strashno.ru

* * *

Книга 1 «Она»

Согласно общей теории относительности Эйнштейна, каждый, кто окажется достаточно глуп, чтобы угодить в черную дыру, останется там навсегда.

С. Хоккинг «Теория всего»

Глава 1

Сон второй

Пахло сыростью.

Гоша стоял в густом сером тумане и не понимал, что делать. Можно было вытянуть руку и наблюдать, как кончики пальцев исчезают из виду прямо у тебя на глазах, но… Что потом? Не будешь же стоять так вечно. Надо куда-то идти, наверное. А куда? Если ты не знаешь, откуда пришел, как понять, в какую сторону двигаться дальше?

Едва слышно откуда-то доносился скрипучий хрипловатый старушечий голос, напевающий колыбельную:

Баю-бай, люли́-люли́,
Этой ночью ты помри,
Завтра снег да мороз
Мы снесем на погост,
Мы поплачем да повоем
И в могилку зароем…

«Странная колыбельная, страшная…» – подумал Гоша.

А потом вспомнил свою бабушку… В детстве он часто ездил с ней на дачу.

От городка, в котором она жила, до СНТ три раза в день ходила электричка. Точнее, три раза в одну сторону и три раза в обратную: утром, в обед и поздно ночью.

Домика у них на участке в первые годы не было, только огород и сарай для инструментов. Который час – узнавали по радио.

Как-то раз приемник сломался, и бабушка пропустила время, когда нужно было возвращаться на станцию к обеденной электричке. Решили остаться до полуночи – тогда шла последняя.

Вышли с участка заблаговременно, едва начало темнеть. До железной дороги – километра три. Почти весь путь лежит через старое болото, в котором много лет назад утопла какая-то деревушка. В сухое лето, когда уровень воды спадал, а трава вырастала не такой густой и высокой, из топи даже показывались остатки старых печных труб. Но это лето было не такое. Вода стояла высоко, шаг за грунтовку – и сгинешь в топях.

То и дело под ногами сновали гадюки. Гоша их не боялся, знал от бабки, что надо обойти змею подальше, и она не тронет. Однако он еще никогда не ходил через болото ночью.

Едва они вышли из СНТ, бабушку и его медленно оплели, окутали щупальца серого вязкого тумана, которые вытянулись из болота, словно лапы голодного призрачного спрута. Мгновенно стало холодно, хотя еще минуту назад ночь казалась ласковой и теплой; по телу побежали предательские мурашки – то ли от страха, то ли от влажности, сразу и не разберешь.

Где-то в небе, невидимая им, светила полная луна. Именно она и делала туман осязаемым, светящимся и немного живым.

Шли медленно, внимательно глядя под ноги, чтобы не сбиться с дороги; потной липкой рукой Гоша крепко сжимал сухую и твердую бабушкину ладонь.

Где-то слева тяжело, утробно заухал филин, в кустах у дороги зашуршал неведомый зверь, шелохнулся мелкий камешек у самых ног. Гоша прислушался: жизнь кипела вокруг них, а увидеть ее было нельзя. Даже бабушкина макушка была едва различима с высоты его детского роста.

«А вдруг там уже и не бабушка вовсе?» – поразила его страшная нелепая мысль, и мальчик застыл, не в силах пошевелиться от ужаса, напавшего на него в одну секунду.

– Ну, чего встал? – окликнула его бабуля и низко наклонилась: – Нам останавливаться нельзя, не дай бог на последнюю электричку опоздаем!

Гоша обхватил бабушкину шею руками. Как ей сказать, что ему привиделось, что родная бабуля и не бабулей стала вовсе?

– Баба, я устал, понеси меня, пожалуйста! – попросил он. И бабушка со вздохом подняла его и посадила на закорки.

Сразу стало тепло и не страшно. Бабушка, вот она, родная, щеку греет ее большое мягкое ухо. Руки мальчика обвивают шею и плечи пожилой женщины, а ее руки – большие и сильные, держат его маленькие ножки под коленками: «чтобы не съехал с бабкиного горба». Так дошли до станции, успели на электричку. А дома страшный морок развеяло теплое молоко с печеньем и уютное одеяло. Но сейчас нельзя позвать бабу и попроситься к ней «на горб». Баба сама уже стала туманом, призраком, воспоминанием.

Баю-бай, люли́-люли́…

Что же делать?

Гоша еще раз согнул и разогнул пальцы на вытянутой руке. Туман не пошевелился.

Вокруг стояла абсолютная тишина, не то что в ту далекую ночь.

Дорога под ногами была какой-то невнятной, неразличимой, даже не ясно толком, грунтовка это или асфальт.

Куда идти? И стоит ли идти? Может быть, просто постоять и подождать, пока туман рассеется? Но сколько ждать?

И тут Гоша понял, что не может вспомнить, как давно он завяз в этом влажном холодном мороке, как он здесь оказался. Откуда он шел и куда? Какова была цель его путешествия?

Он попытался еще раз внимательно осмотреться, но серый туман был все так же непроницаем и вязок.

Гоша опустился на четвереньки и попробовал ползти в произвольном направлении. Дорога не кончалась и рельеф ее не менялся. Тогда он пополз вбок, но и в этот раз ничего не изменилось. Пополз в противоположную сторону. Ничего. Как будто он на ровном гладком плато, бесконечно продолжающемся во все стороны от него.

Но ведь так не бывает. Если туман, значит, где-то рядом вода? Гоша сел на землю и прислушался снова.

Какое-то время ему казалось, что заложило уши. Но минут через пятнадцать (или через час, тут не поймешь), он начал различать какие-то невнятные звуки. Слушал, слушал… Кажется, крылья хлопают. Будто большая птица летит где-то в темноте. Нет, не птица – птицы. Их много. Улетели…

Гоша прислушался еще раз. Зажмурился, впился всем своим существом в тишину тумана.

И вот, кажется… тихое журчание.

Руками оттопырил ушные раковины – не помогло. Повертел головой, чтобы понять, с какой стороны идет звук. Бесполезно… Может быть, он сам себе его придумал?

Показалось, кто-то тихо-тихо позвал его по имени: «Гоша! Гоша!» И голос такой нежный, как будто это она… Танечка… Но Гоша уже не верил себе. Морок, все это какой-то страшный морок…

Внезапно мелкая дрожь проползла по спине. Необъяснимый холод коснулся кончиков пальцев на ногах, словно Гоша был не в кедах, а босиком, от ступней прострелил куда-то в грудь, в сердце. Коротко стриженые волосы на голове зашевелились сами собой.

Жуть, всепоглощающая животная жуть охватила все его существо. Не в силах контролировать себя, Гоша вскочил на ноги и побежал.

Он закрыл глаза, все равно от них не было толку, вытянул вперед руки, кричал, отталкивался от земли ногами и бежал. Но дорога не кончалась. И когда он время от времени приоткрывал один или даже оба глаза, ничего не менялось – серый туман был повсюду. Он наполнял не только пространство вокруг, но и всего Гошу, его легкие, сердце, мысли, ноги, руки и живот.

Гоша чувствовал, что туман растворяет его в себе, становится им. И кричал, кричал все сильнее и отчаяннее! Но вскоре и он сам, и крик его превратился в туман и стих навсегда.

В этот момент Гоша наконец проснулся.

От открыл глаза и почувствовал, что щека его лежит на холодной липкой подушке, которую залили его собственные слюна и пот.

На окне от сквозняка трепыхалась белая занавеска. Короткая весенняя ночь уже почти растаяла, не в силах сопротивляться раннему рассвету.

Чтобы прийти в себя после кошмара, Гоша, сгорбившись словно старик, прошлепал босыми ногами в ванну, включил воду и долго стоял, опершись на стену, под теплыми струями. Время от времени он беззвучно сотрясался, подавляя рыдания.

Незачем плакать. Незачем будить мать своими рыданиями. Да и чем она ему поможет, если услышит? Она его и в десять лет не особенно-то могла утешить после ночных кошмаров… а тут… не рассказывать же ей про Таньку, в самом деле?

* * *

В 6 утра в городе N уже светает. Синий полумрак разрезает свет редких желтых фонарей. Старые дома послевоенной постройки расчерчены трещинами; то тут, то там подмигивают окошки – большинство мужчин с улицы Кирова работают в Депо, им уже пора на смену Сутулыми силуэтами они выходят из теплых квартир в холод весеннего утра, быстрым шагом, сверкая огоньками сигарет и здороваясь друг с другом на ходу, спешат вниз по склону Гоша поежился. Куртка на нем тонкая, не по сезону. Но так хочется, чтобы скорее настал теплый май, нет сил уже ходить в зимних пуховиках-сугробах.

Ладно, пора. «Быстрее побежишь – быстрее согреешься!» – говорит он сам себе и срывается с места. Сначала в пекарню, там как раз к этому времени должны быть готовы первые пирожные. Ага, и сладкий аромат уже разносится.

Гоша вбегает в маленькое одноэтажное кирпичное здание, пропитывается запахами свежей сдобы:

– Теть Маш, готово?

– Готово, Георгий! – огромная, пышная, как курник, тетя Маша выносит Гоше хрустящий пакет со сладостями. – Как ты просил, круассаны и булочка с корицей.