Карен Уайт - Когда я падаю во сне

• Название: Когда я падаю во сне
• Автор: Карен Уайт
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-103177-0

1951 год На берегу реки стоит покрытый мхом дуб, Древо Желаний, что издавна хранит чужие секреты. По легенде, если написать свое сокровенное желание на ленте и положить ее в дупло, то оно сбудется. Три подруги – Маргарет, Битти и Сисси – решают испытать судьбу. Они загадывают желания, которые действительно начинают сбываться. Но совсем не так, как бы им хотелось. Наши дни Ларкин возвращается в необитаемый, полуразрушенный после пожара дом, где она когда-то жила со своей матерью Айви и с Сисси, которая их обеих вырастила. Пытаясь понять, из-за чего начался пожар в доме, Ларкин окунается в тайны далекого прошлого, и это заставляет ее переосмыслить собственную жизнь и отношение к любимым.

---

– Желтый – мой любимый цвет. Как удачно, что вы надели сегодня именно это платье. – Он протянул руку. – Не окажете ли честь потанцевать со мной?

– С удовольствием, благодарю вас. – Маргарет одарила его лучезарной улыбкой и, бросив торжествующий взгляд на Сисси и Битти, последовала за своим кавалером.

Битти оперлась локтями на стол и наклонилась к Сисси:

– Ну слава богу. Теперь есть надежда, что нас кто-нибудь заметит.

Сисси хотела сказать «вряд ли», но Битти тут же уличила бы ее в притворстве. Нет, они вовсе не были дурнушками, просто на фоне Маргарет выглядели как маргаритки рядом с розой. В маргаритках нет ничего плохого, неустанно напоминала Битти, только вот люди обычно предпочитают розы.

Сисси уже решила предложить подруге прогуляться по пляжу, как рядом раздался голос:

– Я надеялся, что это вы.

Подняв глаза, она увидела знакомое лицо – молодого человека с заправки «Эссо». На нем был смокинг и галстук, темные волосы зачесаны назад, но Сисси узнала сине-зеленые глаза, чуть прищуренные, будто он вот-вот улыбнется.

– Когда мой младший брат Реджи подошел к вашему столику, я испугался, что он пригласит вас танцевать, прежде чем я успею набраться храбрости. – Юноша нерешительно улыбнулся. – Я Бойд, помните? Бойд Мэдсен. Мы с вами виделись на бензоколонке, только вы не назвали свое имя.

– Ее зовут Сессали Пернелл. – Битти протянула ему руку, как учили родители, несмотря на то, что она девушка. – Я Битти Уильямс, и если вы хотите потанцевать, Сессали с удовольствием составит вам компанию.

Бойд запрокинул голову и от души рассмеялся. У него оказался такой приятный смех, что Сисси забыла о смущении и улыбнулась. Он протянул ей руку, и она приняла ее. Когда Бойд закружил ее в вальсе, Сисси вспомнила ленту, которую положила в дупло старого дерева, и впервые в жизни поверила, что мечты сбываются.

Девять

Ларкин2010

Благополучно избежав разговора с папой и подбросив Битти и Сисси до дома, я направилась на юг по Семнадцатому шоссе. Я сказала Сисси, что мне нужно сделать кое-какие дела и позвонить на работу, чтобы продлить отпуск, но не упомянула, что одним из этих дел будет приезд в Карроумор.

Несмотря на настойчивые расспросы Сисси, ни мамины врачи, ни специалист по повреждениям мозга не гарантируют полное восстановление и даже не могут предположить, как скоро мама придет в себя. Единственное, что они сообщили, – отек мозга начал спадать, и это хорошо. Однако Сисси не удовлетворилась таким ответом – она полночи просидела в интернете, читая про аналогичные случаи, и прекратила расспрашивать докторов, лишь когда я расплакалась – до меня наконец дошло, насколько все серьезно.

Я много лет делала вид, будто полностью стерла из памяти свою прежнюю жизнь в Джорджтауне. Встреча с семьей и несчастье с мамой казались мне каким-то странным сном, но в конце концов меня настигла жестокая реальность, и я поняла – мама действительно в тяжелом состоянии.

Битти обняла меня за плечи и вывела в коридор, недовольно покосившись на Сисси.

– Не слушай ее. Сисси делает то, что у нее получается лучше всего – заботится о своей дочери. – Ее взгляд стал печальным. – Она просто не готова к тому, что иногда ее забота дает обратный эффект.

Я не поняла, что Битти имеет в виду. Мне отчаянно хотелось поскорее выйти из больницы и глотнуть свежего воздуха, не отравленного антисептиком и хлоркой, поэтому я не стала уточнять. К счастью, до дома Сисси недалеко, и у нас не было времени на долгие разговоры.

И как мне сразу не пришло в голову, что мама может умереть? Видимо, я так и не смогла вытравить из себя прежнее «я». Мои мысли были лишь о том, как этот несчастный случай повлияет на меня и мою жизнь. Я всегда думала только о себе и отчасти поэтому никогда не интересовалась, почему бабушка погибла молодой. Как ни унизительно признавать это, похоже, я неисправима.

Мне просто необходимо было уединиться и подумать.

Мимо проплыл уродливый сталелитейный завод, закрытый в прошлом году, а за ним – бумажный комбинат. Я опустила стекла, соскучившись по знакомому с детства запаху тухлых яиц – в последние годы тот стал заметно слабее. Каждый раз, проезжая мимо комбината, мы с Мейбри и Беннеттом задерживали дыхание, соревнуясь, кто дольше продержится. Это был наш ритуал. От осознания того, что запаха больше нет, мне стало грустно.

Передо мной ехал видавший виды голубой фургон. В глаза бросилась наклейка на бампере – самая яркая и новая часть этой колымаги: «Наши люди импортных креветок не покупают». Во время одного из моих рождественских приездов Сисси сообщила, что бизнес по вылову креветок идет из рук вон плохо. Рыбаки просто бросают свои лодки в гавани – у них нет другого выхода. Эта новость повергла меня в уныние, так же как заброшенный сталелитейный завод и исчезнувший запах бумкомбината. Пока я жила в Нью-Йорке, притворяясь, что моего детства никогда не существовало, оно действительно начало понемногу исчезать. Наверное, в этом и есть смысл выражения «нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Возвращаешься домой, а все вокруг изменилось до неузнаваемости.

Я почти не глядя нашла поворот на Карроумор, проехала по той же тряской дороге и свернула на развилке налево. Сквозь ветви деревьев проглядывало солнце; в воздухе разносилось монотонное жужжание невидимых насекомых, похожее на мерный шум океана.

Я остановилась на заднем дворе, неподалеку от запущенного сада. Жаль, мне не довелось увидеть былое великолепие поместья. Даже разрушенный и обгоревший, особняк выглядел элегантным и величественным, словно пожилая дама, чья красота еще заметна сквозь морщины и старческие пятна. К сожалению, Карроумору нанесен не просто поверхностный ущерб; с помощью крема или лосьона повреждения не скроешь.

Выйдя из машины, я тут же почувствовала запах реки и болотных трав, растущих на заливном лугу, – стойкий аромат равнинных земель и моего детства. Слава богу, он никуда не делся. Я глубоко вздохнула, вспоминая, как мы с Мейбри и Беннеттом плавали на каяке и прыгали в воду с пристани позади дома моих родителей.

На этом я прервала поток воспоминаний, прежде чем они приведут меня к событиям, о которых вспоминать не хочется.

Отмахиваясь от комаров, я осторожно приблизилась к дубу на берегу реки. То тут, то там висели полые тыквы, формируя узор, известный лишь тому, кто их развесил. Что-то в них показалось странным; прошлой ночью, перед сном, мне не давала покоя какая-то мелочь. Я долго смотрела на тыквы, пытаясь вспомнить, что меня смутило, но не смогла.

Среди осоки на одной ноге стояла белоснежная цапля, настороженно кося блестящим глазом. Опасаясь спугнуть ее, я медленно подошла к дереву и встала перед дуплом, похожим на открытый рот. Казалось, дуб хочет что-то удержать или, наоборот, выплюнуть.

Недолго думая, я засунула руку в дупло, стараясь найти внутри что-нибудь похожее на ленты. Я с детства ходила с папой и дедушкой на рыбалку и умела насаживать любую наживку, однако меня ни капли не вдохновляла идея сунуть руку в незнакомое место и почувствовать что-то кишащее и мягкое. Или оказаться укушенной.

Впрочем, я нащупала лишь кусок ткани, гладкий и ровный, с обработанными краями. Похоже, их там несколько. Ленты были хрустящими и свежими, как будто пролежали в дупле не очень долго. Я схватила их, и тут до меня донесся рокот мотора и тихая музыка. Я вздрогнула. То ли от моего движения, то ли от шума паркующегося фургона цапля расправила крылья и взмыла в воздух.

Сама не зная зачем, я засунула ленты в карман джинсов. Из фургона вышел Беннетт. Я застыла на месте, надеясь, что он меня не заметит. Довольно глупо, ведь он припарковался рядом с моей машиной. Я с детства привыкла верить, что все на свете должно подчиняться моим желаниям. К сожалению, эту дурацкую привычку не так-то просто искоренить.

Беннетт с невозмутимым видом остановился футах в пяти от меня:

– Привет.

– «Айрис», «Гу-Гу Доллс», – кивнула я в сторону замолкшего радио.

– Все та же Ларкин, – с улыбкой отозвался он.

– Нет, не та же. Просто от некоторых привычек трудно избавиться. – Я нахмурилась. – Ты что тут делаешь?

– Ну, я весь вечер просидел у Мейбри, ждал тебя в гости, а сегодня отправил несколько эсэмэсок, но ты не ответила. Заехал к Сисси, и она сказала, что ты куда-то умчалась, аж шины взвизгнули. В общем, я догадался, что ты здесь.

Вот в чем беда с людьми, которые всю жизнь тебя знают. Ничего от них не скроешь.

– Тебе не пришло в голову, что я хочу побыть одна? – вздохнула я.

– Ты же собираешься уехать, как только твоя мама придет в себя, так что я решил воспользоваться возможностью и поговорить.

Я направилась к машине, мечтая поскорее закончить разговор и посмотреть, что там у меня в кармане.

– Говори быстрее, Беннетт. Наверное, Сисси уже приготовила ужин.

Я взглянула ему в лицо. Не надо было этого делать. Я и раньше знала, что у него глаза цвета океана, мужественный подбородок и славная улыбка. Просто Беннетт и Мейбри были моими лучшими друзьями, а значит, физически не притягательными, как родственники. А потом мы вообще перестали дружить.