Андрей Булычев - Егерь Императрицы. Кровь на камнях

• Название: Егерь Императрицы. Кровь на камнях
• Автор: Андрей Булычев
• Жанр: Историческая фантастика

В 1773 году Первая Русская императорская армия разгромила основные военные силы турок в Северной Румелии, но была вынуждена отступить за Дунай. Рота Егорова понесла потери, однако смогла сохранить свою боеспособность. Новому большому наступлению быть, эту войну пора заканчивать решительной викторией, и вновь впереди пехотных колонн пойдёт россыпной строй егерей. Кому, как не «зелёным шайтанам» – «волкодавам» главного квартирмейстерства армии, внести основной вклад в эту победу!

---

Оркестр, расположившийся в боковой нише, очевидно, по сигналу распорядителя торжественно ударил Преображенский марш. Под эту величественную музыку, родившуюся ещё при Петре-батюшке, перед приглашёнными вышел сам генерал-фельдмаршал со своей ближней свитой. Оркестр замер, и Румянцев громогласно, на весь зал продекламировал:

– Слава всепресветлейшей, державнейшей, великой государыне императрице, Божией милости Екатерине Алексеевне, Самодержице Всероссийской!

– Слава! Слава! Слава! – отозвался сотнями голосами огромный зал.

– Наша армия утвердила знамя империи на берегах Чёрного моря, Днестра и Дуная. В многочисленных больших и малых битвах османское войско было побеждено и теперь трепещет в ожидании прихода на Балканы храброго росса, – несколько пафосно продолжил свою речь Пётр Александрович.

«Ну да, всё как обычно, мы самые сильные и храбрые, враг дрожит и от нас бежит, а мы всех очень скоро и легко победим, но вот только нужно ещё приложить немного усилия, и тогда всё непременно будет хорошо, бла-бла-бла», – думал Лёшка, не особо вслушиваясь в речь полководца. Перед глазами его сейчас стояли окровавленные бастионы Селистрии. Груды тел, умерших от болезней, сбрасываемых в глубокую траншею, а потом посыпаемых сверху известью. Густая грязь Варны, по которой два солдатика канонира, упираясь, тащат своего безрукого товарища. И этот последний залп с галиота «Дунаевца», уходившего с русским арьергардом на левый берег.

«Алла! Алла! Алла!» – торжествующе кричат скачущие по берегу сипахи и палят в сторону судна.

«Отсалютуем османам на прощание! – кричит Кунгурцев и разворачивает галиот бортом к берегу. – Канониры, дальней картечью заряжа-ай! Орудия то-овсь! Огонь!»

– Верноподданные нашей государыни императрицы проявили высокое мужество и отвагу в боях с неприятелем. И сегодня я имею честь вручить Императорские Военные ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия пятерым нашим героям. Этот орден, утверждённый императрицей самолично и только лишь четыре года назад как высшая награда за личную доблесть в бою, имеет свой особый статут! – И фельдмаршал, развернув свиток торжественно зачитал: – «Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны не дают право быть пожалованным сим орденом: но даётся оный тем, кои не только должность свою исправляли во всём по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличали ещё себя особливым каким мужественным поступком или подали мудрые и для Нашей воинской службы полезные советы… Сей орден никогда не снимать: ибо заслугами оный приобретается».

Десять барабанщиков ударили дружно церемониальный марш «Честь», горнист протрубил сигнал «Слушайте все!», и к Румянцеву вышли пять офицеров в мундирах лейб-гвардии с лежащими на малиновых бархатных подушечках наградами.

– Прошу выйти для награждения полковника Батурина Петра Ивановича. Сей доблестный офицер, находясь в составе второй дивизии генерал-поручика Салтыкова примерно и храбро командовал Астраханским полком в кампаниях 1771 и 1773 годов. Участвовал в сражении при Ольтенице и в поиске на Туртукай. Колонна Петра Ивановича сыграла решающую роль в майском сражении, нанеся удар по лагерю противника, а затем захватила и сам город, очистив его совершенно от войск неприятеля. «…На всём протяжении штурма полковник Батурин поступал с отличным мужеством и с храбростью…»

Перед фельдмаршалом стоял крепкий моложавый полковник. Румянцев обнял его легко за плечи и нацепил покрытый белой эмалью золотой крест на чёрно-жёлтой колодке на широкую грудь кавалера.

– По традиции матушка-императрица присвоила нашему герою следующий по табелю чин бригадира!

Зал рукоплескал отважному командиру Астраханского полка.

– Ох, как удачно-то всё у Петра Ивановича случилось! Наш человек! Из Измайловских лейб-гвардейцев он в армию вышел. Помню его, давно, ещё в начале своей службы на разводах при дворцовых караулах я с ним встречался, – обсуждали награждение соседи слева.

– Полковник Михаил Николаевич Леонтьев! Под городом Браилов сей доблестный муж разбил неприятельскую конницу и принудил её бежать в крепость. При осаде Силистрии атаковал неприятельский ретраншемент и выгнал из оного с немалым уроном оборонявшихся турок. Несмотря на тяжкое ранение, был до самого конца баталии в строю и действовал там с примерной храбростью! – зачитал из наградного свитка Румянцев.

«Хороший командир, – согласился в душе с этой наградой полковника Лёшка. – Вместе с ним Нагорный редут Селистрии у османов забирали. Он ещё своих пехотинцев строил на его северных скатах, чтобы атаку неприятеля штыками отбивать. Сам слабый от потери крови, шатается, а перед шеренгой бодрится, стоит и кричит: “Не посрамим, братцы, русской славы, не отдадим сей бастион врагу!” – вспоминал эпизод недавнего боя Егоров. – Хороший воин, по заслугам ему награда!»

– Вот и Леонтьев уже в бригадиры скаканул, – вновь комментировали соседи. – Ну а что, как только сухопутный кадетский корпус закончил, так его сразу же и в поручики произвели, как-никак он ведь сын генерал-аншефа Николая Михайловича Леонтьева. В родстве с Нарышкиными и Паниными состоит и вообще даже племянник Румянцева. А ты что, Серж, не зна-ал?!

– Михаил Сергеевич Потёмкин! – вызвал для награждения очередного кавалера фельдмаршал.

«Ну всё, теперь ему тут точно все его косточки обсосут, – подумал с усмешкой Лёшка. – Как-никак дальним родственником Григория Александровича приходится, того самого, чья звезда только-только начала стремительно разгораться в этом году в далёком столичном Санкт-Петербурге. Хотя, с другой стороны, этот награждаемый ведь тоже родом из лейб-гвардейцев, кавалергардов. Глядишь, может, всё-таки и помилуют его».

– Секунд-майор, Байков Василий Сергеевич, прошу вас для награждения! – К центральному проходу из задних левых рядов протиснулся высокий крепкий мужчина в форме артиллерийского офицера.

– А этот пушкарь, сын полковника-то, куда? – качали головой соседи. – Он вот только в шестьдесят восьмом в штык-юнкеры был произведён, после окончания артиллерийского кадетского!

А Пётр Алексеевич уже зачитывал его наградной лист:

– За проворное и искусное действие артиллерии во время поиска на Цымбру, наипаче же при деревне Изласе, когда кавалерия наша была подвержена опасности, отбив и поразив неприятеля, совершенно рассеял его!

… – Для награждения приглашается! – генерал-фельдмаршал сделал небольшую паузу и затем начал быстро зачитывать из свитка: – Капитан-поручик Егоров Алексей Петрович, командир отдельной особой роты главного квартирмейстерства армии, за личную храбрость в поисках при Туртукай и Гурабалах, а также в сражениях при Силистрии и Кючук-Кайнарджи. За недопущение захвата неприятелем тела командира дивизии, генерал-майора Вейсмана, а также знамени Ширванского пехотного полка, где он многажды ранен был, но однако же не уступил неприятелю и воодушевил наши войска на атаку!

Алексей сдвинулся влево. Два гвардейских хлыща во все глаза таращились на худенького молодого офицеришку в этом его неброском зелёном мундире и даже не думали уступать место для прохода.

– Пардон, господа! – и, слегка ткнув локтем крайнего в поддых, он, проскакивая к проходу, разумеется, совершенно случайно наступил второму на всю его стопу, да ещё и с проворотом каблука. – Извиняйте, господа, ежели кого вдруг зашиб случаем, тесно здесь!

А главнокомандующий уже дочитывал наградную реляцию, и Егоров, проскочив по центральному проходу зала, шагов за шесть от Румянцева перешёл уже на строевой шаг. Дум! Дум! Дум! Хлопнули подошвы сапог по расстеленной красной дорожке.

– Ваше высокопревосходительство! Капитан-поручик Егоров для награждения прибыл! – на весь зал громко доложился егерь, вскинув руку к картузу.

– Вот это я понимаю, герой! – аж крякнул одобрительно пожилой полководец. – Отрадно видеть в этом зале вот такого молодца, – и его губы расплылись в широкой улыбке. – Только ты, голубчик, уже не капитан-поручик, а господин капитан, да ещё и со старшинством с переходом в следующий свой чин. Всё, как и прописано в положении к сей высокой награде. Носи её гордо, никогда не снимая! – и он приколол колодку на чёрно-жёлтой георгиевской ленте с золотым крестом к груди Егорова. – Поздравляю тебя, господин капитан!

– Благодарю покорно, ваше высокопревосходительство! – кивнул с достоинством Лёшка. Резко развернулся, да так, что аж волчий хвост хлопнул по его картузу, и, приложив руку к головному убору, он громко, на весь зал гаркнул: – Служу России и матушке-императрице!

Бум, бум, бум! – как и учили в «Рязанке», три строевых, яростных шага отхода, а потом уже обычными на своё место.

«Хлыщи» при приближении егеря резко дёрнулись вправо и освободили ему удобное место прямо у прохода. И правильно, топтать теперь никого не нужно! Егоров с прищуром глянул на гвардейцев, они мгновенно отвели от него свои взгляды и с каменными лицами принялись разглядывать затылки у впереди стоящих.