Нил Гейман - Лучшие рассказы

• Название: Лучшие рассказы
• Автор: Нил Гейман
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-17-135811-2

С чего начать знакомство с одним из самых популярных писателей современности? Сборник, который вы держите в руках, поможет ответить на этот вопрос и станет прекрасным путеводителем по мирам Нила Геймана. Эта книга – прекрасный подарок как для давних поклонников Геймана, так и для тех, кто только открывает для себя его творчество.

---

А иллюзия «Заколдованная створка» выполнялась с помощью зеркал: зеркало, поставленное под определенным углом, отражало лица людей, стоявших за кулисами.

И сегодня многие иллюзионисты используют на своих представлениях зеркала, чтобы заставить зрителей думать, будто они видят то, чего нет.

Это просто, если вы знаете, как это делать.

– Прежде чем мы начнем, – сказал он, – я должен вам сказать, что никогда не читаю сценарий. Я пришел к мысли, что это сковывает мое творческое воображение. Не беспокойтесь, мой помощник составляет конспект, чтобы быстро войти в курс дела.

У него были борода и длинные волосы, и он немного походил на Иисуса, правда, я сомневался, что у Иисуса могли быть такие безупречные зубы. Он представлялся мне самой важной персоной из тех, с кем я говорил до сих пор. Звали его Джон Рей, и даже я о нем слышал, хоть и не вполне понимал, чем он занимался: кажется, его имя обычно значилось в начале фильма, сразу после слов ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР. Голос со студии, назначивший встречу, сообщил, что они, то есть студия, очень воодушевлены тем, что он «присоединился к проекту».

– А разве конспект не сковывает ваше воображение?

Он усмехнулся.

– Что ж, мы все считаем, что вы проделали впечатляющую работу. Даже очень впечатляющую. Осталось лишь несколько нерешенных вопросов.

– Например?

– Ну, этот Мэнсон. И идея с его выросшими детьми. Мы тут в офисе набросали кое-что: попробуйте взять за основу. Один парень, скажем, Джек Головорез – это идея Донны…

Донна скромно наклонила голову.

– Его сажают за сатанизм и поджаривают на электрическом стуле, а он, умирая, обещает вернуться и всех уничтожить. Дальше действие уже в наши дни, и мы видим молодых парней, подсевших на игру «Головорез», у героя которой его лицо. И поскольку они играют в его игру, они становятся им одержимы. Может, у него что-то странное в лице, на манер Джейсона или Фредди[28].

Он замолчал, словно ожидая моего одобрения.

Тогда я сказал:

– И кто же придумал эту компьютерную игру?

Он указал на меня пальцем:

– Вы ведь у нас писатель, душа моя. Хотите, чтобы мы сделали за вас всю работу?

«Надо думать о кино, – решил я. – Они ничего другого не понимают». И сказал:

– Но ведь то, что вы предлагаете, это как «Мальчики из Бразилии»[29], только без Гитлера.

Он выглядел озадаченным.

– Был такой фильм Айры Левина, – сказал я. Но в его глазах не промелькнуло и тени узнавания. «Ребенок Розмари». – Никакой реакции. – «Щепка»[30].

Он кивнул; монетка провалилась в автомат.

– Принято, – сказал он. – Вы пишете роль для Шэрон Стоун, а мы сделаем все возможное, чтобы ее заполучить. У меня есть выход на ее команду.

На этом я ушел.

Той ночью было холодно, а в Лос-Анджелесе такого быть не должно, и воздух еще сильнее пах микстурой от кашля.

Недалеко от Лос-Анджелеса жила моя давняя подруга, и я решил встретиться с ней. Я позвонил по номеру, который был у меня записан, начав поиски, растянувшиеся почти на весь вечер. Мне давали новый номер, я по нему звонил, там мне снова давали номер, и я снова звонил.

Наконец, набрав очередной номер, я узнал ее голос.

– А ты знаешь, где я? – спросила она.

– Нет, – ответил я. – Просто мне дали этот номер.

– Это телефон больничной палаты, – сказала она. – Здесь лежит моя мама. С кровоизлиянием в мозг.

– Прости. У нее все в порядке?

– Нет.

– Прости.

Мы неловко помолчали.

– Как ты? – спросила она.

– Довольно плохо, – ответил я.

И рассказал ей все, что со мной случилось. И что я при этом испытываю.

– Почему все так получается? – спросил я.

– Просто они боятся.

– Почему боятся? Чего?

– Потому что ты им нужен, пока с твоим именем связаны только успешные проекты.

– В смысле?

– Если ты дашь добро, студия снимет фильм, который обойдется им в двадцать – тридцать миллионов долларов, и если фильм провалится, твое имя навсегда будет связано с этим провалом, и ты потеряешь свой статус. Если же ты откажешься, ты ничем не рискуешь.

– В самом деле?

– Типа того.

– А откуда ты все это знаешь? Ты музыкант и не имеешь отношения к кино.

Она устало засмеялась.

– Я здесь живу. Все, кто здесь живет, это знают. Ты не пробовал поспрашивать людей про сценарии?

– Нет.

– Так попробуй. Спроси. Парня на автозаправке. Кого угодно. У всех есть сценарии. – Тут кто-то к ней обратился, и она ответила, а мне сказала: – Извини, нужно идти, – и повесила трубку.

Я не нашел обогреватель, если он там был, и замерзал в своем крошечном шале, точно таком, в каком умер Белуши, с бездарной картинкой на стене и промозглой сыростью в воздухе.

Я приготовил себе ванну, чтобы согреться, но когда из нее выбрался, мне стало еще холоднее.

Белые золотые рыбки сновали взад-вперед, то прячась, то появляясь из-под листьев кувшинок. У одной из них была темно-красная отметина, в принципе похожая на отпечаток губ: странное клеймо, оставленное полузабытой богиней. В воде отражалось серое утреннее небо.

Я мрачно смотрел на воду.

– У вас все в порядке?

Обернувшись, я увидел стоящего рядом Праведника Дундаса.

– Рано вы встаете.

– Плохо спал. Страшно холодно.

– Надо было сказать администратору. Вам бы принесли обогреватель и еще одеял.

– Мне это даже в голову не пришло.

Дышал он с огромным трудом.

– А у вас все в порядке?

– Нет, черт побери. Стар я. Вот доживешь до моих лет, парень, у тебя тоже будет не все в порядке. Но когда ты помрешь, я буду еще тут. Как работа?

– Не знаю. Я больше не пишу сценарий, а «Греза художника», рассказ о волшебных фокусах викторианских времен, не двигается с места. Действие происходит на морском побережье в Англии, в дождь. На сцене фокусник показывает свое искусство, и публика неуловимо меняется. Это их глубоко трогает.

Он медленно кивнул.

– «Греза художника». Ну-ну. А себя вы кем представляете, художником или иллюзионистом?

– Не знаю. Мне кажется, ни то, ни другое.

Собравшись было уходить, я вдруг вспомнил одну вещь.

– Мистер Дундас, – спросил я, – а у вас есть сценарий? Написанный вами?

Он покачал головой.

– И вы никогда не писали сценариев?

– Только не я.

– Честно?

Он ухмыльнулся:

– Честно.

Я вернулся к себе. Пролистал английское издание своих «Сынов человеческих», спрашивая себя, как получилось, что была издана такая нелепая писанина, зачем Голливуд купил на нее права, и почему теперь они не хотят снимать по книге фильм.

Вновь принявшись за «Грезу художника», я потерпел прискорбную неудачу. Герои были как неживые. Они не могли ни дышать, ни двигаться, ни говорить.

Я пошел в туалет и пустил в унитаз ярко-желтую струю. По зеркалу пробежал таракан.

Вернувшись в гостиную, я создал новый файл и написал:

Я вспоминаю Англию. Шел дождь.
Театр на пирсе, странной тени след…
Смешались страх, и магия, и ложь.

Страх слыть безумцем вечно вводит в дрожь.
Как в сказке, магия спасет от бед.
Я вспоминаю Англию. Шел дождь.

В моей душе лишь пустоту найдешь,
Над одиночеством не одержать побед.
Смешались страх, и магия, и ложь.

Клубок из правд всем видится как ложь.
Лицо скрывая, не увидишь свет.
Я вспоминаю Англию. Шел дождь…

Маг палочкой взмахнет – и даст ответ,
Всю правду скажет – только толку нет.
Я вспоминаю Англию. Шел дождь.
Смешались страх, и магия, и ложь.

Я не знал, хорошее ли вышло стихотворение, но это не имело значения. Я написал нечто для себя новое и неожиданное, и это было чудесно.

Заказав завтрак в номер, я попросил принести обогреватель и парочку одеял.

На следующий день я написал шестистраничный сценарный план к фильму под названием «Головорез», где Джека Головореза, серийного убийцу, с вырезанным на лбу огромным крестом, казнят на электрическом стуле, но он возвращается в видеоигре и овладевает сознанием четырех парней. Пятый его побеждает, предав огню электрический стул, который был выставлен в качестве экспоната в Музее восковых фигур, где днем работала его девушка, которая ночью исполняла экзотические танцы.

Я по факсу отправил на студию свой план, а сам отправился спать.

Отходя ко сну, я искренне надеялся, что студия официально отвергнет мой сценарий и я наконец смогу вернуться домой.

* * *

Во сне я увидел иллюзион, в котором человек с бородой и в бейсболке затащил на сцену экран и ушел. Серебристый экран завис в воздухе без всякой видимой опоры.

Но вскоре замерцал, и началось немое кино: я увидел женщину, которая смотрела прямо на меня. Это была Джун Линкольн, это она мерцала на экране, и это она из него вышла и уселась на краешке моей кровати.

– Ты пытаешься сказать мне, чтобы я не сдавался? – предположил я.

В душе я понимал, что это сон. Я смутно помнил: мне известно, что эта женщина – звезда, и сожалел о том, что ни один из ее фильмов не сохранился.