Дем Михайлов - Инфер 5

• Название: Инфер 5
• Автор: Дем Михайлов
• Жанр: Боевая фантастика

Гоблин Оди сделал все, чтобы попасть на затерянный в океане мятежный Формоз – вышедшее из-под контроля глобальное убежище. А когда план сорвался… Оди без раздумий пошел на авантюру – что угодно, лишь бы добраться до цели, доказав, что при неудаче готов без колебаний сдохнуть безымянным мусором ради достижения задуманного. А на что ты готов пойти ради достижения цели? Но как бы то ни было… бойся своих желаний – ведь они сбываются. Улыбнись бване, гоблин… улыбнись бване, мусор Формоза…

---

Выскочив из воды по пояс, я уцепился за свисающую с кормы веревку и вытащил себя на палубу. Присев за пристройкой, вытряхнул воду из пистолета, вслушиваясь в мертвую тишину, подкрашенную кровавыми пятнами и мозговой жижей. Ничего не услышав, глянул на берег и увидел стоящего у самой кромки воды Замрода. Он стоял бесстрашно, заложив руки за спину, глядя лишь на меня, не обращая внимания на копошащихся у его ног тангтаров, что утаскивали в воду еще два мертвых тела – отомстившего старика и фурира со снесенной дробовым зарядом харей. Демонстративно медленно сняв черные очки, он провел пальцем по красной от крови щеке и показал палец мне. Стоящие за его спиной прилипалы дружно закачали головами, застучали кулаками о ладони, принялись чиркать пальцами по горлам, всеми силами показывая, насколько большую ошибку я совершил, пролив кровь самого Замрода. Один от избытка чувств присел и схватился за лысую голову. И тут же поймал горестным хлебалом окровавленный кулак Замрода – тому явно не понравилось тыловое театральное представление. Получив критику, надсмотрщики разбежались. Последним с берега ушел больше не глянувший на баржу Замрод. Вдалеке над центральной площадью заиграла ритмичная музыка, следом послышались ликующие вопли сборщиков, ожидающих праздничные сто граммов самогона. Смакендритт продолжается!

Фыркнув, я стер с лица остатки жгущей солнечные ожоги воды и нырнул в открытую дверь невысокой рубки. Одного взгляда хватило, чтобы понять – управление здесь действительно проще некуда. И долго изучать его не потребовалось – оглядев скудные органы управления, я ткнул кнопку с рисунком двуглавой башни и вышел. Рыкнувшая мотором баржа начала разворачиваться. Судя по солнечным панелям и смутно знакомым обводам корпуса, можно смело утверждать, что баржа на электрическом ходу. Но ревела она так, будто ее толкали вперед движки внутреннего сгорания. Из кормы вырывался серый дым. Принюхавшись, я уловил запах озона и чего-то фруктового. Это точно не гарь сгораемой солярки.

Вернувшись ненадолго в рубку, я прихватил с небольшого откидного столика сверток. Усевшись на палубе так, чтобы быть прикрытым рубкой со стороны берега – не хочу больше ранить сердце видом ведущего по ранке на щеке гоффурира Замрода – развернул сверток и обнаружил в нем свернутую лепешку, набитую жареным рыбьим мясом. Рядом приткнулись два опасно-крохотных зелено-черных перца. Вот это я понимаю – прощальный подарок Кепоса… Кусанув перец, через мгновение я зашипел от разлившейся по рту обжигающей боли и поспешно впился зубами в лепешку с рыбой. Израненные губы рвало изнутри огненным валом, но я блаженно улыбался, пережевывая рыбную питу. Улыбался и глядел на приближающуюся двузубую башню.

Чем ближе становилась постройка, тем отчетливей я понимал, что в основе здания находится древний маяк. Причем маяк мощный, скорее похожий на военную постройку, а не гражданскую – железобетонное литье, никаких украшений, узкие окна бойницы. Впрочем, бушующий штормовой океан вполне можно считать одним из самых грозных противников – снесет и не заметит. Растущие над маяком две доминирующие башни были построены позднее. Светильник маяка оказался зажат между двумя постройками, что были соединены частыми веревочными мостиками и туго натянутыми тросами. На моих глазах по тросу скользнула пара фигур, скрывшихся внутри одной из башен. Там же – вокруг двух зубов Вилки – имелись опоясывающие широкие помосты из бревен, досок, арматуры и просто палок. Разноцветные тенты скрашивали это убожество и даровали тень. Еще один палаточный городок, но подвешенный над шумящим океаном.

Вокруг маяка имелось высокое решетчатое ограждение – частые острые пики поднимались над волнами на три метра. Баржа чуть довернула, ускорилась и пошла на таран одного из участков стены. Дожевывая рыбную питу, я с интересом наблюдал, игнорируя пялящихся на меня сверху маячных аборигенов. До тарана дело не дошло – участок ограждения резко ушел вниз, и мы прошли в образовавшийся проход, скользнув днищем вплотную к торчащим в воде пикам. Я заметил несколько юрких тел, что попытались прорваться в огражденный периметр, но не успели и разочаровано опустились на дно. Среди них были не только тангтары, но и несколько странных здоровенных скатов и совсем уж загадочных рыб с двумя хвостами.

Благополучно войдя внутрь, баржа замедлилась и через несколько минут замерла у бетонного причала. С его противоположной стороны замерла такая же посудина. Над нами висели примитивные разгрузочные краны, а еще выше из основной части массивного маяка выходила канатка с замершими кабинами. Сегодня праздник… работать нельзя, можно только бухать и убивать.

Не дожидаясь встречающих, я спрыгнул с баржи и зашагал по причалу, в то время как закатное солнце продолжало напоследок обжигать мою кожу, пытаясь нанести как можно более глубокие ожоги. Вот так и поверишь, что старушка планета до сих не простила долбанных гоблинов за нанесенные увечья.

– Добро пожаловать, гордый Оди! С праздником тебя! – ослепительно улыбнулся мне выскочивший из приоткрытых широких металлических дверей горбатый пузатый карлик в длинном одеянии, похожем на великанскую майку, что достигала почти до земли.

Из дыры в майке чуть левее пупка торчал начищенный до блеска медный кран.

– Заткнись и веди.

– Ладно! – едва заметно поклонившись, карлик громыхнул подвешенными к поясу кружками и торопливо засеменил к дверям. – Я Тякиноко!

– Мне посрать.

– Ты зол и устал… кожа обожжена… вот… – остановившись, карлик снял с пояса одну кружку, стукнул ей о торчащий из пуза металлический носик, повернул кран, и в посудину полилась желтая струйка. – Вот! Прими от всей души, дружище Оди! Триста граммов целительной амброзии в твой рот из чрева моего! Испей моих выделений!

Я так неспешно сдавил ему горло, что он успел понять свою ошибку и торопливо прохрипел:

– Не моча! Не моча! Я Тякиноко! Я сучий Тякиноко! Гриб! Чайный гриб! КХ-Р…

Пару секунд я думал, потом еще столько же смотрел на дрожащую кружку, поднятую рукой почти покойника. Наконец принюхался и разжал пальцы, отпуская горло горбатого карлика. Вытерев руку о его майку, я зашагал дальше, а хрипящий ушлепок с краном в пузе поспешил за мной.

– Ты зол… так зол… твоя кожа обожжена….

– Убью.

– Ты умел… убиваешь быстро… ты безжалостен и любишь проливать кровь… – приостановившись, карлик влил в себя вышедшее из крана, повесил кружку обратно на пояс и опять поспешил за мной, не ведя, а следуя и продолжая говорить: – Вот почему великий Зилрой сразу приметил тебя…

– Это что? – задумчиво спросил я, уставившись на пристенные живые украшения.

За металлическими дверями обнаружился вполне ожидаемый широкий недлинный коридор, что выходил в округлое и чуть утопленное в скалу помещение первого этажа. Вверх вела столь же ожидаемая винтовая лестница, по центру находилась забранная решеткой лифтовая кабина, куда я соваться не собирался. В полу у входа в зал имелись ведущие еще ниже закрытые сейчас стальные створки. Вверху замерли крюки погрузочных машин, а выше, на высоте третьего этажа, я увидел заставленную ящиками решетчатую платформу – похоже, это зона загрузки, где все собранное уходит в кабины канатки.

Меня же заинтересовали сидящие у стены пузатые ушлепки с настолько гигантскими раздутыми животами, что они покоились на отдельных подставках. Обнаженные гоблины, раскинув ноги, привалившись к мягкой обивке стены, все как один пялились на несколько мерцающих перед ними экранов, откуда неслись знакомые еще с ВестПик звуки приторных сериалов.

– Роберто! Как ты мог! Трахнул мою сестру? Трахни и меня! Давай, бессердечный ублюдок! Трахай!

Моргнув, я перевел взгляд на двух гоблинш в шортах и майках. Ловко переступая через ноги сидящих у стены, они кормили пузанов, придерживая у их ртов тарелки с жидкой бурой кашей. Запихнули ложку – и к следующему. А всего пузанов было семь, хотя у стены имелось место для восьмого, но оно пустовало. Третья девушка, воркуя что-то на ухо шестому пузану, что громко чмокал губами и влажно попердывал, обрабатывала рукой его дряблый член, явно пытаясь добиться оргазма. Четвертая гоблинша, отставив тарелку, прислушалась к происходящему внутри задрожавшего живота седьмого пузана, поспешно подставила под торчащий из пуза кран банку, и внутрь полилась прозрачная красноватая жидкость.

– Все условия для сладкой жизни и хорошего качества истинного алокаля! – похвастался карлик и горестно поник. – Жаль я не могу жить также хорошо… Конкурс велик! Сейчас за место десятого священного хряка бьются семеро!

Я молчал, вглядываясь в отекшие лица живых сосудов, а гоблинша продолжала сливать из дрожащего урчащего живота жидкость, что становилась все темнее, пока почти не почернела.

– Алокаль премиальный, – едва ли не шепотом произнес карлик Тякиноко. – Только на экспорт! Почти настоящий вкус легендарной коки с ромом! Добавь льда – не отличишь! Бьет по голове мягко, как кувалда в подушке! И почти никакого привыкания… Скажи, Оди… хочешь отведать почти настоящий куба либре?