Никлас Натт-о-Даг - 1795

• Название: 1795
• Автор: Никлас Натт-о-Даг
• Жанр: Исторические детективы
• ISBN: 978-5-386-14524-8

Мрачный, жестокий, кровавый Стокгольм. Полный несправедливости и абсолютно к ней безразличный. Смерть поджидает здесь на каждом шагу и заберет с собой любого, кому не посчастливилось с ней встретиться. Но порою смерть может стать спасением. По Городу между мостами бродят заблудшие души, которые не могут обрести покой. Живой мертвец, обрекший сотню судеб на раннюю кончину. Молодой охотник, угнетенный тенью покойного брата. И цель его охоты: загнанный зверь, от злодеяний которого содрогнется весь город. В холодном Стокгольме одни пытаются искупить грехи, другие – скрыть свои проступки. Все они ищут избавления, но не каждый сумеет его заслужить…

---

Никлас Натт-о-Даг 1795

The cost of this translation was defrayed by a subsidy from the Swedish Arts Council, gratefully acknowledged.

Published by agreement with Salomonsson Agency.

Перевод со шведского С.В. Штерна

Copyright © Niklas Natt och Dag, 2021

© Штерн С.В., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2021

* * *

Кому суждено сплести ариаднину нить, что выведет нас из лабиринта тайных страстей?

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, 1795

Лица, действующие и упоминаемые в романе «1795»

Тихо Сетон – изгнан из ордена эвменидов, бывший рабовладелец в Шведской Вест-Индии; после возвращения – псевдомеценат, создавший образцовый детский дом, дабы скрыть свои преступления. После пожара в детском доме, лишенный средств к существованию и покровительства, вынужден скрываться.

Жан Мишель Кардель, или попросту Микель – бывший артиллерист, списан с флота после Роченсальмского морского сражения, где потерял руку. Устроился на работу пальтом, рядовым полиции нравов. По неосмотрительности стал невольным виновником пожара в детском доме Хорнсбергет, где сгорели близнецы, дети Анны Стины Кнапп. Пытаясь спасти детей, получил тяжелые ожоги, но еще более мучительным для него стало чувство вины.

Сесил Винге – юрист, внештатный сотрудник полиции, образец разумности и рационального мышления. Умер и похоронен.

Эмиль Винге – младший брат Сесила. Вечный студент Упсальского университета, в постоянном протесте против тирании отца, его требований и завышенных ожиданий. Пытался вылечить алкоголем возникшие из детских страхов галлюцинации. Едва не спился, но с помощью Карделя сумел остановиться. Кардель наделяет Эмиля чертами покойного брата, что приводит к тяжелым и даже судьбоносным последствиям.

Элиас – мальчик, сбежавший из детского дома, чтобы найти свою мать.

Анна Стина Кнапп – бывшая узница Прядильного дома, вдова, ныне бездетная. Торговец живым товаром Дюлитц дал ей поручение проникнуть в Прядильный дом, найти осужденную за государственную измену Магдалену Руденшёльд и получить от нее список заговорщиков, примкнувших к Армфельту – фавориту Густава III – и вынашивающих планы свержения регентского режима.

Майя и Карл – близнецы, дети Анны Стины, сгорели в Хорнсбергете, не успев дожить до года.

Эрик Тре Русур – юноша благородного происхождения, обманутый Тихо Сетоном; помещен в Дом призрения в Данвике; впоследствии подвергнут трепанации черепа. Остатками сознания уловил из неосторожно оброненных Карделем слов, кто повинен в гибели его жены, бежал из дома умалишенных и поджег детский приют в Хорнсбергете. Убит Карделем на пожаре.

Лиза-Отшельница – бездомная бродяжка, живущая летом в лесу; помогала Анне Стине при родах и в первые месяцы после. Осенью сбежала, оставив Анну Стину одну с детьми.

Петтер Петтерссон – старший надзиратель в Прядильном доме. Отпустил Анну Стину под залог, оставив у себя письмо Магдалены Руденшёльд.

Исак Райнхольд Блум – секретарь стокгольмского полицейского управления, обладатель скромного поэтического дара. Бывший коллега Сесила Винге; по мере возможностей поддерживает Эмиля Винге.

Дюлитц – беженец из Польши, торговец живым товаром.

Миранда Сетон – жена Тихо Сетона, парализована, прикована к постели. Хочет умереть, но муж насильно поддерживает в ней жизнь. Пытается помочь Эмилю Винге и Микелю Карделю в охоте на Тихо Сетона.

Густав III – Божьей милостью король шведов, йотов и венедов; убит на балу в опере в марте 1792 года.

Густав Адольф Ройтерхольм, по прозвищу Великий визирь – фактически управляет государством. Честолюбив, мстителен, полон решимости уничтожить сам дух густавианства в стране.

Анкарстрём – офицер, убивший Густава III, впоследствии казнен.

Герцог Карл Сёдерманландский – младший брат короля Густава, формально именно он был поставлен править королевством до совершеннолетия принца.

Герцог Фредрик Адольф – самый младший брат покойного короля, не имеющий прав на престол.

Густав Адольф – сын короля Густава, принц-престолонаследник.

Густав Мориц Армфельт – фаворит покойного короля. Бежал из страны после раскрытия заговора против регентства.

Магдалена Руденшёльд – бывшая фрейлина при дворе, любовница Армфельта, активная участница заговора.

Юхан Эрик Эдман – помощник министра юстиции, предан Ройтерхольму. Охотник за густавианцами. Деятелен и беспощаден.

Магнус Ульхольм – полицеймейстер Стокгольма, ранее уличен в хищении так называемой «вдовьей кассы».

Эвмениды – тайный орден, объединяющий богатых и влиятельных людей, предающихся разнузданному разврату под маской благотворительности.

Пролог

I

Не сразу истаяло томительное пение скрипок, все еще стояли в ушах неумолимые, как фатум, нисходящие секвенции виолончелей, но теперь и их заглушали колокола. Протяжные стоны представлялись ему длинными, извивающимися щупальцами, шарящими по городу в поисках не кого-то, а именно его, Тихо Сетона. Он втянул голову в плечи. Пройдя несколько предательски тесных переулков, пересек Железную площадь и поспешил к Полхемскому шлюзу. Нога провалилась в выбоину в брусчатке, тут же лопнул кожаный ремешок на башмаке. Пришлось волочить ногу, иначе слетит.

Яррик исчез: потребовал денег за услуги и исчез в первом же проулке. Сетон не удивился – ничего иного и не ждал. Преданность из корысти – отсроченная измена. Теперь он совершенно беззащитен: если на его жизнь объявят торги, тут же выстроится очередь покупателей. Лучше расстаться. Глупо испытывать основанную на алчности лояльность. Лояльность из корысти – отсроченная измена.

На воде покачиваются гуси. Их очень много, в неверном свете звезд кажется, что птицы покрывают весь пролив. С каждым порывом ветра вода Меларена заливает шаткий мост. Сетон поскользнулся на мокрых досках, но вовремя ухватился за перила. Продолжают звонить пожарные колокола: три удара – пауза, три удара – пауза; а в шипении просачивающейся сквозь щели воды ему ясно слышится: долги просроч-чены… заплатиш-ш-шь… кровью заплатиш-ш-шь.

Только кровью.

На том берегу посчастливилось: нашел крытую коляску с дремлющим на козлах кучером. Вспрыгнул на сиденье и опасливо выглянул в потрескавшееся, мутное от грязи окошко.

Лошади, ускоряя шаг, двинулись с места.

Опавшие и уже иссохшие лепестки роз у стены при каждом дуновении ветра оживают, начинают медленный танец, но тут же, будто раздумав, вяло опускаются на отмостку. Постучал, назвал имя. Едва дверь отворилась, вырвал из рук оторопевшей служанки подсвечник и рванулся в дом – та еле успела посторониться. Уже в прихожей почувствовал запах – не перебить никакими ароматическими солями. Перед дверью достал было надушенный шелковый платок, хотел прикрыть нос, но передумал и сунул в карман.

Не выказывать ни ненависти, ни отвращения.

Ни ненависти, ни отвращения.

Взялся за прохладную латунную рукоятку, собрался с духом и нажал.

Душный, отвратительный запах придавал царящему в спальне полумраку форму привидения, колеблющегося как дым или туман. Свеча в руке не столько освещала, сколько ослепляла. Поставил подсвечник на столик у стены и постоял у балдахина. Дождался, пока успокоится сердцебиение и вслушался. Судя по дыханию, не спит. Ни протяжного, с храпом, вдоха, ни короткого, с облегчением, выдоха – дыхание спящего ни с чем не спутаешь.

Постарался подавить приступ ненависти – сейчас преимущество на ее стороне. Лежит, как линдурм[1] в засаде, и прислушивается. С годами выработала адское терпение. В терпении ему никогда с ней не сравняться.

– Тихо, любимый! Как я и ожидала!

Он вздрогнул. Полный паралич, пролежни… но голос! Куда подевались скрипучие, срывающиеся на визг, нотки? Голос тот же, что и был много лет назад, когда она выходила за него замуж. Ее страдания даже представить трудно, а в голосе наслаждение, будто только что пригубила редкостное вино.

Сетон внезапно вспотел.

– Миранда!

Она звонко рассмеялась. Ему стало совсем страшно – радостный девичий смех.

– О Тихо! У тебя даже голос осип от страха. А ведь говоришь-то с собственной женой, пугаться вроде бы нечего. Ну да, я-то тут при чем? Колокола с вечера звонят. Я послала Густаву узнать, говорит – весь Кунгсхольмен в огне. И тут ты являешься – и в каком виде! Ты же перепуган до полусмерти, по запаху чувствую. Запах ужаса… уж мне-то его не знать. И мокрый весь от пота. Так чего не хватает моему любимцу?

Слова полны яда – не длинный ли язык довел до того, что с ней случилось? Но как она умеет найти самые больные точки… и как говорит! Связно, легко, будто кляп вынули. Тихо Сетон попытался успокоиться: почти удалось, но голос даже ему самому напомнил змеиное шипение.