Юлия Маркова - Аллегро на Балканах

• Название: Аллегро на Балканах
• Автор: Юлия Маркова
• Жанр: Попаданцы

Российская империя усиленно готовится к уже близкой мировой войне. У достроечных стенок верфей стоят новейшие линкоры, армия в ускоренном темпе тренируется перед будущими сражениями, но самое главное императрице Ольге удалось сформировать новое издание Антанты, основанное не на путанице двухсторонних соглашений, а одном многостороннем договоре, в котором четко оговорены зоны ответственности сторон. В этот раз Российская армия будет действовать строго в соответствии с довоенными планами и исходя исключительно из собственных интересов, а вопрос Черноморских Проливов должен быть решен еще задолго до того, как на европейских полях загрохочут пушки. При этом четкий и стройный план уже как минимум один раз оказался грубо нарушен и пока никто не знает, к добру окажется это нарушение или нет. Уходя в вынужденную отставку, болгарский князь Фердинанд, отрекается не только за себя, но и за всех своих детей, и на болгарский престол, после некоторых пертурбаций выбирают мужа сербской принцессы Елены (почти королевы) Михаила Александровича Романова, по совместительству любимого брата русской императрицы. Это решение болгарских депутатов-электоров равносильно ведру керосина, щедро вылитого на тлеющие угли балканской политики.

---

– Господи! – патетически воскликнул король, воздевая руки к небу. – Пожалуйста, вразуми этих людей! Они строят планы, которые запросто способны привести нас к войне с сильнейшим из соседей, а их самих – на эшафот, и сообщают об этом своему королю как бы между делом, когда уже ничего нельзя изменить! Южной Добруджи им захотелось и ограничения русского влияния! Я правлю этой страной уже больше сорока лет, но впервые наблюдаю такие яркие образчики ничем не прикрытой человеческой глупости! А я-то все удивлялся, почему русская императрица так настойчива и бескомпромиссна в требованиях о пропуске своих войск через нашу территорию. Ведь в крайнем случае русские контингенты можно было бы перебросить морем, в обход румынской территории, но ей непременно нужно провести войска через наши земли, чтобы попутно открутить ваши глупые головы.

– Так что же нам делать? – недоумевающе спросил председатель Сената Иоан Логовари. – Ведь мы ни в коем случае не можем дозволить доступ русской армии на нашу территорию, и в то же время нам не выиграть войну против Российской империи! Она нас просто прихлопнет, и даже не заметит, что тут что-то было…

– Прихлопнет-прихлопнет, не сомневайтесь, – злорадно засмеялся румынский король. – Вы как хотите, а я пас. Передаю всю полноту власти господину Стурдзе и отстраняюсь от дел. О том и отпишу русской императрице. Мол, ваши требования никак выполнить нельзя, но виновен в этом не я, а румынские национал-либеральные политики, которые самовольно наворотили такого, от чего у меня как у короля голова идет кругом. Без меня вы эту комбинацию задумывали, без меня и расхлебывайте. О том я и отпишу русской императрице, после чего удалюсь в свой замок Пелеш. И Северная Добруджа тут по большому счету мелочь; вы, тупоголовые болваны, поставили под угрозу само существование румынского государства, пустив псу под хвост мои сорокалетние труды!

– Э… – от неожиданности сказал означенный Дмитрио Стурдза, – а что по этому поводу скажет госпожа Мария? Ведь она, как-никак, приходится Романовым довольно близкой родней. Способна русская императрица в случае отказа пропустить ее войска через нашу территорию, объявить на этом основании нам войну и разорить румынское государство?

– Во-первых, я воспитывалась не в России, а в Великобритании, – высокомерно вскинула голову Мария Эдинбургская и Саксен-Кобург-Готская, – а следственно, являюсь коренной британкой, и спрашивать меня о том, что сделают или не сделают русские, просто бессмысленно. Моя двоюродная сестра, напротив, считает себя плоть от плоти и кровь от крови русского народа, и мужа себе выбрала в полном соответствии с этим мироощущением. Зная обычаи и неистовый характер этого человека, можно допустить, что русская императорская чета скорее готова превратить Румынию в груду развалин, чем отступить хоть на шаг.

– Но как на все это посмотрит британский король и французское правительство, госпожа Мария? – спросил Дмитрио Стурдза. – Неужели им понравится русское своевольство?

Та взглянула на главу национал-либералов почти с жалостью – как на человека, пытающегося избежать неизбежного и не понимающего, что все его уловки нелепы и смешны.

– Что касается возможного благотворного влияния на этих двоих со стороны дядюшки Берти, то я в этом сильно сомневаюсь, – с усмешкой в голосе сказала она. – Мой дядя всегда был прагматичным засранцем, который знал, что плетью обуха не перешибешь, и что если выгода от сделки превышает издержки, на нее следует соглашаться. Очевидно, все вопросы между двумя крупнейшими империями были решены еще во время визита британского королевского семейства в Санкт-Петербург, а на конференции в Бресте достигнутые договоренности оформили в виде документа. Что касается Парижа, то не питайте иллюзий: в русско-британско-французском альянсе это самый младший компаньон, мнение которого имеет значение далеко не по каждому вопросу. Уверена, что Балканский вопрос вообще не входил в круг интересов Брестской конференции, а Румыния – тем более. Дядюшка Кароль сказал правильно: все мысли собравшихся там были заняты кайзером Вильгельмом и обдумыванием того, что следует делать, когда Германия, которой стало тесно в своих границах, пойдет в завоевательный поход на запад и восток, способный привести ее либо к мировому господству, либо в могилу. И что тут значит какая-то Румыния, когда речь идет о существовании или несуществовании главных мировых держав! Если вы планировали заменить дядюшку мною с Фердинандом, то мы тоже пас. Ищите дураков в другом месте. Не так ли, любимый?

«Любимый» промычал нечто невразумительное, изображающее согласие, после чего вопрос был решен. Фердинанд признавал за женой значительно более широкий и глубокий ум, чем у себя. Так же он признавал факт непосредственного родства своей «половины» с сильными мира сего – британскими королями и русскими императорами, – а в монархической картине мира это стоило дорогого.

Когда политиканы, поставленные перед фактом самоустранения короля и его наследника от государственных дел, покинули помещение, принцесса Мария осмотрелась по сторонам, будто кто-то мог спрятаться за занавеской, и со вздохом сказала:

– Теперь наша задача, дядюшка – продержаться до тех пор, как все кончится, и не попасть под горячую руку моей двоюродной сестрицы. Ты бы и в самом деле черкнул ей пару слов о том, что мы тут ни при чем… но только, боюсь, русский фельдегерь никогда не сможет добраться до российской границы. У наших деятелей вполне хватит ума схватить его и убить – хотя бы ради того, чтобы узнать, что ты написал про них русской царице.

– Э, племянница… – дребезжащим смешком засмеялся Кароль, – я тоже не глупее иных многих. И фельдегерь от меня поедет не к российской, а к болгарской границе с посланием новому тамошнему царю, в которое будет вложено письмо к русской государыне, и та получит его лишь с небольшим опозданием. А господа национал-либералы пусть стараются, ловя черную кошку в темной комнате, тогда как та оттуда уже убежала…

28 июля 1907 года. Вечер. Болгария. София. Площадь Князя Александра I, царский дворец.

Когда люди Ионела Братиану спохватились, что ловить русского фельдегеря нужно не на вокзале, а на дороге к болгарской границе, было уже поздно. К рассвету офицер, одетый в штатский «охотничий» костюм, успел доскакать до пограничного городка Джуржу на реке Дунай. Там он показал румынским пограничникам королевские «верительные грамоты», оставил у них отличного жеребца из королевских конюшен, после чего сел на первый рейс парома, который доставил его в болгарский город Русе. И все. В Болгарии фельдегерь предъявил свои российские документы военному коменданту приграничной железнодорожной станции, на словах изложил свою диспозицию и вечером того же дня был в Софии, где его уже ждали. Собственно, личность курьера тут не имела значения, гораздо важнее было доставленное им послание.

Прочитав эту депешу, царь Михаил, несмотря на поздний час, вызвал к себе на совещание исполняющего обязанности премьер-министра Александра Малинова, военного министра генерала Георги Вазова, а также свою супругу принцессу Елену и шурина, сербского королевича Георгия. Дополнительным (внештатным) участником этого разговора был оберст Слон: одновременно военный советник из будущего, доверенное лицо, с которым можно не стесняясь обсудить самые скользкие моменты, и специалист по горячим делам, натаскивающий по данному вопросу королевича Георгия.

К началу толковища уже было известно, что в Турции (как, собственно, и в Болгарии) объявлена мобилизация; но если болгары собирались на освободительную войну с радостью, приезжая даже из-за границы, то турки всячески уклонялись от чести повоевать за султана. Когда сераскир Мехмед Реза-паша говорил о двухсоттысячной армии, сосредоточенной во Фракии, он выдавал желаемое за действительное. Находящихся на действительной службе солдат низама имелось всего сорок пять тысяч, остальные были резервистами редифа, которых надо было еще собрать в таборы, обмундировать и вооружить. С оружием тоже выходила незадача: если развернуть армию по полным штатам, то вооруженными винтовками в ней окажутся только четверо из пяти аскеров. И к тому же почти половина винтовок – это ужасающий хлам времен прошлой русско-турецкой войны. В свое время, проводя перевооружение, Британия сбросила в Турцию все свои неликвиды из армейских арсеналов. Недаром же султан говорил о саблях и кинжалах как об оружии истинных борцов за веру. То же касалось армии в Македонии, только там под ружьем было шестьдесят тысяч, а остальных еще предстояло мобилизовать на месте из местных турецких поселенцев или перевезти по морю из средиземноморских портов Малой Азии и Леванта.

Однако избиение христиан на подвластных туркам землях все увеличивалось в масштабах – и коснулось не только болгар, проживающих во Фракии и Македонии, но и относительно лояльных греков, армян и прочих народностей христианского вероисповедания, включая население далеких от европейского театра военных действий Сирии, Палестины и Месопотамии. Ответ российской императрицы на эти людоедские позывы был короток и страшен, как лязг извлекаемого из ножен меча. Во имя человеколюбия и спасения погибающих христианских жизней Российская империя объявила Оттоманской Порте войну на уничтожение, и почти сразу за ней последовали официальные демарши Болгарии, Сербии, Черногории и Италии. Черноморский флот вышел в море, блокировал Босфор и прервал морские перевозки вдоль черноморского побережья Малой Азии, а в Средиземном море с теми же намерениями покинули свои базы итальянские крейсера.