Александр Иличевский - Чертеж Ньютона

• Название: Чертеж Ньютона
• Автор: Александр Иличевский
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-116544-4

Александр Иличевский (р. 1970) – прозаик и поэт, лауреат премий «Русский Букер» («Матисс») и «Большая книга» («Перс»). Герой его нового романа «Чертеж Ньютона» совершает три больших путешествия: держа путь в американскую религиозную секту, пересекает на машине пустыню Невада, всматривается в ее ландшафт, ночует в захолустных городках; разбирает наследие заброшенной советской лаборатории на Памире, среди гор и местных жителей с их нехитрым бытом и глубокими верованиями; ищет в Иерусалиме отца – известного поэта, мечтателя, бродягу, кумира творческих тусовок и знатока древней истории Святой Земли…

---

Я поглядел ему вслед, сошел с обочины, чтобы получше разглядеть следы – борозды, прочерченные чудовищными когтями задних лап. Заметил, что дрожат руки, колени ослабли, и сел на землю, вдруг осознав, чтó именно видел. «Здравствуйте, приехали… – прошептал я. – Это ж ведь тварь из отцовского бестиария… От него, родимого, весточка!»

Теперь «Эквинокс» летел во весь опор, и, только когда дорога сужалась и колеса переставали четко улавливать конус скольжения, я бросал взгляд на спидометр и сдергивал ногу с педали газа. Я никак не мог отойти от видения, калощадка все еще скакала по коре моего головного мозга, сотрясая черепную коробку. Этого зверя я помнил из детства, из сказок отца, в которых тот составлял для меня настоящий чудо-зоопарк, включавший и летающего жирафа, и гусеничного единорога. Я понимал, что следует взять себя в руки, что такая езда себе дороже, что нужно как-то встряхнуться, и тут увидел мигающий на обочине «дом на колесах» с рекламой All You Can Drive In USA[5]. Я сбросил скорость, пристроился сзади, заметив группу молодежи, сгрудившуюся перед зеленой дорожной вывеской, обклеенной стикерами со всех концов страны. Парни фотографировались в обнимку с плюшевым зеленым человечком. Я приблизился и не сразу разобрал среди стикеров типа Don’t Fly Northwest Airlines[6] и Jesus Is Coming, Look Busy[7] буквы Extraterrestrial Highway[8] и две летающие тарелки с ножками. Парни оказались бакалаврами из Оклахомы, путешествующими вскладчину по национальным паркам по дороге в Сан-Франциско, откуда они двинут на юг вдоль побережья. На прощание я сфотографировал ребят всех вместе и махнул им вслед, вновь ощущая, как накатывает волшебное одиночество по мере того, как опускается пыль, поднятая колесами на развороте.

И снова «Эквинокс» нес меня через Неваду, мелькали изредка фермы, снова проносились танцующие свой восточный танец деревья Иисуса, особенно заметные на безупречно пустой плоскости, чуть не за милю; на фермах попадались аршинные вывески Fresh Beef Jerky[9] – и я вздрагивал, представляя, как мое все-таки заблудившееся, опрокинутое солнцем тело, мумифицированное солнечной плазмой, плывет, тихо скворча, подобно желтку шаровой молнии; как, весь просвеченный насквозь, стекловидный, я вплываю в коровник, где к стойлам тянутся безразличные коровы, и в такой форме предельного накала облетаю каждую, отражаясь в их печальных карих радужках, опаляя ресницы; но скоро на пути возникает бойня, тело мое скользит в это страшное, с облупленной штукатуркой вонючее здание, перегороженное трубами оград. И там оно взрывается. И бойня испаряется. Нет, не разлетается, не выстреливает вверх фонтаном крупных, мелких фракций, струями крошева, а просто растворяется облачком, как пропадает туманный вензель над горлышком бутылки шампанского, только что лишившейся пробки…

Еще не отдавая себе отчета в происходящем, я сбросил скорость и ударил по тормозам. Девочка в красном платье, подобрав подол, неслась наперерез «Эквиноксу». Сработала ABS, педаль отбила дробь в ступню, девочка с бледным, как яичная скорлупа, лицом и с каштановой неприбранной копной на голове положила руку на качнувшийся капот. Сначала мне показалось, что это просто красная тряпка, зацепившаяся за дерево Иисуса, сорвана смерчем и вынеслась на дорогу. Но вот она вся стоит передо мной – хрупкая, тоненькая, как щепочка, и медленно подносит палец к губам, и смотрит исподлобья: порочный всезнающий взгляд и одновременно невинность выражения. Девочка куксится, и плаксивая гримаса сменяется хитроватой улыбкой, потом делает книксен – как вдруг порыв ветра бьет в «Эквинокс» и видение срывается с места.

Я посмотрел ей вслед и швырнул автомобиль вперед. Молотил по рулю ребром ладони, пока боль не заставила прийти в себя.

Вечером я уперся в горную гряду, у подножия которой были рассыпаны домишки. Расспросил на заправке, где здесь девкалионская церковь. Здание ее – амбар с островерхой крышей – оказалось запертым. Пока я крутился вокруг, на карниз уселась ворона с коркой в клюве и зашкрябала по жести. Я сошел с крыльца, огляделся, утирая пот со лба и вдыхая запах пыли и полыни. Наконец на пустырь выкатил белый пикап. Водитель вопросительно посмотрел на меня поверх спущенного стекла.

– Я ищу кого-нибудь из девкалионской общины. Мне нужна русская женщина, член этой общины.

– Вам нужен Стивен?

– Я никого не знаю, мне нужен кто-нибудь из общины. Я ищу Викторию Бельскую. Слышали это имя?

– Вам нужен Стивен.

– Хорошо. Мне нужен Стивен. Как его найти?

– Там были? – усатый мужчина с красной морщинистой шеей показал пальцем куда-то за церковь.

– Дом Стивена – в горах?

– На шахте были?

– Нет.

– Следуйте за мной, – он кивнул и остался сидеть, держа руки на руле.

Пробираясь переулками, мы подъехали к арочно-ажурному сооружению шахтного подъемника, у которого светились окна большого, обнесенного свайной галереей дома. Белый пикап тут же укатил. Мне открыла женщина лет сорока, в блузке и юбке в пол. Она проводила меня в гостиную, где за столом, застеленном белой скатертью, сидел седой, неприятно гладкокожий мужчина с аккуратными бакенбардами.

– Вы Стивен?

– Нет. Меня зовут Мартин, – мужчина поднял брови. – Стивен в отлучке. Что привело вас сюда?

– Я ищу Викторию Бельскую. Это русская женщина, она работала здесь, на шахте.

– Она заболела, – нахмурил брови Мартин. – Серьезно заболела. Виктория получила прощение, за ней приехали сестры и вместе со Стивеном забрали ее в Юту.

– Прощение?

– Она грешница, – развел руками Мартин.

– Мы все грешники, – сказал я.

– Грех греху рознь, – твердо сказал Мартин.

– Я муж дочери Виктории. Мне нужен ее адрес.

– А мне нужны ваши документы.

Я достал паспорт, водительские права, протянул Мартину, тот вышел вместе с ними в другую комнату и закрыл за собой дверь. Минут через пять вернулся, отдал документы.

– Вы верите в Бога? – спросил Мартин.

– Да.

– Тогда возьмите. – Мартин придвинул по столу белую книжицу.

– То есть я хотел сказать, что… я агностик. Но я признаю, что в мироздании есть явления непостижимые.

– Непостижимее Бога?

– Наука очень сложна, вот что я имею в виду. Сложнее разума.

– Тогда тем более возьмите.

Я машинально взял и перелистал.

– Спасибо. А адрес? Адрес Виктории в Юте?

Мартин протянул визитную карточку. На ней значилось: Steven P. Hinckley, 623 Stevenson Road, Chinook Cliff, Utah.

– А телефон? Телефон там есть?

– На обороте.

Провожала меня уже другая женщина, значительно моложе первой, одетая во все серое.

Глава 3 Леди в красном

«Эквинокс» завелся со второго раза; ничего вроде особенного, с какой железкой не бывает, но я запаниковал. Теперь нужно было найти гостиницу, доложить жене и выспаться перед дорогой.

И хотя Тонопа была дырой даже в этой пустыне, но и тут перед стойкой оказалась очередь: пожилая полная дама, то и дело переговариваясь со старушкой-портье, заполняла гостевой бланк, а я пока рассматривал облезлое чучело гризли, стоявшее с разинутой пастью сбоку от стойки. Я покашлял и улыбнулся, тогда портье обратила ко мне свою увенчанную фиолетовой сединой аккуратную голову и ласково кивнула: «Одну минуту, юноша!».

Комнату я нашел, едва справившись с допотопным лифтом, решетка которого, собираясь гармошкой, сцапала меня за рукав. Это была первая гостиница в моей жизни, где на двери номера имелась надпись, обведенная красной рамкой: «Держите дверь на цепочке, не открывайте незнакомцам!» Номер был увешан старыми фотографиями: рудокопы в группах и по отдельности, Джек Демпси на ринге с поднятой рефери рукой, старт ракеты, густой смерч, надвигающийся юлой на Тонопу с соседней горы, семейные портреты достопочтенных граждан в белых рубашках и с обугленными солнцем лицами, портрет милой девушки с пышной, по моде начала века прической. Та же фотография на буклете, подобранном с тумбочки, согласно которому здесь, в Mizpah Hotel, родилась легенда о Леди в красном. На тумбочке я нашел также путеводитель для охотников за привидениями, где были перечислены многие места по всей стране, подобные этому отелю, – и кладбища, и руины, и старые усадьбы. Среди прочего мне запомнилась одна проселочная дорога в Алабаме, на которой после захода солнца, едва натянет на луга туману, появляются призраки когда-то, во время войны Юга и Севера, умерших от горя женщин: мать и дочь, не дождавшиеся отца и жениха, погибших в боях, каждый день выходили на эту дорогу, поджидая повозку почтальона; выходят они и сейчас.

Как сообщал путеводитель, отель потому носит древнееврейское название («mizpah» – наблюдательный пункт), что первыми поселенцами здесь были девкалионы, которые, как и народ Завета, перво-наперво на новом месте обзаводились смотровой вышкой, откуда удобно было наблюдать за окрестностями. Отель превзошел высотой эту каланчу и стал особой достопримечательностью, где будущий чемпион мира в среднем весе Джек Демпси тренировался на подвыпивших рудокопах, а на верхнем этаже была застрелена восемнадцатилетняя Элизабет Несбит, одна из ночных бабочек. Убийство совершено было Стэном Доу, который заявил присяжным, будто он поступил так из ревности, обнаружив, что в тот злосчастный вечер Элизабет не дождалась его и приняла постояльца отеля, наладчика шахтного оборудования из Лас-Вегаса. Стэн Доу утверждал, что намерен был жениться на Элизабет, и не понимал, что делает, в результате чего избежал смерти на электрическом стуле и был отправлен в лечебницу. А призрак его невесты с тех пор время от времени можно видеть и слышать. Но чаще слышать – из толщи стен и воздуховода доносится женский плач. Случается, Элизабет Несбит является в конце коридора в своем любимом красном платье, а иногда проникает в номер и ложится рядом с гостем на постель. Наутро постоялец на прикроватной тумбочке находит свидетельство – серебряную сережку, одну из пары, что была подарена Элизабет в день помолвки Стэном Доу.