Игорь Минутко - Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха

• Название: Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха
• Автор: Игорь Минутко
• Издательство: «Яуза»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-8153-0254-6

Имя Николая Константиновича Рериха — художника, общественного деятеля, путешественника, знатока восточной культуры — известно всем. Однако в жизни каждого человека, и прежде всего в жизни людей неординарных, всегда есть нечто глубоко скрытое, известное лишь узкому кругу посвященных. Был такой «скрытый пласт» и в жизни Рериха.

Игорь Минутко пытается, привлекая документальные источники, проникнуть «за кулисы» этой богатой событиями и переживаниями жизни человека, оставившего, несомненно, яркий след в истории российской и мировой культуры. Связь с советскими спецслужбами и поиски легендарной Шамбалы — вот две основные темы этой судьбы.

---

— Безусловно, смог бы, Исаак, — последовал ответ. — Если хочешь, мы немедленно приступим к занятиям. «Смог бы» превратится в «можешь». Ты хочешь этого?

— Хочу! Жажду!

— Отлично! Но сначала я тебя введу в курс дела. Немного теории. На первом теоретическом занятии Требич-Линкольн узнал от Кальмеля, что во многих странах Азии и Востока (впрочем, Европа не исключение) существуют так называемые дьяволопоклонники, или черные маги, или «святые Сатаны», «посвященные дьявола» и т.д.

— В завершенном виде, Исаак, — разъяснял мсье Кальмель, — это особые существа, полулюди, полусущности черной магии. Все они поначалу были обыкновенными людьми, вставшими на путь поиска «истинного знания», но они зашли «не туда». И там, в «не туда», из многих заблудших верховике силы черной магии отобрали тех, кто по своим качествам и поступкам в предшествующих жизнях подходит для таинств и мистерий черных сил. После этой оккультной селекции отобранные становятся служителями культа — дьявольского, сатанинского. — В этом месте своей первой «теоретической» лекции Жан Кальмель рассмеялся, и Исаак увидел, что глаза его учителя в полумраке комнаты горят ярким зеленым светом. — В человеческом языке много определений этого культа, выбирай любой, по вкусу.

Люди, ставшие черными магами, приобретают огромную жизненную энергию… Правда, со знаком минус, — говорил Кальмель. — Это энергия вселенского зла. Черные маги заряжаются ею и получают невероятные способности — их оружием становятся биолокация, телепатия, левитация, телекинез, возможность умирать, а потом воскресать. Черные маги — обслуживающий персонал «Семи башен Сатаны», которые соответствуют персонам семи главных Ангелов, падших вместе с Люцифером и низвергнутых Богом с неба на землю. Башни в физическом понимании — это пещеры-колодцы, расположены они в Северо-Западной Африке, на Ближнем Востоке, в Азии, в России — на Кольском полуострове. Точного местонахождения их не знает никто…

— А если найти? — перебил Требич-Линкольн.

— Многие искали, Исаак. И все нашли… свою гибель».

— Но все-таки… Если найти?

— Ты, оказывается, упрямый, Исаак. Если найти… В этих башнях — врата в страну Агарти. Впрочем, у разных народов страна, где обитают черные невидимые иерархи, называется по-разному: земной ад, орден Сета, «черное ничто». Пройдя через такие врата, ты получаешь возможность встретиться с темным князем мира сего, с самим Сатаной. Ну, а как он тебя примет… Тебе, наверно, известны, — мсье Кальмель расхохотался, — слова, которые, говорят, написаны на небесах: «Каждому воздастся по делам его.

— Жан, скажи: я могу стать черным магом?

— Можешь. Если пойдешь со мной.

— Я пойду с тобой.

И Исаак Тимоти Требич-Линкольн, пройдя долгое и трудное обучение у Жана Кальмеля и других, стал черным магом. Как это произошло, читатели узнают в свое время.

Предстояла очередная долгая поездка на Восток, в Южный Китай, на границу с Индией, возможно в Тибет, и наш герой, душа которого постепенно приобретала черный цвет, со сладострастием предвкушал, как свою новую силу он употребит на месть британцам (он разработал несколько изощренных вариантов) — простым англичанам в Китае и Индии и тем чиновникам британской колониальной администрации в этих странах, которых он лично знал в бытность свою депутатом английского парламента в 1910 году («когда был так подло унижен»). О! Если бы там ему встретился подполковник Чарльз Мелл!..

Но в это время — конец 1924 года — из Берлина приходит очередная директива:

В ОГПУ, в спецотделе, по нашим сведениям, разрабатывается план экспедиции в Тибет с целью достичь Шамбалы. Соберите на этот счет всю возможную информацию. Попытайтесь внедрить в члены экспедиции, если она состоится, своего человека. Информируйте нас регулярно. Работайте в Москве, никуда не отлучаясь. Возможны личные контакты.

Ф.ф.О.43

23.ХП.1924

Берлин

Был вечер девятого августа 1925 года.

Нэпманская Москва, нарядная, пестрая и шумная, живущая, лишь смутно чувствуя это, по известному апокалиптическому правилу одного из самых разнузданных французских королей: «После нас хоть потоп»,-зажигала огни вечерних и ночных заведений, мчалась на извозчиках и авто — одни к «Яру», другие в самый роскошный ресторан «Прага» на Арбате, иные — в узкие загаженные переулки Марьиной рощи, где расплодилось несметное число полулегальных притонов — там вам подадут «ню» на любой, самый извращенный вкус; а кто-то спешил на дачные окраины, где тоже можно неплохо провести время, если у вас «хрустит» в кармане.

А Иннокентий Спиридонович Верховой — под таким именем Требич-Линкольн снимал квартиру в Измайлове, в частном доме с сиренью у крыльца и палисадником под окнами, у дебелой вдовушки Сахрановой Лидии Павловны, с которой вступил в интимные отношения в первую же ночь пребывания на новом месте — Тимоти в это вечернее время, когда «вся Москва» черт знает куда мчалась в поисках развлечений, сидел в кафе «Зеленый попугай», что на Пречистенке, и нервничал: свидание со Шрамом, причем по его срочной инициативе, назначено на восемь часов, а было уже пятнадцать минут девятого — агент Иннокентий Спиридонович перечитывал плакат, написанный большими фиолетовыми буквами, который висел перед ним на стене: «Пей, но знай меру. В пьяном угаре ты можешь обнять своего классового врага».

Шрам, работающий на Лубянке в спецотделе, был завербован Требичем-Линкольном в прошлом году, как только Маг получил директиву из Берлина о необходимости иметь по возможности полную информацию обо всем, чем занимается новый отдел ОГПУ. И Шрам был отличным агентом: уже почти год в Берлин уходили регулярные донесения о работе этого засекреченного отдела. В донесениях последних месяцев речь шла о подготовке в недрах отдела экспедиции в Тибет, которая вот-вот должна состояться…

Сегодня рано утром в Измайлово, в дом гражданки Сахрановой явился мальчик и передал Иннокентию Спиридоновичу записку: «Подыскал для вас пианино. Заходите, Петров». Это означало: «Сегодня, срочно, в назначенное время».

«Что-то стряслось, — не сомневался Требич-Линкольн. — Непредвиденное и неприятное».

Кафе «Зеленый попугай» занимало полуподвальное помещение со сводчатыми потолками, было тускло освещено и пока почти безлюдно: основные завсегдатаи появятся после двенадцати ночи, когда на маленькую эстраду выйдет цыганское трио и певица, непревзойденная Сашенька Заречная.

Исаак, потягивая из кружки темное бархатное пиво, отправлял в рот крупные соленые, специально недоваренные горошины, тяжело задумался и не заметил, как в кафе появился новый посетитель, который осторожно подошел к его столику, присел напротив.

— Добрый вечер, Иннокентий Спиридонович. Что-то вы закручинились.

— Наконец-то! — встрепенулся Требич-Линкольн и перешел на шепот: — Что-то случилось?

— Случилось, — последовал спокойный ответ. Агент Исаака на Лубянке в своем летнем облике был неизменен: в чесучовом отглаженном костюме, правда, уже изрядно поношенном, при галстуке, запонки с камешками в манжетах белой рубашки; на абсолютно лысом черепе — отблеск лампы в матовом шаре, висящей под потолком, в глубоких глазницах мерцают напряженно-умные, быстрые глаза; шрам, пересекающий левую щеку от уха до уголка рта, в полумраке кафе казался черным.

— Не тяните, пожалуйста, у меня мало времени. Вы опоздали.

— Приношу извинения: долго не было трамвая. И, всегда-то у вас, Иннокентий Спиридонович, мало времени. Куда вы постоянно спешите? Ведь вы, по моим наблюдениям, вольный казак, — он сделал жест пробегающему мимо половому: — Человек! Кружку пива и раков!

— Слушаюсь!

Пиво и раки появились почти мгновенно.

— Итак, Иннокентий Спиридонович… А пиво сегодня тепловатое. У меня для вас два сообщения. И второе потребует дополнительного гонорара, притом значительного.

— Помилуйте! — надо сказать, Требич-Линкольн не только превосходно знал русский язык, но быстро освоил московский говор, его интонации, «аканье», особые словечки и выражения. — Я прямо руками развожу: мы вам и так платим по высшей ставке!

— Какая работа, Иннокентий Спиридонович, такая и ставка. Словом, за второе сообщение я прошу уплатить двойной гонорар.

— Давайте первое сообщение! — потребовал Верховой.

— Извольте. Экспедиция в Тибет не состоится.

— Как?.. Почему?

— Она заблокирована замами Дзержинского Трилиссером и Ягодой и другими неблагожелателями Глеба Ивановича Бокия. Коллегией ОГПУ уже принято соответствующее постановление, одобренное Политбюро и завизированное, — Шрам желчно усмехнулся, — лично товарищем Сталиным.

— Что? Что сказано в его визе?

— Весьма примечательное. «Экспедицию отложить до лучших времен».

— Так…— Требич-Линкольн чувствовал себя выброшенным за борт: ведь им совместно с еще двумя сотрудниками германского посольства в Москве была уже разработана и отчасти профинансирована операция по внедрению своего человека в экспедицию спецотдела, и этим человеком должен был быть сам Исаак Тимоти. — Выкладывайте ваше второе сообщение. Убивайте до конца.