Андрей Солдатов - Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима

• Название: Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима
• Автор: Андрей Солдатов
• Жанр: Зарубежная публицистика
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-9614-4013-3

От главного врага Сталина Льва Троцкого до критика Владимира Путина Владимира Кара-Мурзы – младшего – политические эмигранты всегда находились под прицелом российских и советских спецслужб. Кто бы ни сидел в Кремле, покинувших родину диссидентов, олигархов и журналистов провоцировали, пытались запугать, подкупить или ликвидировать. В фокусе новой книги журналистов Андрея Солдатова и Ирины Бороган – кровавая история российского шпионажа, написанная по следам секретных операций за рубежом.

---

В Москве, присмотревшись к Зарубину, Трилиссер решил оставить его в своем отделе. Пусть тот и оскандалился в Харбине, но был настойчив, смел и умеренно амбициозен. К тому же он был русским, а в советской разведке (ИНО), созданной латышами, евреями и грузинами, русские были редкостью.

С некоторых пор на это приходилось обращать внимание даже Трилиссеру. Недавно преемник Ленина Сталин официально заявил о возможности «построения социализма в отдельно взятой стране»[12], что означало отказ от планов начать мировую революцию в ближайшее время. Новая доктрина давала и негласный сигнал тайной полиции – стать более «национально-ориентированной», то есть более русской.

Зарубина спасли. Вскоре он получил назначение в советское посольство в Финляндии – еще одну страну, где обосновалась обширная русская эмигрантская община.

Но в Финляндию ему пришлось отправиться одному. Анну не выпустили из Москвы. Ее роман с Зарубиным оказался ловушкой: ей так и не дали разрешения на выезд. Много лет она безуспешно пыталась уехать в Харбин. В конце концов ее схватили при попытке пересечь границу, и она пять лет провела в сталинском ГУЛАГе.

После отъезда Зарубина русская эмигрантская община в Харбине осталась без присмотра. Москва не могла этого допустить – харбинские белоэмигранты считались серьезной угрозой для советского государства. Трилиссеру срочно требовалось найти другого агента на замену. Он выбрал молодого еврея Наума Эйтингона. Высокий черноволосый красавец с яркими глазами, Эйтингон был едва ли не полной противоположностью Зарубина.

Несмотря на молодость – ему исполнилось всего 25 лет, – Эйтингону было не занимать уверенности в себе. Он родился в небольшом городке под Могилевом в черте оседлости. Еврейский погром в родном городе, который он пережил в шестилетнем возрасте, не оставил у него никаких иллюзий в отношении царской России. Затем случилась Первая мировая война, а с ней и немецкая оккупация. Как и многие другие, он сумел выжить, лишь развив инстинкт самосохранения и навыки жизни в подполье. В 1917 г., в 18-летнем возрасте Эйтингон присоединился к эсерам. Члены этой боевой организации соблюдали строжайшие правила конспирации, и на их счету был длинный список покушений и убийств царских чиновников. Но вскоре Эйтингон перешел в другой лагерь. Он вступил в большевистскую партию, затем пошел работать в ЧК, советскую тайную полицию, которая как раз развернула репрессии против эсеров. Отныне бывшие соратники стали «контрреволюционерами». Эйтингон без колебаний выполнял новые приказы. В отличие от эмоционального Зарубина, он был хладнокровен и расчетлив. Из подобных ему людей и было сформировано первое поколение советской разведки – безжалостных оперативников с богатым опытом выживания в любых обстоятельствах.

Начальство в ЧК ценило Эйтингона за эффективность[13]. В начале 1920-х гг. он был переведен в восточный отдел, где стал отвечать за борьбу с контрреволюционными элементами на обширной территории, простиравшейся от Кавказа через всю Сибирь и Дальний Восток до границы с Китаем. Параллельно он учился на восточном факультете Военной академии в Москве.

К 1925 г. Эйтингон был куда более подготовленным и опытным оперативником, чем Зарубин, на место которого его отправили в Харбин.

Перед отъездом Эйтингона в Китай Трилиссер пригласил его в кабинет Дзержинского. Основатель ЧК был лаконичен: «Делайте все, что полезно для революции»[14].

Прибыв в Харбин, Эйтингон почти сразу завел роман с бывшей женой Зарубина. Вскоре они стали жить вместе. О чем бы ни шла речь – о преследовании бывших товарищей или о любви, Эйтингон никогда не колебался: он был человеком действия.

А тем временем в одной из самых дешевых гостиниц Бухареста красивая, черноволосая, с пронзительными карими глазами, 24-летняя женщина совершила свое первое убийство. Она весь вечер просидела в своем номере, прислушиваясь к шагам в коридоре. Пламенная коммунистка, она ждала подпольного курьера. Услышав стук, она поспешила к двери и увидела на пороге одного из товарищей по партии. Войдя, тот направил на нее пистолет и потребовал, чтобы она отдала ему полученный из Москвы пакет с инструкциями для Коминтерна, международной организации, которая объединяла коммунистические партии разных стран и планировала мировую революцию.

Она ответила, что у нее нет никаких бумаг. Тогда мужчина приказал ей одеться и следовать за ним. Она догадывалась, что за этим последует: ее брат, лидер боевого крыла румынской компартии, недавно был убит Сигуранцей, тайной полицией Румынии. Надевая пальто, она нащупала в кармане пистолет. Ей хватило одного меткого выстрела – мужчина замертво рухнул на пол[15]. Как и Эйтингон, она никогда не колебалась. И не допускала ошибок.

Трилиссер заметил ее таланты и пригласил в Москву – стать сотрудником иностранного отдела. За свою долгую карьеру в советской разведке она сменит много имен, но станет известна как Елизавета Горская.

В последующие годы Зарубин, Эйтингон и Горская – дисциплинированный русский, находчивый и безжалостный еврей и хорошо образованная, решительная космополитка – стали успешными советскими агентами.

Все трое сыграли важную роль в борьбе советского режима с угрозой, которую представляли собой эмигранты.

Глава 2 Первые мишени

Для Эйтингона 1929 г. начался удачно. Он возглавлял резидентуру в Харбине и за четыре года работы в Китае проявился как талантливый организатор тайных операций. Самой впечатляющей стала его последняя акция.

Советская разведка давно подозревала, что местный китайский военачальник, некоронованный самодержец северного Китая, известный как Старый маршал, поддерживал тайные отношения с японцами. Москва беспокоилась. Было известно, Япония планировала захватить этот регион Китая и превратить его в свою военную базу, что угрожало советским интересам.

Когда Старый маршал возвращался на поезде из Пекина в Харбин, на мосту под его персональным вагоном взорвалась бомба. Военачальник получил смертельные ранения и в тот же день скончался. Китайцы обвинили в теракте японцев, но на самом деле его организовал Эйтингон. Успех операции открыл молодому оперативнику путь в элиту советской разведки: он был награжден высшей советской наградой – орденом Красного Знамени. На тот момент Эйтингону не было еще и тридцати[16].

Трилиссер всецело ему доверял. Последний год Эйтингон наслаждался полной свободой действий, проводя операции по всему Китаю. В русской эмигрантской общине он завербовал несколько ценных агентов, которые обеспечили ему доступ к сверхсекретной переписке между Генеральным штабом Японии и его военными миссиями в Северном Китае. Эйтингон действовал с безжалостной эффективностью, не щадя своих бывших соотечественников – врагов революции. Один из его агентов подбросил японской разведке ложные сведения о том, что 20 сотрудничавших с ними русских эмигрантов перешли на другую сторону и тайно обратились за советскими паспортами. Японцы поверили дезинформации Эйтингона и убили своих агентов. Так что в ИНО Эйтингон был восходящей звездой.

Но 27 мая 1929 г. всему этому внезапно пришел конец. В 14:00 несколько десятков китайских полицейских, среди которых было немало белоэмигрантов, поступивших на службу к китайцам, ворвались в ворота советского консульства в Харбине и арестовали 39 человек.

Накануне утром китайская полиция получила от русского эмигранта информацию, что в подвале консульского особняка состоится важная встреча – предположительно тайное собрание членов Коминтерна, на котором должен был обсуждаться план подготовки коммунистического восстания. На самом деле планировалось рядовое партийное собрание советских граждан, живущих в городе.

Но полиция Харбина уже была настороже – наблюдение за консульством показало, что его регулярно посещают десятки подозрительных личностей. Поэтому комиссар полиции приказал провести рейд[17].

Эйтингон был вооружен и не хотел, чтобы полиция нашла у него пистолет. Хладнокровие и смекалка выручили его и на этот раз: решив, что полицейские вряд ли станут обыскивать маленькую девочку, он подозвал свою падчерицу Зою Зарубину и отдал ей пистолет, который она спрятала под одеждой и вынесла из консульства. После этого Эйтингон принялся спешно уничтожать секретные документы, чтобы они не попали в руки китайцев.

Тем не менее рейд и аресты в консульстве вызвали в Москве скандал. Агентурная сеть оказалась скомпрометирована – это было очевидно.

Трилиссер отозвал Эйтингона из Харбина, и через неделю с небольшим, проехав поездом более 6000 километров, он прибыл в столицу.

Палящее июньское солнце плавило московский асфальт; москвичи изнывали от жары и пыли. По всему городу взрывали церкви – столичные власти заявляли, что им нужно освободить пространство для прокладки новых улиц. В прессе промелькнула новость о нападении на консульство в Харбине, но в основном газетные полосы заполняли подробности контрреволюционных заговоров и возмущенные письма рабочих, требующих покарать заговорщиков. Ритм столичной жизни изменился, в воздухе висело напряжение – Эйтингон видел это по лицам спешащих прохожих на улицах. Напряжение мешалось с возбуждением – в Москве проходил большой политический карнавал.