Эльвира Смелик - Осколки. Возьми меня за руку. Любовь по чертежам

• Название: Осколки. Возьми меня за руку. Любовь по чертежам
• Автор: Эльвира Смелик
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-9691-2011-2

В сборник вошли повести современных авторов, адресованные подросткам. Жизнь похожа на стекло: достаточно камня, пущенного недрогнувшей рукой, – и она разобьется на миллион осколков. Можно собрать их и склеить, но того, что прежде, уже не получится. Зато получится новая картинка. Она, конечно, отличается от прежней, но в ней тоже можно жить. Справится ли с непростыми обстоятельствами героиня повести «Осколки» и ее продолжения «Возьми меня за руку»? Сможет ли героиня третьей истории – «Любовь по чертежам» – осуществить мечту и разобраться в том, что для нее действительно важно? Об этом книга.

---

Эльвира Смелик, Марина Тараненко Осколки. Возьми меня за руку. Любовь по чертежам Сборник повестей

Редактор Регина Данкова

Художественный редактор Алексей Иванов

Корректор Елена Плёнкина

Художественное оформление Валерий Калныньш

Иллюстрации Вера Коротаева

© Смелик Э. В., 2020

© Тараненко М. В., 2020

© «Время», 2020

⁂

Эльвира Смелик Осколки Повесть

Хотела бы сказать огромное спасибо моим друзьям-писателям: Марине Дробковой – за помощь в медицинских вопросах, и не только; Марии Евсеевой и Екатерине Горбуновой – за то, что они хоть и далеко, но всегда рядом; Ладе Кутузовой просто за все-все-все. Также хочу поблагодарить первых читателей истории и по совместительству бета-ридеров Маргариту Горбунову и Михаила Обевзенко. И конечно, мою семью – за поддержку, понимание и неиссякаемое вдохновение.

1

У него глаза бутылочного цвета.

Не уверена, существует ли бутылочный цвет, но его глаза именно такие. Совсем как то стеклышко, которое лежало на скамейке, когда я к ней подошла.

Не знаю, откуда оно здесь появилось. Может, ребенок играл, а забрать домой осколок ему не разрешили. И он пожалел выкидывать, положил на видное место. Вдруг еще кому-то понадобится. И я, когда садилась на скамейку, подхватила стеклышко в руки. Так и вертела его, рассматривала. А потом взяла и кинула за спину. Не глядя.

Оно упало неслышно, там газон и трава. Будто и не упало, а так и продолжало-продолжало лететь, в никуда, где его больше никто не найдет. Но я хорошо запомнила его цвет – холодный, прозрачно-зеленый.

Глаза были точно такими же: прозрачно-зелеными с холодным оттенком. И так же поблескивали. Мне даже захотелось подскочить с лавочки, найти это стеклышко, поднести к его лицу и сравнить. Но я не стала всего этого делать. Не потому, что выглядела бы тогда как дура. А просто потому, что на самом деле мне ничего не хотелось: ни вскакивать, ни бежать, ни искать. И если честно, мне абсолютно без разницы, какого цвета у него глаза.

Отворачиваюсь.

Я не просила его подсаживаться ко мне на скамейку. Надо было просто не обращать внимания, сделать вид, что ничего не расслышала и не заметила, а я зачем-то посмотрела, кто это. И сразу зацепилась взглядом за глаза. И зависла. Потому что они оказались цветом точь-в-точь как стеклышко, которое я совсем недавно держала в руках.

Мысли ходят по кругу. Замкнуло. И мир выглядит странно – будто я рассматриваю его через все тот же бутылочный осколок, – у него неестественные очертания и цвета.

Серо-зеленое небо становится плотным и опускается все ниже, сине-зеленый сумрак выбирается из густой тени и медленно затапливает округу. Бледные фонари делают вид, что пока еще не светят, а сами тайком наблюдают за тем, что происходит. Да только не происходит совсем ничего, никого нет. Меня как бы тоже нет, поэтому лучше не считать.

– Ты почему здесь сидишь? – прилетает со стороны. – Ждешь кого-то?

Пожимаю плечами.

Ведь я и правда не знаю, почему здесь сижу. Просто шла, просто увидела скамейку, просто села. Без мыслей. Может, потому, что идти надоело.

А вдруг я действительно кого-то жду, но пока не осознаю этого? Может, даже его.

Опять заглядываю ему в лицо. И в глаза. Они по-прежнему цвета бутылочного стекла.

Я жду – его? Да нет. Вряд ли.

Он мне не нравится. Почти совсем.

Нет, он не урод. Не чувствую ни жалости, ни отвращения. Но, если честно, вообще ничего не чувствую, даже не пытаюсь оценивать.

– Знаешь, не очень удачная идея.

Я замираю от его слов, перестаю дышать, а под кожей на щеках вспыхивает огонь. Первое предположение – он читает мои мысли. Несколько мгновений я верю, что подобное возможно, и только потом включается разум.

– Ты о чем? – уточняю, и он охотно поясняет.

– О том, что ты сидишь одна в такое время в таком месте. Ищешь приключений на свою… – не договаривает, лишь вопросительно вскидывает брови, а я опять пожимаю плечами.

Говорить мне совсем не хочется. Если только самой задавать короткие вопросы: что? зачем? почему? Ответов я все равно не знаю, не существует поводов для многословных фраз. Да никто и не нуждается в моих разговорах, особенно если в одиночку может болтать за двоих.

– На обдолбанную ты не похожа, – звучит задумчиво-сосредоточенное. – Хотя я поначалу подумал. Но все равно выглядишь странно.

– В каком смысле?

– Как будто ты здесь, но одновременно где-то еще. Чем тебе не угодила старушка-реальность?

Или он все-таки умеет читать мысли? Теперь это не кажется мне таким уж ужасным. Ну и пусть знает, о чем я думаю.

– Ты сам-то не обдолбанный?

– Ну… не в привычном смысле. – Он мечтательно улыбается. Не вижу, но слышу в интонациях. Ему нравится быть шизанутым, он этим гордится, он доволен. – Я по жизни такой. А ты – нет, – заявляет уверенно. – На тебе печать правильной девочки и отличницы.

– Не угадал.

Вру. Он почти прав. Я, конечно, не отличница, но учусь вполне. Ну и веду себя, наверное, тоже нормально. Учителя ко мне без претензий. Не сказать, что специально стараюсь, само получается. Значит, действительно, это у меня в характере. А возразила я только потому, что захотелось возразить.

Немного раздражает, когда с тобой слишком уж все очевидно. А он, похоже, догадывается, но не пытается спорить, приваливается к спинке скамейки, запрокидывает голову, смотрит вверх.

– Дождь начинается, – сообщает, и, подтверждая его слова, с неба падает капля. Прямо мне на ладонь. Застывает крошечным прозрачным бугорком между проступающими синими линиями сосудов. А потом еще одна – на колено. Мгновенно впитывается в ткань джинсов.

Больше я не успеваю отслеживать: сеет мелко, но часто. Небо небрежно расставляет многоточия. Миллионы продолжающихся историй, открытые финалы, незаконченные разговоры, долгое ожидание, многозначительное молчание вместо необходимых слов.

Он поворачивает ко мне лицо. Бутылочные глаза будто тоже намокли и блестят еще ярче.

– Останешься и дальше сидеть?

– А ты что-то предлагаешь?

Он поднимается.

– Идем.

Зовет взглядом, ободряюще и даже немного нетерпеливо: «Ну, давай же, шевелись!» Я тоже поднимаюсь, и мы оказываемся слишком близко друг к другу.

Стою перед ним, смотрю на маленькую бледную вмятину на его подбородке. Наверное, след от давнего шрама. Губы у него сухие, обветренные, по очертаниям какие-то детские: чуть припухлые, беззащитно-нежные и постоянно будто сжатые обиженно. Так трогательно.

Он вскидывает руки, касается моих плеч.

Хотя нет, не плеч. Берется за края капюшона, натягивает его мне на голову и повторяет уверенно:

– Идем.

2

Идем. И дождь тоже. Сначала капал, а теперь сыплет водяной пылью, словно из пульверизатора. Ее даже не видишь, но чувствуешь. Она холодит лицо и щекочет в носу, у нее свежий запах и огуречный вкус, она делает воздух тяжелым и осязаемым – его не вдыхаешь, а пьешь.

Капюшон резко суживает обзор, и я почти не вижу того, кто идет рядом, но знаю, что он идет. Шагаем медленно, никуда не торопясь. Асфальт постепенно меняет оттенок и начинает блестеть. Рука в кармане нащупывает монетку, и я кручу ее в пальцах, пытаясь угадать ценность. Судя по размеру, рубль или два.

– А у тебя есть имя?

Он спрашивает с такой интонацией, как будто и вправду не уверен в однозначном ответе, будто и вправду встречал людей без имени.

– Агата, – выкладываю без лишних обсуждений.

Он вытягивает губы трубочкой и громко выдыхает:

– Зашибись.

Меня не обижает его реакция, всего лишь интересно узнать:

– Считаешь – нелепо?

А он торопится возразить:

– Да нет, что ты? – И объясняет: – Просто не ожидал. Думал, Маша там. Или Даша. А я – Мир.

Ничего себе!

– Вот прямо так? Мир?

– Ага. Вообще-то полностью Мирослав. Но это слишком длинно.

– А если Слава?

Он насмешливо кривится:

– И что? Суть сильно поменялась? Стало менее пафосно? По мне, так одна фигня.

Не знаю. Думаю о другом. О том, насколько все просто. Никакой безграничности времени и пространства, никакого бесконечного разнообразия форм, оттенков и воплощений. Горы, реки, леса, пески, океаны, планеты, звезды, галактики – е-рун-да.

Волосы не темные и не светлые, нечто среднее, челка на правую сторону, нос с горбинкой, обветренные губы, маленькая вмятина на подбородке. И бутылочного цвета глаза. Он меня старше, но немного. На год или на два. Вот и весь Мир.

На улице сумрачно и пусто, даже машины проезжают редко. Зато торжественно. Все блестит, украшенное стразиками дождя, вокруг фонарей – радужные ореолы. Улица упивается безлюдьем и покоем, окна подмигивают друг другу, трава высовывается из земли, тянется вверх, ловя момент, пока никто этого не замечает. Хотя подобные мелочи никто никогда не замечает.