Т.Е.Д. Клайн - Церемонии

• Название: Церемонии
• Автор: Т.Е.Д. Клайн
• Жанр: Ужасы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-111328-5

Неподалеку от Нью-Йорка находится небольшое поселение Гилеад, где обосновалась религиозная секта, придерживающаяся пуританских взглядов. Сюда приезжает молодой филолог Джереми Фрайерс для работы над своей диссертацией. Он думает, что нашел идеальное место, уединенное и спокойное, но еще не знает, что попал в ловушку и помимо своей воли стал частью Церемоний, зловещего ритуала, призванного раз и навсегда изменить судьбу этого мира. Ведь с лесами вокруг Гилеада связано немало страшных легенд, и они не лгут: здесь действительно живет что-то древнее самого человечества, чужое и разумное существо, которое тысячелетиями ждало своего часа. Вскоре жители Гилеада узнают, что такое настоящий ужас и что подлинное зло кроется даже в самых безобидных и знакомых людях.

---

Он снова пошел к дому. Его походка была пружинистой, как у спортсмена: на каждом шаге он поднимался на носки, руки свободно двигались по бокам, как будто Порот черпал энергию из какого-то личного запаса. Лодыжки у него тоже явно были крепкими. Фрайерс уже чувствовал себя измотанным. Дело было не только в ходьбе, в городе он каждый день ходил куда больше. Может быть, все из-за антигистамина. Или чего-то в деревенском воздухе? Воздух здесь казался свежим, но, может быть, это ощущение обманчиво? Хотя сосны у ручья пахли несомненно лучше и приятнее, чем синтетические ароматизаторы в аэрозолях или лосьонах, к которым он привык. В городе настоящий хвойный запах можно было уловить только зимой, возле палаток с рождественскими елками.

Обойдя амбар, они увидели, что перед домом припаркован еще один автомобиль. Фрайерса охватила внезапная волна разочарования.

– Это брат Мэтт Гейзель, – донесся до него голос Порота. – Они с сестрой Корой – наши ближайшие соседи. Живут дальше по дороге, сразу за поворотом.

Войдя в дом, они обнаружили гостя на кухне вместе с Деборой. Мужчина стоял, неловко прислонившись к кухонному столу, будто его ноги были слишком длинными и не гнулись как следует, и из-за этого он не мог сесть на стул.

– Здрасти вам! – поприветствовал он вошедших, с широкой ухмылкой переводя взгляд с Порота на Фрайерса. – У нас тут с зимы завалялось несколько кустов пастернака, я и подумал, вдруг они вам пригодятся. – На вид ему было около шестидесяти или семидесяти. Изрезанное морщинами лицо с темным загаром походило на сшитые вместе лоскутки выделанной кожи.

– Брат Матфей принес столько, что хватит для большой семьи, – сказала Дебора, кивая на груду зелени и бледных, похожих на морковь кореньев, сваленных на кухонном столе возле раковины. Потом женщина шутливо нахмурилась.

– Хотела угостить его печеньем, но брат Мэтт говорит, что слишком растолстел.

Гейзель широко ухмыльнулся, демонстрируя полный рот мелких пожелтевших зубов.

– Это не только я так говорю. Кора тоже так думает! – он моргнул. – Так уж вышло, что у нас с зимы остался полный погреб пастернака, а по такой погоде он очень скоро станет совсем ни на что не годным. Что толку хорошему продукту портиться?

– Брат Матфей, – сказал Порот, – познакомьтесь, это Джереми Фрайерс.

Старик торжественно пожал протянутую руку Фрайерса. Хватка оказалась стальной, как и ожидал Джереми.

– Вы – тот самый парень из Нью-Йорка? – спросил Гейзель, потом склонил голову на бок и посмотрел на него с шутливой – как догадался наконец Фрайерс – грубоватостью, обычной для таких вот стариканов.

Фрайерс кивнул, подыгрывая.

– Номер четыреста пятьдесят два по Банковой улице. Самое сердце Манхэттена.

– Джереми снимает наш гостевой дом на лето, – добавил Порот. Дебора просияла. Торопливо взглянув на мужа, который кивнул, подтверждая новость, она с улыбкой повернулась к Фрайерсу.

– Джереми, как хорошо! Я так рада. – Фрайерс почувствовал, как теплеют у него щеки. Ему показалось, что не будь обстановка такой формальной, она бы его обняла.

Но выражение на ее лице уже изменилось.

– О нет, нам же надо вовремя довезти вас до города!

– Я как раз собирался, – сказал Порот.

Гейзель подался вперед и объявил:

– А я-то как раз собрался в кооператив. Могу подвезти вашего приятеля.

– Спасибо, – сказал Фрайерс и, заметив, что Порота предложение как будто обрадовало, добавил: – Да, это было бы очень кстати. – Он посмотрел на часы. Почти пять. – Но, как мне кажется, нам стоит выехать прямо сейчас.

Когда они все вышли на крыльцо и пошли к припаркованным машинам, Фрайерс невольно коснулся бумажника, гадая, не потребует ли Порот какой-нибудь задаток.

– Ну, значит, мы обо всем договорились, так? – спросил он, остановившись возле автомобилей. – Я рассчитываю на выходные, о которых говорил: после двадцать четвертого июня. Я, разумеется, свяжусь с вами перед этим. Сможете снова встретить меня на автобусной остановке?

– Я подъеду, – ответил Порот. – Только дайте знать, к какому времени.

Старый черный «Форд» Гейзеля выглядел даже более потрепанным, чем автомобиль Порота. Старик хлопнул машину по ржавому крылу и спросил с ухмылкой:

– Красавица, а? – Он открыл водительскую дверь и осторожно забрался на сиденье. – Дай-ка только мне тут пристроиться… – В то время, как речь Поротов отшлифовалась за годы, проведенные в колледже, Гейзель говорил с неопределенно-деревенским акцентом. Фрайерс заподозрил даже, что старик может притворяться, чтобы произвести на него впечатление.

Он уселся рядом с водителем и ждал, пока тот возился с зажиганием и заслонкой карбюратора. Теперь Гейзель был совершенно серьезен: ему нужно было управляться с машиной, в которую он не до конца верил. Мотор загрохотал, провернулся и заработал. Фрайерс помахал Поротам, улыбнулся Деборе. Стоя вот так перед старым серым домом, который уютно пристроился за их спинами, Пороты казались частью какой-то старомодной картинки. Когда автомобиль развернулся, выезжая на неровную дорогу, Фрайерс оглянулся. Сарр, уже занятый мыслями о каком-то деле, повернулся к полям, а Дебора отошла к крыльцу, но все еще махала рукой. Закатное солнце оказалось практически у нее за спиной и очертило ее полную фигуру: бедро выставлено в сторону, одна нога на ступеньке крыльца. Помахав в последний раз, Фрайерс невольно отметил про себя, что под длинным черным платьем на ней как будто ничего не надето.

* * *

Хрясь!

Топор вонзился глубоко в древесину, во все стороны полетели куски коры. Сосна содрогалась, ее ветви тряслись. Дерево было частью Бога, и он ощущал, как оно его испытывает. Но сейчас его занимали другие мысли. Сарр замахнулся для нового удара.

Хрясь!

Он думал о приближающемся лете – и сегодняшнем госте, который вскоре поселится среди них со своими книгами, одеждой и городскими привычками. Правильно ли они с Деборой поступили?

Хрясь!

Оставив топор в стволе дерева, Порот выпрямился, пригладил волосы и вытер пот. Потом задумчиво провел большим пальцем по бороде. Он находился в замешательстве. Видит Бог, они нуждались в деньгах, которые мог заплатить постоялец, с этим не поспоришь. И, как ни отвратительно было брать плату за то, что честный христианин должен бы предлагать гостям бесплатно, они с Деборой сильно задолжали кооперативу, – которым когда-то управлял его отец (это вызывало особенную горечь), – и он не сможет смотреть другим членам Братства в глаза до тех пор, пока все не вернет. Да, деньги определенно пришлись бы кстати. И все же…

Он выдернул топор из ствола, примерился и замахнулся вновь.

Хрясь!

И все же с самого начала затеянное предприятие вызывало недобрые чувства. Он с готовностью – с радостью даже – возвратился к занятию, которое его семья когда-то отринула, и был счастлив отныне называться фермером, землепашцем, работником в Господнем винограднике. Он не мог вообразить другого более честного занятия перед лицом Господа и в собственных глазах: добродетельная и независимая жизнь в союзе с природой. Сувенирная табличка над камином отлично это описывала: Плуг на поле суть самое благородное из древних орудий. Но теперь – хрясь! – придется изменить мечте. Хотя Сарр не хотел признаваться в этом даже самому себе, одна – недостойная, себялюбивая, даже высокомерная – мысль не давала ему покоя: он не хотел становиться владельцем гостиницы. Это было неправильно, унизительно. Им с Деборой придется стать почти что прислугой, деревенщиной, нанятой безбожным хозяином…

Хрясь!

Зря он позволил Деборе его уговорить. Это она придумала найти жильца и уже настаивала, чтобы он подготовил вторую комнату. Именно она убедила его переделать старый курятник в гостевой дом и провести туда электричество («покажи гостям керосиновую лампу, и они развернутся и уедут домой»). Она написала объявление и велела повесить его на доске во Флемингтоне, несмотря на неодобрение других членов Братства, которым подобное занятие казалось происками дьявола.

И вот – хрясь! – плоды ее трудов. Скоро среди них появится чужак, незнакомец, которому непонятна их вера и безразличен избранный ими жизненный уклад. Да, он кажется достаточно вежливым, но в каждом его слове сквозит безбожие, он принес с собой вонь развращенного города, из которого так хочет сбежать. Он уже задал слишком много вопросов. Говорил слишком легкомысленно. Разумеется, он кажется образованным, – в том, что считается за образованность среди мирян, – хвалится даже, что преподает; и Деборе, несомненно, приятно будет иметь еще одного собеседника. Но – хрясь! – как знать, к чему это приведет? Дебора – добрая, богобоязненная жена, но иногда ее женская природа восстает против страха Господня. В одну секунду она ведет себя скромно, в следующую в ней вскипает кровь… Никогда заранее нельзя знать, что она вытворит. Как предупреждал пророк? Лукаво сердце человеческое более всего…