Сергей Морозов - Бах

• Название: Бах
• Автор: Сергей Морозов
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Автор книги, опираясь на документальные данные и на труды исследователей, прослеживает нелегкий, полный драматизма жизненный путь великого немецкого композитора первой половины 18 века.

В книге описаны долгие скитания Баха по городам и княжествам феодально-бюргерской Германии, его борьба за идеалы искусства. Автор рисует Баха, создателя органных, вокальных, оркестровых произведений, наставника музыкантов, живым среди живых людей, в кругу его современников.

---

События развивались так. В ноябре Иоганн Себастьян едет в Лейпциг, Граупнер и он – главные претенденты. Неожиданно, к огорчению совета, Граупнер сообщает, что власти Дармштадта не разрешили ему покинуть должность. Вынужденный отказ соперника сразу открыл дорогу Иоганну Себастьяну, хотя пробовали свои силы и другие соискатели.

Испытание кетенского музыканта назначили на 7 февраля 1723 года. Бах пишет к этому событию кантату «И взял он с собой двенадцать учеников» (22). Филипп Шпитта полагает, что в этом конкурсном произведении «Бах приспосабливался к музыкальному вкусу своих слушателей», потому что «лейпцигцы привыкли к веселой музыке и нежным, мягким мелодиям Кунау».

Откликов на избрание Баха кантором Томаскирхе было несколько – не только в лейпцигской хронике, даже в далекой гамбургской газете.

Затем должны были состояться торжественные церемонии по случаю избрания, но их отложили на послепасхальное время. Себастьян воспользовался благосклонностью к себе и получил согласие исполнить перед пасхой только-только законченные им «Страсти по Иоанну». Консервативные власти Лейпцига долгое время до Баха слышать не хотели о подобных увлечениях в духовной музыке. Кунау же стремился идти «в ногу со временем» и за год до смерти поставил свои «Страсти» в новом стиле. Тем самым нежданно подготовил почву для замысла своего преемника.

Съездив ненадолго домой, Себастьян снова прибыл в Лейпциг, приехал загодя, провел репетиции и в страстную пятницу 26 марта исполнил свое произведение, длившееся около двух часов.

Спустя века, слушая эту музыкальную трагедию в исполнении лучших солистов, хоров и оркестров, поражаешься, как же в считанные часы репетиций с малознакомым хором школьников, с мальчиками и юношами солистами, с оркестром Томасшуле, может быть, усиленным городскими музыкантами, поставлена была столь грандиозная оратория (хотя в первой ее редакции она и не имела многих номеров, вписанных Бахом для последующих исполнений «Страстей»).

Грязь, распутица – в феврале и марте Себастьян колесил по дороге из Кетена в Лейпциг и обратно. Исполнив «Страсти» в пятницу, он к пасхальному воскресенью был уже дома – с Анной Магдаленой и детьми.

Прошение Баха об отставке было принято князем Леопольдом, и 13 апреля он подписал приказ об освобождении Баха с сохранением за ним звания придворного капельмейстера.

Спустя шесть дней Каллиграфическим почерком, с обилием полагающихся признаний в почтительности лейпцигским деятелям Бах написал заявление в городской совет. 22 апреля были составлены два протокола, донесшие до нас характер окончательного обсуждения заседателями городского совета кандидатуры кантора. Довольно путано излагалось поведение Телемана, засвидетельствован отказ Граупнера, сообщалось о других соискателях, включая «предложившего свои услуги» кетенского капельмейстера. Советники выразили votum Баху. Кратко изложены обязанности кантора. В скупых строках протоколов чувствуется и некоторая тревога: старейший деятель городского совета Христофор Плятц высказал мнение о «средних способностях» соискателя из Кетена. И это уже после исполнения «Страстей»! Даже бургомистр Лейпцига господин Адриан Штегер, который защищал кандидатуру Баха, и тот высказал настоятельное пожелание, чтобы избранник магистрата не сочинял бы музыки наподобие театральной. Видимо, «Страсти по Иоанну» насторожили ревнителей благочестия.

Через две недели Себастьян снова в Лейпциге, 5 мая он приглашен в ратушу. Документ гласит: «...После того как он стал позади кресел, председатель Ланге сообщил, что хотя на место кантора при школе св. Фомы оказались многие соискатели, но поелику оный Бах признан способнейшим, то и был избран единогласно и пусть представится местному суперинтенданту и ему будут отпускать все то, что давалось покойному г. Кунау. Не (он) благодарит покорно за то, что на него обратили внимание и обещает верность и прилежание».

Проверяются богословские знания будущего кантора церкви. Ему надлежит подписать в соответствии с обычаями «согласительную формулу».

Итак, Себастьян не мог не знать, в какую иерархически-чиновничью корпорацию он вступает после довольно независимой жизни в Кетене.

К середине мая по просохшей уже дороге, мимо зазеленевших яблоневых и вишневых садов Себастьян возвратился в Кетен. Снова сборы.

Еще лет двадцать назад Лейпциг насчитывал 15 тысяч жителей и держался в пределах городских стен. Теперь он слился с предместьями и в нем уже около 30 тысяч горожан. Церковь св. Фомы, высокая и узкая под своей острой готической крышей, расположена у западной стены города. Трехэтажный дом школы с классами, спальными комнатами учеников интерната и с квартирами рек– -тора и кантора в боковых крыльях стоит под прямым углом к церкви, создавая, таким образом, небольшую площадь с каменным водоемом посредине. Школьный дом уже обветшал, но содержался в порядке, а к приезду нового кантора предоставляемую ему в левой части здания двухэтажную квартиру с внутренней лестницей привели в должный порядок.

В первую субботу мая пополудни из Кетена прибыли запряженные парами четыре повозки с имуществом кантора. Переселение Баха теперь уже совсем не было схоже с его юношескими странствованиями из города в город. В два часа дня подъехали к дому и экипажи с семейством кантора. Возницы останавливают лошадей. Спрыгивает Себастьян, за ним старшие сыновья; мальчики с любопытством оглядывают площадь, освещенную солнцем кирку и школьный дом. Нашлись любопытные соседи, и из окошек школы повысовывали головы ученики.

Себастьян в дорожном парике под шляпой и в распахнутом плаще. Он помогает сойти жене. И по стародавнему обычаю, ответив на поклоны встретивших служителей дома, подымает на руки легкую Анну Магдалену, пероносит за порог нового семейного жилища и целует ее. За Mutterchen идет старшая, Катарина Доротея, с маленькой Христианой Софией на руках. Затем и мальчики, нетерпеливые, готовые вприпрыжку взбежать по лестнице. Но они не-смеют обгонять родителей. Наконец дети разбегаются по чистым комнатам, слышат голос восхищенной Анны Магдалены: с высоты холма, на котором стоят Томаскирхе и школа, из распахнутого настежь окна, закругленного вверху, открывается чудесный вид. Широкая прогулочная тропа вдоль городской стены, ров с водой и перекинутый через него легкий мостик, а дальше – ухоженные пронзительно зеленые сады. Они только-только зацветают, лейпцигские Apelsche Garten.

Анна Магдалена, окруженная детьми, залюбовалась садами. Решено здесь устроить «компонистскую» комнату, с окном в сторону садов, рядом – гостиную; в глубине квартиры – столовую, комнату для девочек, и далее – две спальни с окнами, обращенными в другую сторону, на площадь.

Возчики и служители внесли уже большую часть поклажи, привезенной ранее, а на площадь въехали еще четыре телеги с казенной обстановкой, включавшей, кроме мебели, клавиры и другие инструменты для домашнего музицирования и репетиций. Томаскантор и учитель школы – должность эта считалась едва ли не наравне с профессорской в городе.

Так прошел первый день жизни Иоганна Себастьяна Баха с семьей в Лейпциге.

Непостижимо, но в эти недели перед переездом и после него, в суете, Себастьян находил время для сочинения. В течение лета по воскресеньям исполнялись кантаты. Кое-что использовалось из юношеских сочинений. Были написаны и новые кантаты. В их числе исполненная 30 мая в церкви св. Николая (75). Лучший бас города в сопровождении сольной трубы и нескольких других инструментов пел арию, начинавшуюся словами: «Мое сердце верит и любит...»

Отзывы прихожан о духовных произведениях не принято было излагать публично. И все же в «Акты лейпцигской академии» вошли строки об одобрении, с каким встретили кантату, исполненную 30 мая, и хроникер довел до сведения читателей, что «господин Бах, бывший капельмейстер Кетена, приступил к заслуженным им обязанностям кантора».

В понедельник, 31 мая, девять часов утра, по строго заведенному обычаю началась церемония введения кантора-учителя в школу Фомы. Чуть не полвека уже не было такого события: бессменно исполнял эту должность Иоганн Кунау. При его вступлении в школу церемонией руководил молодой тогда ректор школы Иоганн Генрих Эрнести; весьма пожилой, он спустя десятилетия участвует теперь в торжественном акте посвящения в канторы нового избранного соискателя.

Учителя школы в строгих сюртуках. Здесь же гости – депутация городского совета. В актовом зале звучат речи, предусмотренные распорядкам торжества. Потом пел школьный хор, в котором участвовали все ученикн; они стояли правильными рядами, увы, небрежно одетые и худо причесанные. (Еще покойный Кунау безуспешно жаловался на запущенный вид своих певчих.) Бах сказал ответное слово, как положено, с восхвалением отцов города и наставников. В заключение новый кантор исполнил на чембало пьесу собственного сочинения. На этом и закончен был ритуал.