Сергей Малицкий - Extensio

• Название: Extensio
• Автор: Сергей Малицкий
• Жанр: Детективная фантастика

Частный детектив берется за необычное дело – найти девушку, скрывшуюся в компьютерной игре. У  него есть ее имя, фотография, настойчивость и странное ощущение, что этот поиск будет непростой задачей. Но виртуальность превзойдет все его ожидания.

---

Уходя с линии удара, Джим развернулся на левой ноге и одновременно шагнул под меч, перехватил смуглого за запястье и подставил его руку под сверкнувший отраженным утренним солнцем или раскалившийся от внутреннего пламени хлыст. Паленым запахло мгновенно, глаза девчонки расширились, но затверженное действие требовало продолжения, и она рефлекторно дернула на себя рукоять техноплети, после чего ее покровитель лишился правой руки по локоть. Стиснув зубы, смуглый упал на колени. И точно так же упала на колени его девчонка, собираясь взвыть от досады, но ударившая ее в лоб кисть, которую Джим сорвал с рукояти материализовавшегося меча, заставила девчонку заткнуться.

Соратники сраженного главаря напали на Джима разом. Наверное, они поняли, что имея против меча ножи и шокеры, они могут отыскать удачу, лишь напав толпой на одиночку. Или у них просто не было выбора, настолько они страшились своего главаря.

Джим не стал рисковать. Он поймал на странный серый клинок, более всего напоминающий мгновенно выращенный кристалл, два брошенных ножа, отбил их, затем резко подался в сторону, срубил одно противника, другого, и вслед за этим словно выстроил их в очередь, уделяя каждому лишь один взмах странного оружия и делая это столь быстро, что даже про себя не успевал произносить одну из двух фраз, которой собирался отметить каждого – «Я только защищаюсь» и «Это всего лишь игра».

– Это всего лишь игра, – произнес он во весь голос, когда перед ним свалился последний и оглянулся. Смуглый все так же стоял на коленях, зажимая культю, но смотрел на Джима не так, как жертва смотрит на победителя. Он смотрел на Джима так, как смотрит на будущую жертву хищник, которому случилось на время оказаться в хлипкой клетке. Рядом с ним в грязи начинала приходить в себя его девчонка, почему-то отплевываясь и ощупывая собственное лицо.

Джим осмотрел попавшее ему в руки оружие, обнаружил утопленный в рукоять сенсор и выключил клинок, причем меч мгновенно стал легче, как будто клинок и в самом деле исчез. Джим даже было задумался, какой бы опыт следовало провести, чтобы выяснить природу этого фокуса, когда от арки до него донеслось:

– Спасибо за представление, приятель. Майор Риггс к твоим услугам. Давно я не получал такого удовольствия. Но устраивать завтрак в волчьем логове, уничтожив всего лишь одного волка, не самая разумная вещь. В том числе с учетом того, что ты лишил конечности бойца девятого уровня. От шальной пули даже такое везение не спасет. И от тычка ножом в толпе. И от ядовитого плевка в лицо. Может быть, пройдешь в арку, пока периметр открыт? Ведь у тебя есть личная карта? Ты уже побывал у старика Джерарда?

– Да, конечно, – похлопал себя по груди Джим и накинул на шею цепь с трофеем, отметив, что надо бы отыскать более подходящее для него место. Мало ли, а если сенсор сработает нештатно?

Когда Джим уже прошел под аркой и был удостоен рыжеволосым офицером похлопывания по плечу, а по гудению за спиной понял, что лазеры вновь отрезали трущобы от Города, он услышал звериный вой. Оглянувшись, Джим увидел девчонку. Она стояла на коленях и выла. Напротив нее лежал на боку, продолжая стискивать собственную культю, смуглый. А чуть в отдалении неподвижно стояла толпа.

⁂

Джим провел на рыночной площади не менее полутора часов. Вымылся по пояс в туалетной комнате кафе, в обеденном зале которого дремал, положив голову на стойку, бармен. Съел пару сэндвичей в ближайшем фастфуде, запивая их кофе с молоком и не чувствуя вкуса еды. Купил на развале несколько футболок, десяток пар носков, три смены нижнего белья, странные прозрачные очки в толстой оправе, которые оказались теми самыми визуарами, и кое-какую парфюмерию для поддержания себя в форме, попихав это во всю ту же сумку. Туда же после недолгого раздумья он отправил и странный меч, с удовлетворением услышав его звяканье о сломанную стрелу. Добрел по широкому проспекту, внешне ничем не отличающемуся от какой-нибудь улицы в Бронксе, до ближайшей подземки и долго стоял у помаргивающей огнями схемы, пытаясь осознать масштабы города, если станций на схеме было более ста пятидесяти, но ни одна из них не располагалась ближе пяти мили к другой. Скорее всего, в городе развита автобусная или еще какая сеть, – подумал он.

– Нет, это не Нью-Йорк, – наконец сказал себе Джим, затем нашел справочное окно, в котором переговорил со вполне доброжелательной пожилой черной женщиной, определился со своим ближайшим маршрутом и совершенно без сил опустился в кресло уличного кафе. Только теперь он понял, что последние полтора или два часа бормочет под нос одно и то же – «Это всего лишь игра». И именно в эту секунду он почувствовал, что от ужаса у него немеют губы.

– А что если нет?

Не в том смысле, что вот это все вокруг не игра, а реальность, представленная во всей беспощадной полноте, а в том, что именно это и есть суть его бытия? Потому что если ничего другого у него нет, все разговоры о том, что реально, а что нет, теряют смысл.

Он повернулся к заспанному официанту, который уже третий или четвертый раз спрашивал Джима о чем-то и попросил чашечку эспрессо. Именно она и привела в чувство, потому что кофе оказался паршивым, и Джим не сдержал улыбки. Но не из-за того, что он наконец почувствовал вкус. Просто большая гнусность оттенялась маленькой. Приняв отвратительный кофе, можно было принять что угодно, и Джим, вытянув ноги и расстегнув куртку, стал осматриваться.

Стеклянной стены от кафе у подземки видно не было. Вместо нее поднимались семиэтажные, выстроенные в колониальном стиле дома. В каком-то из открытых окон в ближайшем доме звучала музыка. Точно какое-то танго. Сразу в нескольких окнах сквозняк забавлялся занавесками. У одного из парадных по-испански переругивались две домохозяйки. Садовник в захватанном сомбреро пропалывал клумбу. Рядом в траве играла с мотыльком кошка. Вокруг бездомного, что копался в баке с мусором, расхаживали вороны и голуби. У самого входа в метро, развлекая уходящих под землю, загримированный под Пьеро эквилибрист жонглировал бумажными стаканами для колы, подхватывая их соломинками, которые попадали точно в отверстия в их крышках. Откуда-то расползался навязчивый цветочный аромат.

– Черемуха, – пробормотал Джим, отыскав взглядом покрытое белыми цветами дерево. – Удивительно. Не американская вишня, не Prunus serotina[18], а Prunus padus[19] – черемуха обыкновенная, вполне себе обычная для Европы, но не слишком частая в Америке. Какого черта я знаю всю эту хрень? Какого черта?!

Сияло солнце. Эспрессо был отвратительным. Город – прекрасным, даже несмотря на трущобы или, вспомнил внезапно пришедшее на память странное слово Джим, фавелы.

– Это игра, – произнес он почти во весь голос. – Пусть. Это игра. Но не всего лишь игра. Это игра с большой буквы. С очень большой.

Через секунду его усталость словно растворилась под лучами солнца, но ему было нужно под землю. Неладное он почувствовал, когда уже стоял в углу вагона метро, который вез Джима в Главное полицейское управление Города. Его узнавали.

⁂

Его узнавали.

Равнодушные, отстраненные, приветливые, добрые, злые, заспанные, бодрые взгляды менялись, когда натыкались на его лицо. Они как будто спотыкались, увидев его. Джим отвернулся от стоящих в вагоне людей и стал смотреть на черное стекло, и по отражению понял, что едва ли не половина вагона не спускает с него глаз. Он резко обернулся, дождался, когда наблюдатели замешкаются, растрепал волосы, поднял воротник, натянул на нос визуары, но внимание его соседей по вагону к нему самому не ослабло. Похоже, ему стоило купить черные очки. Именно с этой мыслью он и выскочил из вагона, не доехав до своей станции, и замер перед телеэкраном на рекламном стенде. На фоне светящегося города и залпов салюта красовался не кто иной, как он сам собственной персоной – Джеймс Лаки Бейкер. Вот только имени его в коротком, но запущенном на повтор ролике, не было. Вместо него в нижней части экрана медленно ползли портреты поменьше. Епифаний. Мексидол. Смуглый, оказавшийся неким Гильерме Ламунье. Родик с пятном в половину лица, именованный как Родион. Еще какие-то лица. Текст.

«Отпразднуем именины незнакомца!», «Сегодня или никогда!», «Твори добро!», «500 золотых собрано ему на подарок, кто больше?», «Как поздравить первым?»

Пятьсот золотых было, конечно, меньше суммы, которую обещали за розыск Эмили Уайт, но, кажется, достаточно, чтобы безбедно прожить несколько лет. В растерянности Джим оглянулся на замерших тут же зевак, что не сводили с него глаз, и стал пристально смотреть на каждого, вынуждая их одного за другим ретироваться, пока не наткнулся взглядом на худого мужчину средних лет в точно таких же очках, как и на нем самом. Почувствовав на себе взгляд незнакомца, мужчина задрожал, хлопнул ладонями с двух сторон по оправе своих очков и, сменив лицо на какую-то смесь цветовых пятен и неразличимых образов, поспешил запрыгнуть в первый же подошедший поезд.