Оксана Алексеева - Пять лет

• Название: Пять лет
• Автор: Оксана Алексеева
• Жанр: Любовный роман

Как избавиться от болезненной влюбленности в собственного ученика? А если уже допущена… небольшая неловкость? А если ученик наотрез отказывается вести себя как ученик? Да, не повезло Елене Александровне, что в пединститутах к таким вывертам судьбы не готовят.

---

Он иронично изогнул бровь и повторил тем же спокойным тоном:

– Елена Александровна, вы не кипишуйте.

Хотелось орать, рвать на себе волосы, забиться в угол и расплакаться, расцарапать ему лицо. Но вместо всего этого, я сцепила зубы и попыталась взять себя в руки. Насколько это вообще возможно в подобной ситуации.

– Я… – сказала, когда смогла выровнять дыхание. – Я вообще не понимаю, почему так произошло.

Краем глаза я видела, что он так и продолжал лежать на спине, подложив под голову руку, не меняя позы.

– Они мне что-то подсыпали в пиво, – прокомментировал в потолок.

От удивления я на секунду перевела взгляд на его лицо и тут же снова отвернулась.

– Точно, – тем же ровным голосом продолжил Дима и после секундной паузы уже громче: – Вы только не подумайте ничего! Я сам только сейчас допер. И почему я не заподозрил ничего такого, когда Никита мне с хитрой рожей тот стаканчик всучил… А на алкоголь подействовало… так сказать, по полной программе.

До меня дошел весь смысл сказанного, но это вызвало только новый приток ярости:

– Вы тут что, дебилы малолетние, постоянно так развлекаетесь?!

В тоне его голоса мой гнев не находил ни малейшего отголоска:

– А вы думали, мы по выходным Анну Каренину обсуждаем? Всяко бывает. Поржать над другом – святое дело. А я, лох, уже второй раз на это попадаюсь.

– Да неужели? И как же это было в первый раз? – язвительность – самая продуктивная форма злости.

Он засмеялся тихо, и я снова мельком взглянула на него, успев отметить, что улыбаясь, он прижимает кончик языка к правому клыку. Никогда раньше не замечала за ним такой привычки.

– В первый раз пять часов подряд дрочил в ванной. Вчера все прошло явно лучше.

Я на пару секунд закрыла глаза, преодолевая поочередно приступы злости, а потом стыда.

– Ты… – я никак не могла заставить себя назвать его по имени. – Я выпила все твое пиво! Ты сделал малюсенький глоточек! Ты-то с чего сорвался?

– Елена Александровна, – голос стал уж совсем неуместно мягким. – Вы думаете, что в моем возрасте нужны возбудители, чтобы сорваться? – очевидно, он просто издевался.

Хотя, если заставить себя задуматься, его-то винить, действительно, не за что. Я сама должна была думать, а не полагаться на его подростковые гормоны.

– Едрить, как стыдно! Позорище… Какое позорище… Меня в тюрьму надо… – провыла я, не сумев совладать с очередным приступом паники.

– Это вы сейчас Достоевского процитировали? Монолог Раскольникова? – он насмешливо поймал мой яростный взгляд и тут же попытался успокоить: – Ну, перестаньте уже. Не грузитесь, с каждым может случиться.

Конечно, он не способен понять постигшую меня трагедию. Я качалась из стороны в сторону, погрузив пальцы в волосы. Он долго наблюдал за моими терзаниями и вдруг спросил:

– Вы так расстроены, потому что у вас есть кто-то? И получается, вы ему изменили?

Я отрицательно покачала головой.

– А наши девчонки говорили, что вы встречаетесь с Игорем Санычем. Они вроде даже видели вас вместе, – в его голосе слышалась спокойная задумчивость.

– Не-е, – ответила я. – Он вообще гей.

– Да ладно! – Дима аж присел.

Я слегка улыбнулась от такой реакции. И только теперь до меня дошло, что он успешно меня отвлек от погружения в себя.

– Об этом никому не говори! – и тут же исправилась: – Ни о чем никому не говори!

– Хорошо. Пусть наши девочки продолжают лить слезы по брутальному физруку, – он рассмеялся, но снова взглянув на меня, успокоился. – Да правда, хватит уже себя корить. И не посадят вас, потому что я совершеннолетний.

Не посадят?! Если это его успокоительная стратегия, то она больше похожа на открытую насмешку!

– Заткнись, – буркнула я.

Но он никак не унимался:

– Да я серьезно. Авария в шестом классе, я поэтому год пропустил, – он вытащил ногу из-под одеяла и продемонстрировал огромный красный шрам на бедре. Я судорожно сглотнула, потому что уже видела это… ночью.

А сейчас лицезреть его голое бедро мне нужно меньше всего на свете! В который раз резко отвернулась, на глаза так и пытались навернуться слезы отчаянья. Почувствовав осторожное прикосновение к руке, дернулась от неожиданности.

– Елена. Александровна, – отчетливо и впервые с едва уловимым раздражением произнес он. – Ничего. Страшного. Не. Произошло.

Мне хотелось выть от безысходности, но истерику пора было заканчивать, поэтому я почти решительно взглянула на него. Но увидев, что он подкуривает сигарету, спросила неожиданно для самой себя:

– Ты куришь?

Он рассмеялся, запрокинув голову.

– Да вы, наверное, в ужасе, что узнали обо мне такое!

И правда, по сравнению с остальным – мелочь. Я узнала о нем такое, что без краски на лице и вспомнить не смогу. И о себе тоже узнала немало.

– Давай и мне тогда, – он с понимающей улыбкой протянул сигарету, потом щелкнул зажигалкой.

Мы сидели рядом, не касаясь друг друга, опершись на спинку кровати и молча курили, сбрасывая пепел в тот самый пластмассовый стаканчик. Сигаретный дым без привычки казался отвратительным, но зато это отвлекало.

Вдруг Дима нарушил молчание задумчивым:

– Надеюсь, это не обязует меня теперь жениться?

Видимо, он решил, что я уже полностью готова к издевкам.

– Придурок, – отозвалась я, но уже без прошлой ярости. – Мне как-то надо выбираться отсюда.

– Пойду, разведаю обстановку, одевайтесь пока, – он затушил сигарету и сел, натягивая джинсы. А я смотрела на свежую царапину на его спине. Похоже, от моих ногтей.

Дима открыл замок и вышел. Кто из нас догадался запереть дверь? Чья эта комната? Почему нас отсюда не выгнали? Он вернулся минуты через три и, поднимая свою рубашку с пола, сообщил:

– Там все давно разошлись, а хозяева дрыхнут. Никто не станет свидетелем вашего позорного бегства, – он улыбался, пытаясь сгладить неловкость между нами.

Я почти успела одеться и спешила застегнуть блузку. После этого нашла сумочку и обувь, подошла к зеркалу и руками пригладила волосы. От вчерашнего макияжа не осталось и следа. Но это как раз совсем не удивительно. Молча направилась к двери, но он шагнул наперерез.

– Лена, послушай… – никакого наигранного веселья в голосе.

Я от неожиданности такого обращения посмотрела ему в глаза, чего уж точно не собиралась делать, и тут же отвела взгляд. Он пальцами поднял мой подбородок, заставляя снова посмотреть на него. Я раздраженно оттолкнула его двумя руками, заставив отступить на шаг. Вся сдерживаемая злость перехлынула через шаткие границы едва установленного контроля.

– Елена Александровна, – очень жестким, почти звенящим голосом. – Ничего не случится, если вы на меня посмотрите. Или поговорите со мной.

Я молчала, пытаясь не закричать.

– Как меня зовут? – с еще большим нажимом.

Поморщилась от идиотского вопроса и даже не попыталась скрыть раздражения:

– Что за бред ты несешь?! Я знаю, как тебя зовут!

– Так посмотрите мне в глаза и скажите.

Я не отрывала взгляда от его пальцев, заметно нервными движениями застегивающих пуговицы на рубашке.

– Вряд ли я когда-нибудь смогу это сделать, – теперь уже очень тихо ответила я и вылетела за дверь.

* * *

Дома я два часа отмывалась в душе, но смыть хотя бы часть воспоминаний не удалось. Перед глазами вспышками мелькало то, о чем я всеми силами пыталась не думать: его тело, его глаза, его руки, мои руки на его теле, его губы, наш абсурдный разговор и снова глаза… Конечно, большую часть своих ощущений я списывала на действие препарата, но почему-то легче не становилось. Он же ребенок, школьник еще… А что я за учитель после этого?

Немного успокоившись, включила компьютер и зашла в соцсеть. Открыла список друзей и, конечно, нашла его фамилию. Почти весь класс был в этом списке. Когда училась я, то мы с преподавателями в интернетах не общались! Но теперь другое время. Кто-то уточнял у меня задания, кто-то спрашивал о личном – замужем ли я, какую музыку слушаю, чем увлекаюсь, нравится ли мне работа в школе и другое. С ним я не переписывалась ни разу. Ни одного слова. Пустой экран диалога.

Дмитрий Данилов. Заходил вчера в 16:37. На аватарке стоит в полный рост и хитро улыбается кому-то в стороне. Я почти уверена, что кончик его языка прижат к правому клыку, хотя в показанном ракурсе этого не видно – это как раз то самое выражение лица, когда он искренне веселится. Если один раз заметишь эту привычку, то потом уже будешь безошибочно угадывать. Интересно, кто-нибудь еще это замечал? 378 друзей. Никакой информации о себе, кроме даты рождения. Да, действительно, восемнадцать ему исполнилось в январе. Жаль, что это слабое утешение. Я все равно остаюсь старше почти на пять лет. Мысли о профессиональной этике, в которую я до сих пор так свято верила, приходилось старательно отгонять, чтобы не стало еще хуже. На странице всякий хлам от друзей, многих из которых я знала по школе. Что вообще я собиралась там найти? Еще сутки назад его существование не волновало меня настолько, чтобы я хоть раз зашла к нему на страницу, хоть раз всмотрелась в фотографию. И что я собиралась увидеть теперь?