Келли Барнхилл - Девочка, которая пила лунный свет

• Название: Девочка, которая пила лунный свет
• Автор: Келли Барнхилл
• Жанр: Зарубежные детские книги
• Год: 2018
• ISBN: 9785000742082

Каждый год жители Протектората откупаются от ведьмы – оставляют в лесу ребенка. Но лесная ведьма Сян добрая. Каждый год на одном и том же месте она находит брошенного младенца и ужасается: почему так бессердечны люди? Сян кормит младенца звездным светом и подыскивает для него добрую семью в городах, которые стоят по другую сторону леса. Однажды Сян случайно накормила младенца не звездным светом, а лунным, и маленькая девочка впитала невероятной силы магию. Сян решила, что сама вырастит эту девочку (которую назвала Луной). Близится день тринадцатилетия Луны, когда ее магия должна будет проявиться в полной силе – последствия могут быть непредсказуемы. Да к тому же Антейн отправляется в лес, чтобы покончить с ведьмой. А вокруг кружат странные бумажные птицы. И проснулся вулкан, который дремал пять столетий. Да рыщет по свету женщина с тигриным сердцем… «Девочка, которая пила лунный свет» стала бестселлером «Нью-Йорк таймс» и получила медаль Ньюбери (2016). Это четвертая книга Келли Барнхилл, предыдущие книги получили самые хвалебные отзывы, удостоены почетных наград, признаны современной классикой.

---

Келли Барнхилл Девочка, которая пила лунный свет

Теду, с любовью

The Girl Who Drank the Moon Kelly Barnhill

Algonquin Young Reader, New York, 2016

Copyright © Kelly Barnhill, 2016

© 2018, «Карьера Пресс», перевод и издание на русском языке All right reserved

This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

Глава 1, в которой звучит сказка

Да.

В лесу живет ведьма. Она там с незапамятных времен живет.

Перестань вертеться! Звезды всемогущие, что за ребенок! И вертится, и вертится!

Нет, детка, сама я ведьму никогда не видела. И никто не видел. Никто и никогда. Уж мы постарались, чтоб она к нам не являлась.

Страшно подумать, чего нам это стоит.

Ну что ты спрашиваешь? Сама ведь все знаешь. Не хочу говорить.

Ох, милая, не знаю. Никто не знает, зачем ей дети. И почему она всегда хочет самого младшего из всех. Кто ж ее спросит-то? Ее и не видел никто. Уж мы об этом позаботились.

Как это — «а если ведьмы вовсе нет»? Ну что ты такое говоришь! Ты посмотри, какой вокруг лес! Сколько в нем всего опасного! Ядовитый туман, и ямы под землей, и кипящие источники, и погибель на каждом шагу. Думаешь, это само так вышло? Как бы не так! Это все ведьма устроила, и, если мы не сделаем то, что она велит, знаешь, что с нами будет?

Что, в самом деле хочешь знать?

Нет. Не скажу.

Ну тише, тише, милая, не плачь. Не бойся, за тобой старейшины не придут. Ты ведь уже большая девочка.

У нас в семье?

Да, детка. Но очень давно. Ты тогда еще не родилась. Он был такой славный мальчик.

А теперь доедай и берись за дела. Завтра рано вставать. День Жертвы ждать не станет. Все должны прийти и сказать спасибо ребенку, который еще на год избавит нас от ведьмы.

Ты про своего брата? Да как же я могла его не отдать? Ведь ведьма бы нас всех убила, и что тогда? Тут уж или одного отдать, или всех. Так устроен мир. И ничего ты с этим не поделаешь, даже если очень захочешь.

Ну все, хватит. Иди займись делом. Глупая девчонка.

Глава 2, в которой одна несчастная женщина сходит с ума

Этим утром Герланд, глава Совета старейшин, одевался особенно тщательно. В конце концов, День Жертвы бывает лишь раз в году, и Герланду хотелось выглядеть солидно и внушительно. Скоро скорбная процессия отправится в дом, на который пало проклятие, а затем в печали покинет проклятый кров. Герланд и другим старейшинам велел приодеться. Пусть чернь надолго запомнит это зрелище.

Герланд аккуратно подрумянил обвисшие щеки и жирно подвел сурьмой глаза. Внимательно осмотрел в зеркале зубы – не застряли ли между ними кусочки пищи, не прилипло ли что. Герланд очень любил свое зеркало. Единственное зеркало на весь Протекторат. А что может быть приятнее, чем владеть вещью, какой больше ни у кого нет? Герланд был избранным, не таким, как все, и это ему очень нравилось.

Он был главой Совета старейшин и владел множеством вещей, о каких в Протекторате никто и мечтать не мог. Что ж, его положение несло с собой немало выгод.

Протекторат – который одни называли Камышовым королевством, а другие городом Печалей, – ютился на клочке земли между полным опасностей лесом с одной стороны и бескрайней Топью – с другой. Жители Протектората по большей части кормились с Топи. Учись хорошо, болотником будешь, твердили матери своим детям. Богатства, правда, не наживешь, но все лучше, чем ничего. По весне Топь прорастала побегами циринника, летом покрывалась цветами циринника, а осенью в ней созревали клубни циринника, и это не считая изобилия целебных и почти волшебных растений, которые можно было собирать, и готовить из них снадобья, и лечить этими снадобьями людей, и продавать настои торговцам с другого края леса, а торговцы эти увозили дары Топи далеко-далеко, в самые Вольные города. Но лес таил в себе множество опасностей, и пересечь его можно было лишь по Дороге.

А Дорога принадлежала старейшинам.

Правильнее было бы сказать, что Дорога принадлежала Герланду, главе Совета, а остальные старейшины имели в ней свою долю. Топь тоже принадлежала старейшинам. И фруктовые сады. И дома. И рыночные площади. И даже палисадники перед домами.

Вот почему семьи хозяев Протектората носили туфли, искусно сплетенные из тростника. Вот почему в голодное время их дети ели густой вкусный суп из даров Топи, а родители говорили им, что Топь сделает их сильными и здоровыми.

Вот почему старейшины, их жены и дети ели мясо, масло, пили пиво и были высокими, сильными, полнокровными.

В дверь постучали.

– Войдите, – буркнул Герланд, глава Совета старейшин, укладывая плащ красивыми складками.

Вошел Антейн. Его племянник. Он числился старейшиной-учеником, но лишь потому, что Герланд однажды поддался слабости и взял этого несуразного мальчишку под свое крыло, уступив требованиям его еще более несуразной матери. Впрочем, бранить мальчика было бы несправедливо. Он был неплохим парнем неполных тринадцати лет, старательно работал и быстро схватывал новое. Он ловко управлялся с цифрами, имел золотые руки и мог во мгновение ока соорудить удобную скамью для усталого старейшины. Против своей воли Герланд даже привязался к мальчику, почти полюбил его.

Но.

Антейн вечно что-то придумывал. Болтал о каких-то странных вещах. И все время задавал вопросы. Герланд насупился. Антейн был… как бы это выразиться… чересчур шустрым. Если он не исправится, с ним придется что-то делать. С кровью или нет, это уж как получится. Мысли об этом камнем лежали на сердце у Герланда.

– ДЯДЯ ГЕРЛАНД! – закричал Антейн. Неудержимый энтузиазм хлестал из мальчишки с такой силой, что Герланд едва не захлебнулся.

– Возьми себя в руки! – строго велел старейшина. – Сегодня у нас печальный день!

Мальчик вроде бы успокоился и опустил голову. Лицо у него было живое, взгляд по-собачьи преданный. Герланду даже захотелось потрепать племянника по голове.

– Меня послали, – сказал Антейн так тихо, как только мог, – сообщить, что остальные старейшины уже готовы. Чернь ждет на улицах. Все до единого.

– Все? Никто не прячется по домам?

– Кто ж осмелится – после того, что было в прошлом году, – пожал плечами Антейн.

– Жаль.

Герланд еще раз поглядел в зеркало, подправил краску на щеках. Он любил преподать урок жителям Протектората. Просто чтобы они не забывали, кто они такие. Он потеребил дряблую кожу на подбородке и нахмурился.

– Что ж, племянник, – сказал он, изящно взмахнув плащом (он отрабатывал этот взмах больше десяти лет и наконец достиг совершенства), – идем. Ребенок сам себя в жертву не принесет.

И он величаво выплыл из дверей. Следом за ним, спотыкаясь, шел Антейн.

* * *

ОБЫЧНО ДЕНЬ ЖЕРТВЫ проходил со всей подобающей случаю торжественностью и серьезностью. Ребенка покорно отдавали старейшинам. Несчастная семья горевала молча, покуда на кухню сносили горшки с жарким и прочей пищей, призванной подкрепить силы, а соседи приходили утешить родителей в их утрате и заключить их в свои объятия.

Таковы были правила, и обычно их соблюдали.

Но в тот день все было иначе.

Герланд, глава Совета старейшин, неодобрительно поджал губы. Крики матери стали слышны еще прежде, чем процессия повернула на улицу, где жила семья. Горожане смущенно переминались с ноги на ногу.

В доме семьи, которая должна была лишиться ребенка, членам Совета старейшин предстало поразительное зрелище. У дверей их встретил мужчина с расцарапанным лицом, разбитой в кровь губой и проплешинами на месте вырванных тут и там волос. Он силился улыбнуться, однако то и дело ощупывал языком место, где еще недавно был зуб. Закусив губу, мужчина поклонился.

– Прошу прощения, почтенные господа, – сказал мужчина – видимо, отец ребенка. – Не знаю, что на нее нашло. Она словно обезумела.

Старейшины вошли в дом. Сверху, со стропил раздался яростный крик женщины. Ее блестящие черные волосы были вздыблены, словно клубок длинных извивающихся змей. Она шипела и плевалась, как загнанное в угол животное. Одной рукой и одной ногой она цеплялась за опоры крыши, а другой рукой крепко прижимала к груди ребенка.

– УБИРАЙТЕСЬ! – завопила она. – Я вам ее не отдам! Я плюю вам в лицо, я проклинаю ваши имена! Убирайтесь из моего дома, не то я выцарапаю вам глаза и брошу их воронам!

Старейшины уставились на нее разинув рты. Они не могли поверить своим глазам. Они много раз приходили за детьми, и родители никогда не сопротивлялись. Это было не принято, и все тут.

(Антейн, единственный из всех, заплакал, стараясь, чтобы взрослые этого не заметили.)

Герланд быстро сориентировался и нацепил на грубоватое лицо маску сочувствия. Протянул руки ладонями вверх, чтобы показать, что пришел с миром. Сохраняя на лице улыбку, он скрипнул зубами. Он терпеть не мог эти игры в доброту.