Каролина Эрикссон - Наблюдательница

• Название: Наблюдательница
• Автор: Каролина Эрикссон
• Жанр: Триллер
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-106969-8

Пытаясь пережить расставание с мужем, успешная писательница Элена снимает домик в маленьком шведском городке. Находясь на грани срыва, она не может ни писать, ни спать и все больше отдаляется от семьи и друзей. Но неожиданно для себя находит утешение, наблюдая за благополучной семьей, живущей через дорогу. Чем больше Элена наблюдает за ними, тем сильнее убеждается, что в жизни ее соседей происходит что-то странное, и эта тайна одновременно завораживает и пугает ее. В ней просыпаются вдохновение и писательский азарт. Похоже, что за аккуратным фасадом разыгрывается настоящая драма. Однажды Элена узнает от сына соседей, что его мать – женщина с темным прошлым, способная на ужасные поступки. Писательница становится одержимой этой семьей и начинает преследовать своих соседей, превращаясь в их тень. Но по мере того как опасность возрастает, грань между воображением и реальностью начинает стираться. Теперь смерть угрожает уже самой Элене.

---

Каролина Эрикссон Наблюдательница

С благодарностью маме и папе за то, что было, за то, что есть, за то, что осталось

Caroline Eriksson

HON SOM VAKAR

Впервые опубликовано в Bokförlaget Forum, Стокгольм, Швеция. На русском языке роман выходит с разрешения агентств Bönnier Rights и Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency.

© Caroline Eriksson, 2017

© Хохлова Е., перевод, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Пролог Муж

Неужели вот так все и закончится?

Я шатаюсь на краю, оборачиваюсь, встречаюсь с ней взглядом. Эти глаза когда-то встретились с моими перед алтарем крошечной деревенской церквушки. Тогда они были полны жизни, полны любви. Теперь же потемнели от ненависти. Выражение ее глаз говорит о жажде мести. И я вижу на ее лице решимость, целеустремленность, которой давно уже не наблюдал. И только сейчас меня посещает мысль: то, что происходит, то, что произойдет – никакая не случайность. Моя жена выжидала. Желала мне смерти.

Я столько волновался за нее… а теперь понимаю, что волноваться нужно было за себя.

Говорят, что в последние секунды вся жизнь проносится перед глазами – от начала до конца. И откуда только это знают? Но у меня все не так. Нет, мимо не проносится кавалькада дней рождения и праздников, успехов и поражений. Не видно лиц самых дорогих и близких людей. Только одна картина стоит перед глазами. Поразительно, но это церковь, в которой мы когда-то пообещали друг другу быть вместе и в горе, и в радости.

День свадьбы. Наши пальцы переплелись. Мы медленно идем по проходу к алтарю. Гости улыбаются на скамьях, шурша праздничными нарядами, в воздухе пахнет летними цветами. Я помню все, каждую деталь, так ясно, как будто это было вчера. Клятвы, которые мы сочинили сами, солнце, проникающее в витражные окна, благословение священника.

И что теперь? Где она меня захоронит? В церкви, где мы поклялись любить друг друга до гроба? Меня или то, что от меня останется?

Под ногами у меня бездонная пропасть. Пропасти неведомо милосердие. Все происходит быстро, но каждое мгновение длится вечность. Она подходит ближе, становится совсем рядом. Поднимает одну руку, потом другую. Сейчас я упаду и разобьюсь. Сейчас все закончится.

Раз, два, три.

Сейчас.

1 Элена

В районе четырех утра я встаю и накидываю халат. Я давно уже перестала, лежа в постели и страдая от бессонницы, считать часы и минуты. С момента разрыва не прошло и месяца, и я еще не привыкла спать одна в постели. Не знаю, привыкну ли когда-нибудь. Мне не хватает Петера. Не хватает его присутствия. В нашу первую ночь мы оба почувствовали, что наши тела будто созданы друг для друга. Они были словно две части одного целого. Впервые наедине с мужчиной я испытала нечто подобное. И Петер тоже это почувствовал. Мы как пазл, шептал он мне на ухо, пазл из двух фрагментов.

Лестница, ведущая на первый этаж, угадывается в темноте. Ступеньки узкие и крутые – на них легко поскользнуться. Зажмурившись, я наклоняюсь вперед, смещая центр тяжести в сторону лестничного проема. Что, если пойти, не открывая глаз, отдавшись на волю судьбы? Удалось бы мне спуститься вниз невредимой? Или я бы оступилась, сломала шею и осталась лежать внизу на полу? Жизнь, погасшая в ночи, одинокая капля в мировом океане.

Я вытягиваюсь еще дальше. Мне не нужно испытывать судьбу. Есть и другая альтернатива. Просто броситься вниз, приземлиться на голову и свернуть себе шею. Не впервые эта мысль меня посещает, и, как и раньше, я тут же начинаю думать о сестре: ведь это она нашла бы меня, ей пришлось бы заниматься похоронами. Из всей семьи нас осталось двое. Я не могу так с ней поступить. Рука тянется к выключателю. Свет заливает лестницу, и я спокойно спускаюсь вниз.

Я иду через пустой дом – мое новое жилище, которое мне вообще-то не принадлежит. Я – лишь тень, я здесь транзитом по пути в другие места. Аренда на три месяца оплачена вперед. Что потом – мне неизвестно. Мне стоило бы испытывать тревогу, но я ничего не чувствую. Ничего.

На кухне я набираю стакан воды и пью, прислонившись к раковине. В доме напротив свет не горит. Во всех окнах темно. Его обитатели наверняка спят, как все нормальные люди в это время. Спят спокойным сном рядом с любимыми – в постели или в соседней комнате. В спальне меня ждет чужая односпальная кровать. Холодная и неуютная. Некому согреть ее для меня. Нет ног, о которые можно согреть мои ледяные ступни. Нет спины, к которой можно прижаться.

Пазл из двух фрагментов. Однажды я использовала это выражение в рукописи. От редактора она вернулась с двумя красными чертами поверх этой строки и «банально» в комментарии на полях. Она не могла знать, как много для меня значат эти слова, она просто выполняла свою работу. Я приняла правку. Может, мне стоило настоять на своем и не отказываться от этих особенных для меня слов. Редакторская правка – это только предложение от издательства, обычно разумное, но в конечном итоге автор сам решает, каким должен быть его текст. В следующий раз надо об этом помнить. В следующей рукописи… фраза вытекает в пустоту, я допиваю воду и качаю головой. В следующий раз? Следующая рукопись? Кого я пытаюсь обмануть? Я не написала ни строчки за два года.

Иду дальше по дому тем же маршрутом, что и обычно в эти бессонные ночи, и оказываюсь в гостиной. Она небольшая, и здесь я сложила вещи, которые забрала из нашего с Петером дома. Вдоль стен выстроены коробки с вещами, которые я не стала распаковывать. Бессмысленными вещами – реликвиями времен, которые никогда не вернутся. Только один предмет еще имеет для меня значение.

Медленно подхожу к книжному шкафу. Вытягиваю руку и осторожно провожу ладонью по корешкам тесно прижавшихся друг к другу книг. Под обложками таится так много рассказов, так много судеб. Там описана радость и боль человеческой жизни, жестокость, которую мы совершаем и причиняем друг другу. У всех этих рассказов есть общие темы, как и у всех жизней. Я знаю, что не я одна переживаю то, что переживаю. Но все равно в это трудно поверить. Мама, если бы ты только могла меня видеть.

Руки сами делают выбор, словно живут своей жизнью, словно мне они не принадлежат. Книга за книгой поднимается в воздух и опускается на новое место: иногда на той же полке, что и раньше, но чаще на другой. Сперва это происходит медленно и бесцельно, затем быстрее и сосредоточеннее. Книги переезжают с места на место: ниже, выше, ближе к центру, ближе к краю. Сегодня я сортирую их по названиям, но система тут не важна, важно само занятие. Оно меня успокаивает, не дает сорваться в пропасть.

Не на всех полках хватает места, я прижимаю стопку книг к груди одной рукой и продолжаю работать другой. Пустоты образуются и снова заполняются. Одна связь обрывается, возникает другая. Но это, разумеется, не помогает. Ничего не помогает. Закончив, я стою перед шкафом и оглядываю результат. Все по-другому, но ничего не изменилось. Я медленно выхожу из гостиной.

В какой-то момент меня возвращает к реальности холод. Мне холодно, ноги заледенели, я вся продрогла. Что-то пикает рядом с лицом, и я просыпаюсь. Видимо, во время бессонного брожения по дому я все-таки вернулась в спальню на втором этаже и заснула, поскольку проснулась я именно здесь. Одеяло соскользнуло на пол, в комнате холодно – я забыла закрыть окно. Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. Если бы можно было просто не просыпаться. Что-то снова пикает. Я вслепую шарю по тумбочке, на которой лежит мобильный. На дисплее два сообщения от сестры. Первое из четырех слов:

Ты же придешь вечером?

Второе такое же короткое, но тон другой.

В семь вечера. Не опаздывай!

Заставляю себя встать с кровати, накидываю халат и спускаюсь по лестнице. Те же движения, халат, лестница, все как вчера и позавчера. Те же движения, халат, лестница, как завтра и послезавтра. Я беру чайник и завариваю чай не потому, что позавтракаю я или нет имеет какое-то значение, а потому что так положено, так все делают. И это помогает мне заполнить время и мысли. Чем-то другим.

Я опускаюсь на стул и дую на чай. Между глотками смотрю в окно, окидываю взглядом сад дома напротив. Птицы шумят в кустах. На кухне того дома мужчина в костюме завязывает галстук. Напротив него за столом сидит женщина с медовыми волосами и пьет что-то из чашки. Солнце еще не поднялось над крышей, мусоровоз пыхтит по улице, люди спешат по тротуару. У них есть цель, их шаги полны решимости.

* * *

Снова осматриваю кухню, где я сижу, отмечаю пустые голые стены, местами ободранные обои, стертые ручки шкафов. Из мебели тут только стол и два простых стула. За этими четырьмя стенами меня ждет еще один день, состоящий из бессмысленных ритуалов и натуженного дыхания. Еще один день тишины и одиночества. Сестра – единственное, что еще связывает меня с миром за этими стенами. Так уж вышло, я сама так хотела.