Глен Кук - Хроники Империи Ужаса. Нашествие Тьмы

• Название: Хроники Империи Ужаса. Нашествие Тьмы
• Автор: Глен Кук
• Жанр: Зарубежное фэнтези
• ISBN: 978-5-389-18247-9

Тень бесконечной ночи За громадными горами под названием Зубы Дракона, куда не достает холодное дыхание Ветра-Оборотня и пламя начала мира, над стенами замка Фангдред возвышается Башня Ветров. Обитатель этой одинокой цитадели, бессмертный чародей, развязывает войну за вековую любовь Непанты, сестры Королей Бурь… Дитя октября Октябрь – пора, когда листья обретают цвет крови, а ветер пронизывает до костей; это время темных и странных свершений. У королевы рождается дитя Тьмы, и его крики слышны далеко за вершинами Зубов Дракона, на краю мира, где Непанта и Насмешник ждут войны, которой страшатся даже чародеи. Нашествие Тьмы На краю империи война – не только ад. Насмешник потеряет в чертогах смерти старых друзей, но обретет новых сторонников среди залитых кровью и усеянных костями полей. Дитя войны завладеет мечом истины, и наконец раскроется роковая тайна Звездного Всадника.

---

Где-то его ждали две женщины – если только ему удастся дожить. Ожидание могло длиться веками, магическая же картина была туманной и неясной. Одну женщину ему предстояло использовать, другую – полюбить. Любовь ждала его во времена великих перемен, когда сверхъестественные силы будут злорадно совать отравленные пальцы в человеческие дела. Более точного ответа магия дать не могла. Силам, которые Вартлоккур считал судьбами и норнами, предстояло вступить друг с другом в спор.

И он решил жить дальше, чтобы найти предназначенную ему любовь, чувствуя, что его направляет сама судьба.

Откуда-то – возможно, от магов-тервола или Принцев-Чудотворцев из Империи Ужаса – он набрался непреклонной уверенности, что судьбы правят его предназначением. Однако суть пророчества всерьез его беспокоила. Оплакивая Ильказар, он поклялся никогда больше не использовать Силу для разрушения. Однако пророчество говорило, что во время грядущей эры хаоса случится иначе, и это повергло его в печаль. Вартлоккур смотрел в огонь костра, погруженный в размышления. За время пребывания в Шинсане он научился всем возможным чарам, окружая себя заклятиями. Какой ценой? Он не помнил. Его беспокоило и слегка пугало подобное выборочное беспамятство. Он получил дар вечной молодости, хотя не стал бессмертным. Однажды, когда этого пожелает судьба, он умрет, но никогда не постареет. Он мог обратить вспять процесс старения по собственному желанию, вплоть до того возраста, в котором на него наложили заклятие.

И он позволил себе постареть. Стариков уважали и лучше к ним относились. Одинокий, как никто другой в мире, он радовался даже самым простым и незначительным проявлениям доброты, которые случались в его жизни.

Он убедился, что пословицы: «Человек – не остров» и «Не хлебом единым жив человек» – полностью верны, сколь бы ни были неприятны.

Одинокий. Такой одинокий. Неужели ему не удастся найти хотя бы одного друга?

Какое-то время он играл роль шамана степного племени, радуясь даже такому положению. Он не мог заставить себя полностью отказаться от Силы, поскольку ему было необходимо, чтобы другие в нем нуждались, и тешил себя бесплодными надеждами, что племя его любит, так до конца и не поняв сущности человека. Племя отправилось на войну, и вожди разгневались, когда он отказался использовать Силу, чтобы обеспечить им преимущество. Он не воспользовался ею сверх необходимого даже тогда, когда они обратились против него.

Он снова стал бродягой, путешествуя по бассейну реки Роэ и бродя среди самых древних человеческих городов, но не увидел ничего, что улучшило бы его мнение о себе подобных. Он жалел, что река времени не бежит быстрее, – его любовь ждала где-то там, внизу по течению.

На восток от Ива-Сколовды вела старая дорога, словно идущая в никуда. Время от времени короли Ива-Сколовды посылали по этой дороге поселенцев на Восточные пустоши и в Шару, где они должны были вытеснить дикарей, пусть даже одним упорством и численностью, и тем самым добыть новые территории для короны. Участники подобных предприятий неизменно заканчивали жизнь в желудках варваров.

Возле города дорога была широкой и ровно вымощенной, однако через десяток лиг, утратив роль тракта, по которому свозили урожай из сельских окрестностей, она превращалась в обычную тропинку. Однажды весенним днем, двести лет спустя после падения Ильказара, по этой дороге шел Вартлоккур – печальный старик, которому так и не удалось найти ничего, что придавало бы его жизни смысл. Однако не столь давно он наткнулся на интересную легенду. В ней говорилось о далеком замке, творении неведомых строителей, и о бессмертном, прошлое которого было столь же туманным. И замок, и бессмертного следовало искать в конце этой дороги, среди громадных гор, называвшихся Зубы Дракона. И тот и другой, в соответствии с пророчеством самого Вартлоккура, могли стать неотделимой частью его судьбы.

Фрагмент этой легенды он нашел в одном месте, еще один – в другом, а в третьем – лишь обрывок, о смысле которого можно было только строить догадки. Все вместе они указывали на замок, называвшийся Фангдред или Замок Ветров, столь же древний, как Место Тысячи Железных Статуй, и вызывающий не меньший страх. И при этом – столь же таинственный, как якобы существующая где-то крепость Звездного Всадника. В Фангдреде обитал бессмертный, известный лишь под именем Старец с Гор, который якобы укрылся там, чтобы избежать зависти короткоживущих.

Возможно, думал Вартлоккур, у него с этим бессмертным много общего. Может быть, найдя Фангдред, он найдет то, что столь отчаянно искал, – дом и друга.

Вартлоккур опасался, что постепенно сходит с ума. В самом сердце непредсказуемого варварского мира, где каждый был взаимосвязан с сотнями других, живя, любя, смеясь, плача, умирая и рожая потомков, лишь он один пребывал вовне. Словно наблюдатель, полностью чуждый человеческим делам. Ему не хотелось провести всю жизнь в стороне, он не хотел быть один – но понятия не имел, каким образом преодолеть дверь, отделявшую его от человеческого сосуществования. Когда он помогал другим, его проклинали. Когда не помогал – ненавидели. Однако он никак не мог избавиться от Силы, ставшей проклятием.

Ильказар заставил его бояться человеческих отношений. Чересчур сентиментальный образ матери, лица которой он даже не мог вспомнить, стал причиной того, что он протаптывал в жизни узкую, трудную и лишенную радости тропу. И каждый раз она оказывалась слишком жестокой по отношению к другим жизненным путям, с которыми пересекалась. Отношения с людьми никогда не складывались так, как виделось ему в снах. К тому же сны эти, о любви и мире без боли, становились все более реальными, в то время как жестокая обоюдоострая действительность становилась все более призрачной.

Единственным барьером, преграждавшим ему путь к безумию, оставалась женщина, что ждала где-то ниже по течению реки времени.

Он шел по этой дороге уже несколько недель – сперва через Восточные пустоши, пока не добрался до холмов, потом поднимался и спускался по склонам огромных, возвышавшихся над миром гор. Дорога поднималась все выше и выше, каждая гора превосходила предыдущую. Вскоре он оказался невероятно высоко. Тропа уже полмили вела над верхушками последних деревьев. Орлы парили под ним. Однако дорога поднималась все выше по серому камню и заснеженным склонам – едва заметная тропинка, пробитая в сплошной скале, вдоль гребней, иногда исчезающая в тоннелях, но все выше и выше. Наконец Вартлоккур остановился в месте, расположенном столь высоко, что он едва мог дышать. Дорога круто свернула вокруг острого как нож края утеса и закончилась.

Уставший и продрогший, он засомневался: не преодолел ли впустую тысячу миль? Но тут увидел выбитые в горном склоне ступени, едва заметные подо льдом и под снегом. Они вели в башню с зубчатыми стенами, выступавшую над маячившим над головой обрывом. Глухо застонав, он решительно двинулся в последнюю тысячу футов своего путешествия.

Ступени заканчивались на узком уступе перед крепостью. Башня, которую он уже видел снизу, гордо стояла на вершине, словно маяк, продуваемая всеми ветрами. В ней не наблюдалось никаких окон или дверей. Массивная цитадель спускалась до самого уступа, с которого открывался вид на тысячефутовый обрыв. Значит, это и был Фангдред и гора Эль-Кабар. Прежде чем постучать в низкие ворота, Вартлоккур еще раз обернулся и окинул взглядом Зубы Дракона.

Теперь ему стало ясно, откуда они получили свое название. Каждая вершина напоминала гигантский серо-белый клык, вонзившийся в подбрюшье неба. Бесчисленные голодные клыки, беспорядочно нагроможденные в глубоких узких пастях ущелий, до затянутого туманом горизонта.

Вартлоккур остановился перед воротами.

Странное дуновение ветра пошевелило затхлый воздух в зале у вершины Башни Ветров замка Фангдред. В воздухе нервно заплясала пыль, словно внезапно зарядившись статическим электричеством. Тихие звуки, облачка пыли, шепот – какое-то движение. Сидевшая на выдолбленном в древнем камне троне исхудавшая фигура – настолько покрытая пылью и паутиной, что внешне ничем не отличалась от мумии, – слабо вздохнула. Вздох прокатился эхом по наглухо закрытому помещению. На сморщенном лице открылись глаза, в которых блеснула жизнь. Длинная седая борода упала на запыленную синюю мантию, которая сама рассыпалась в пыль, стоило сидевшему пошевелиться.

Глаза его были удивительны. Они казались до сих пор молодыми и искрящимися, словно от смеха, хоть и принадлежали древнему старику. Но это не были глаза душевно здорового человека. Их обладатель прожил слишком долго, чтобы избежать поцелуя безумия.

Старик долго сидел неподвижно, сосредоточенно глядя перед собой. Уже сто лет он пребывал во сне, ожидая, пока случится что-нибудь интересное. «Что будет на этот раз?» – думал он. Взгляд его упал на висящее на стене зеркало, в котором отражался не вид запыленной комнаты, но дорога, ведущая на Эль-Кабар.